В метре друг от друга

часа, подняться наверх будет невозможно.

Стелла улыбается:

— Я шучу.

Потеряв счет времени, мы бродим по почти пустой

больнице, говорим о семьях, друзьях и обо всем на свете, и

бильярдный кий ходит взад и вперед между нами. Мы

направляемся к открытому переходу, соединяющему первый

и второй корпуса, и медленно идем по нему, вытягивая шеи,

чтобы взглянуть через стеклянный потолок на штормовое

серое ночное небо. На крышу перехода справа и слева от нас

упрямо падает снег.

— А что у тебя с отцом? — спрашивает она, и я

пожимаю плечами.

— Сбежал, когда я был еще маленький. Возиться с

больным ребенком в его планы не входило.

Она пристально наблюдает за мной, ждет хоть какой-то

моей реакции, но я спокоен.

— Это было так давно, что иногда мне кажется, будто я

рассказываю не свою, а чужую, выученную наизусть

историю.

У тебя нет времени на меня, у меня нет времени на тебя.

Вот так. Все просто.

— А что твоя мама?

Пытаюсь открыть и придержать для нее дверь, что не

так-то просто, когда в руке бильярдный кий, да еще нужно

сохранить дистанцию в один метр, но я же джентльмен, черт

побери.

Вздыхаю и отвечаю по возможности коротко;

— Чудесная. Умная. Решительная. И полностью

зациклена на мне.

Стелла смотрит на меня, давая понять, что такой ответ не

прокатит.

— После того как он ушел, она решила, что справится

за двоих. Иногда кажется, что она не видит меня и не знает, а

видит и знает только кистозный фиброз или В. сераciа. — А ты об этом с ней разговаривал?

Я качаю головой и пожимаю плечами, спешу закрыть

тему.

— Слушать ей особенно некогда. Приходит, дает


указания и уходит. Но через два дня мне исполнится

восемнадцать, и тогда я сам буду принимать решения. Она останавливается как вкопанная и останавливает

меня, дернув к себе кий:

— Подожди-ка. У тебя день рождения через два дня? Я улыбаюсь, но Стелла не улыбается в ответ.

— Ну да! Выигрышное число восемнадцать. — Уилл! — Она даже топает от досады ногой. — У

меня нет для тебя подарка!

Ну не мило ли?

Тычу ей в ногу концом кия, но шутить уже не намерен.

Есть кое-что, чего я действительно хочу.

— Как насчет обещания? Просто быть рядом.

Она удивлена, но пожимает плечами и кивает: — Хорошо. Обещаю.

Стелла ведет меня в спортзал, и сенсоры движения

включают свет при нашем приближении. Она снова тянет кий

и ведет меня мимо спортивного оборудования к двери в

дальнем углу, исследовать который я еще не удосужился. Посмотрев сначала влево, потом вправо, она открывает

крышку панели управления и набирает код.

— Да ты, можно сказать, здесь за главного, а? —

спрашиваю я.

Замок щелкает, дверь открывается, а на панели

загорается зеленый свет.

Она усмехается и закрывает крышку:

— Одна из привилегий быть любимицей.

Я смеюсь.

Дверь открывается, и меня встречает волна теплого

воздуха, а смех разлетается эхом в пустом просторном

помещении. Здесь полутемно, свет только в бассейне,

пробегает яркой рябью по застывшей воде. Мы разуваемся и

садимся на краю. Воздух теплый, а вода прохладная, и мы болтаем в ней ногами. На какое-то время устанавливается

уютная тишина.

Я смотрю на нее – нас разделяет лишь лежащий между

нами бильярдный кий

— Что, по-твоему, случится, когда мы умрем ' Она качает головой:

— Не самый приятный разговор для первого свидания. Я смеюсь и пожимаю плечами.

— Перестань. Мы все здесь смертны, и ты не можешь

об этом не думать.

— В моем списке есть такой пункт.

Конечно есть.