Влюбляться лучше всего под музыку

Да, скажи мне кто в его возрасте: что бы ты выбрал женщину или мечту, точно покрутил бы у виска. Конечно, мечту. Возможность. Синюю птицу счастья. Карьеру, если даже это будет одним шансом из тысячи. Если будет даже крохотная, почти ничтожная, надежда на успех.

Черт… Как же сохранить и то, и другое? Возможно ли?

Анна

Почему из всех парней мне достался этот? Почему не тупоголовый качок с интеллектом хомячка? Почему он так нравится мне? Совершенно дикий, безбашенный… сильный. Одновременно преданный и чуткий. Такой разный. С подобным мужчиной не пройдут прежние фокусы, они с ним и в голову-то не придут. Вот я попала, все, мне конец…

Смотрю в окно. За стеклом клубится темнота, опускаясь на усталый город черным плащом, сплетается в причудливые узоры фонарей, в яркие отсветы витрин, напоминает о тяжелом дыхании приближающейся ночи. Вижу подъехавшую Пашкину трахому, накидываю кофту и выхожу из дома, тихонько прикрыв за собой дверь, чтобы избежать ненужных объяснений с матерью. У нас с ней в последнее время не выходит спокойных разговоров, одни разборки с предъявлением взаимных претензий и перебрасыванием друг в друга старых обид.

Спускаюсь по ступеням и неожиданно встречаю Пашку на выходе из подъезда, в дверях, точнее буквально впрыгиваю в его объятия, оставляя за спиной ненужные сомнения. Как же мы посмотрим друг другу в глаза? Как будем вести себя? Что чувствуем? Все мимо. Потому что мы здесь, мы уже касаемся друг друга, и это мгновение застывает вместе с нами в воздухе, вплетаясь в наши души тонкой лентой зарождающегося чувства.

Кажется, в этот момент я лучше узнаю себя. Понимаю, какой могу и хочу быть. Лишь бы только рядом с ним. Его цепкие руки обвивают мою талию, обнимают за шею. Наши рты соприкасаются, сразу и безошибочно найдя друг друга, мы целуемся. Долго, дико, страстно.

Тону в любимом запахе, чувствуя, как сильные пальцы нежно сжимают кожу на моей спине, забираясь без моего ведома под футболку, оставляя там дорожки из гусиной кожи. Мечтаю, чтобы там же оказались и его губы. На мне. Везде.

Вспоминаю, что мы стоим вдвоем под светом фонаря, возле подъезда, у всех на виду. Крепко прижимаюсь к нему и затем ослабляю хватку. Глажу плечи, поднимаюсь выше, осторожно скольжу ногтями по шее, вытягивая сладостный стон из его губ. Ощущаю, как парень буквально дрожит всем телом. И там, внизу, тоже чувствую сильное напряжение, возвращающее меня мыслями в прошлую ночь. Слегка отстраняюсь, провожу пальцем по груди, останавливаясь на пирсинге в соске. Это заставляет Пашку оторваться от моих губ и засмеяться.

— Что ты там ищешь? — Хохочет он.

— Интересно, оно все еще там? — Нащупываю. — Да-а-а, оно там.

Его взгляд, полный страсти, обрушивается на меня, как подмытый водой берег. Глаза блестят в мягком свете фонарей безудержным огнем, пылают от желания.

— Понравилось? — Спрашивает Паша, имея в виду колечко.

Останавливаюсь глазами на его крепкой груди.

— Мне все вчера понравилось, — отвечаю, имея в виду что-то другое, совершенно конкретное.

И Пашка тут же понимает, о чем я.

— Поехали! — Вдруг тянет меня за руку к машине.

Послушно следую за ним, мечтая, чтобы то место, куда он меня везет, не оказалось рестораном потому, что единственное, о чем я сейчас мечтаю, это быть с ним наедине. В тишине. И без света.





7




Паша

По пути на пляж мы заезжаем в маленькую, спрятавшуюся среди старых советских пятиэтажек, забегаловку. Аня сидит в машине и ждет, пока я покупаю все необходимое. Расплачиваюсь с молоденькой продавщицей, слегка улыбаюсь в ответ на ее недвусмысленное подмигивание и спешу обратно. Нужно успеть доехать, пока пирожки не остыли, а лимонад не согрелся. Бросаю покупки на заднее сидение, целую Аню в губы и завожу автомобиль.

Всю дорогу любуюсь тонкими линиями ее рук, изящными лодыжками, выхваченными моим взглядом из темноты салона. Любуюсь ногами, до колена прикрытыми белой юбкой и ниже обутыми в грубые короткие сапоги. Интересное сочетание, мне нравится. Как и ее улыбка, манящая, просто сводящая с ума. Как и волосы, в которые небрежно вплетены несколько тонких косичек. Идеальный разгильдяйский образ, утонченно-хулиганский и неистово-скромный одновременно.

Когда мы останавливаемся посреди пустынного пляжа, Аня вытягивает шею. Будто не верит своим глазам. Потом смотрит на меня вопросительно, словно недоумевает: «Какого такого черта мы здесь делаем?». Когда глохнет мотор, она выскакивает из машины и впивается взглядом в длинную полоску воды, тянущуюся вдоль песчаного берега. Долго любуется тихими волнами, ласково лижущими берег.

— Я ужасно расстроена, что ты привез меня сюда, — вдруг выдает она.

— Правда? — Спрашиваю, опуская руки.

— Нет.

Улыбка на ее губах вдруг зажигается, переливаясь чистым жемчугом в свете луны, и гаснет, обращаясь в хитрую ухмылку. Солнцева нагибается, сдергивает с ног сапоги и бросает в меня. Один больно прилетает в плечо, другой успеваю поймать на лету возле самого носа. Девчонка с хохотом срывается с места и бежит к воде.

— Я тебя достану! — Кричу ей, швыряя сапоги на коврик под водительским сидением.

— Он меня достанет! — Заливается смехом Аня.

— Поймаю!

— Поймает! Аха-ха! — Хихикает, уже вздымая носком изящной ножки сотни водяных брызг.

Подлетаю к ней, хватаю, удивляясь тому, какая она маленькая и легкая, ловко закидываю на плечо, и быстро мчусь по кромке берега. Почти лечу, не замечая, как ноги тонут в мокром песке. Ускоряюсь еще и еще, едва только услышав, что она начинает громко визжать. Перекидываю ее за спину, позволяя удобнее обхватить мою шею руками.

Сладкий запах абрикоса, исходящий от ее волос, щекочет ноздри. Звонкий девичий смех ласкает слух. Такую невозможно обидеть, такую нельзя не любить. Ее нельзя променять на кого-то другого или что-то другое, нельзя забыть. Тащу свою добычу к машине и усаживаю прямо на капот. Аня разочарованно стонет и ложится на спину в знак протеста. Вытягивает ноги, закладывает одну на другую, заставляя подол юбки немного приподняться, и молча любуется звездами.

Достаю из машины пакет с горячими пирожками, упаковку салфеток и две бутылки с лимонадом, с которых мелкими капельками стекает конденсат. Ставлю вес это на капот, запрыгиваю и располагаюсь рядом. Аня садится, разглядывает содержимое пакета и недоумевающе сверлит меня взглядом:


— Беляши?

— Да.

— Хм. Лимонад?

— Ага. — Достаю несколько салфеток, самый пузатый ароматный беляш и протягиваю ей. — Элитного шампанского мы уже вчера попили, сегодня на ужин меню попроще.

— Хорошо, — ничуть, кажется, не расстраивается она, принимая из моих рук пирожок и откусывая здоровенный кусок.

Секунда, две, и из ее уст вырывается неприличный стон, годящийся разве что для взрослых фильмов. Затем еще один и еще. Неудивительно. Хрустящая корочка, внутри нежнейшая мякоть, обжигающий сок и вкусное свежее мясо. Пальчики оближешь!

Открываю лимонад и, дождавшись, когда она прожует, протягиваю ей.

— Воткинский лимонад. Такой продают только в одном магазине города. Дефицитная вещь, но он того стоит.

— М? — Удивляется она, принимая из моих рук бутылку. — Не слышала про такой.

Сейчас все вопросы отпадут. Ну же… Да! Контрольный в голову. Ледяная сладость, обжигающая язык десятками мелких пузырьков, свежесть, остающаяся на губах и требующая ее слизнуть. Немедленно. Что я и делаю, припадая к ее рту лишь на долю секунду.

Мне хорошо, мне так спокойно с ней. Здесь. Под луной. У реки, которая тихим шелестом волн, мерцающими в ней малиновыми огоньками звезд, словно облегчает душу. Мерцает, уютно-прозрачная и умиротворенная, успокаивая нас.

— Советуют покупать лимонад только в стеклянной таре… — начинает Аня.

— Я люблю тебя, — одновременно с ней говорю я.

И девушка вдруг замирает, вцепившись в стекло бутылки, как в спасательный круг. Смотрит на меня, будто гипнотизирует. Долго-долго. Я боюсь даже улыбнуться. Сглатываю, понимая, что все испортил, что больше шанса не будет. Понимая, что она сейчас сбежит. Вытираю пальцы о салфетку и молчу.

Но в ее глазах нет страха. Нет отторжения, злобы, брезгливости. Она просто разглядывает меня, и я не удерживаюсь от того, чтобы тоже смотреть на нее. Так же открыто и смело. Стараюсь запомнить каждую черточку милого сердцу лица, запомнить то волнение, которое рождается в моей душе при взгляде на него. Ту радость, которая выплескивается наружу, едва я замечаю улыбку на открытом лице.

Аня склоняет голову набок и проводит тыльной стороной ладони по моей щеке. Медленно, нежно, едва касаясь. Заставляя меня закрыть глаза и податься в сторону ее прикосновения, будто кота, жаждущего ласки хозяйки. Ее рука застывает на моем лице чуть дольше положенного.

— Лимонада? — Вдруг спрашивает она в тишине.

Открываю глаза.

— Давай.

— С пирожком? — Хитро прищуриваясь, говорит она.

— Нет. — Выдыхаю я, отставляя бутылку в сторону. — С тобой.

Она первой касается моих губ, и мы будто летим вместе в пропасть. Быстро, отчаянно, жадно.

Анна

Когда я падаю в его объятия, бутылка лимонада, стоящая на капоте, сильно шатается, угрожая упасть, но все же остается стоять, точно по стойке смирно. Там же остаются пирожки, салфетки, разлетевшиеся по песку от легкого дуновения ветра, и моя кофта.

Мы падаем вниз, прямо на песок, даже не убедившись, одни ли мы на пляже или в окрестности бродит кто-то еще. Машина надежно укрывает нас со стороны берега, но со стороны реки мы совершенно обнажены. Во всех смыслах. Волнение уже переливается через край. Подо мной лишь белая юбка, надо мной Паша, лихорадочно сдирающий с себя футболку.

Дрожу всем телом, глубоко вдыхая влажный вечерний воздух. Взгляд торопливо шарит по его груди, рельефным мышцам, татуировке на плече в виде черепа со змеей, выползающей из его пустой глазницы и тянущейся вдоль ключиц. Завораживающе пугающее зрелище. Скольжу взглядом по пирсингу в соске — оно как венчальное кольцо для меня, соединившее наши судьбы. И именно сейчас мне дико хорошо от того, что все произошло ровно так, как произошло.

Иначе мы не были бы вместе. Никогда.

Больше никаких но. Никаких сомнений, отсрочек, колебаний. Есть только мы, и ничто не помешает нам стать одним целым. Навсегда.

Когда мой рот приоткрывается, чтобы произнести слова любви, Пашка наклоняется и разводит мои губы своим языком. Целует меня порывисто и требовательно, заставляя отвечать ему с удвоенной силой. Мне больше не страшно. Смущение отступает. Тревоги уходят на второй план, остаются лишь ощущения.

Его губы смыкаются, затем размыкаются снова, язык соприкасается с кончиком моего языка. Во рту сладкий вкус лимонада и надвигающейся грозы. Все о чем я думаю, это Он. Мои руки на его теле, бурлящем от желания. Его грудь на моей груди.

Целую его яростно, прижимаясь решительнее и крепче. Целую до тех пор, пока не чувствую, что одних поцелуев нам уже недостаточно. Запускаю пальцы в его волосы, ощущая требовательные ладони на своих бедрах. Закрываю глаза и тону в нашем слиянии. Извиваюсь, словно умоляя, пока, наконец, не чувствую его в себе. Да. Мысли замирают, с губ срывается стон.

Когда он вытягивается на мне, начиная двигаться все быстрее и быстрее, мои руки скользят по его бокам, впиваются в спину, массируют бедра. Я задыхаюсь и тону, позволяя ему слизывать пот с моего лица и губ. Сцеловывать мои нечаянные вздохи. Понимаю, что почти кричу, но мне дико хорошо, как никогда еще не было прежде.

Когда его шумное дыхание касается моего лица, чувствую, как напряглись все мышцы. Мысленно прошу его не останавливаться, но он и не собирается: яростно вбивает меня в песок, вынуждая из последних сил прижаться к его твердым мускулам на животе, обхватить за талию, впиться ногтями в спину.

Впервые мне не нужно ничего высчитывать математически. Не нужно думать, выжидая удобный момент, чтобы напрячься, натягивая носки ног в попытке поймать высшую точку наслаждения. Чтобы кончить. Я возбуждена настолько, что кончаю практически моментально. Многократно. Ярко. Громко.

Жар внутри меня продолжает пульсировать, течь желанием и не отпускает даже тогда, когда он через минуту падает на меня сверху и осторожно перекатывается, чтобы не раздавить. Потом мы долго лежим, опьяненные друг другом, и таращимся в звездное небо, словно переживая внутри себя случившееся раз за разом. Блаженствуем. Перебираем пятками мокрый песок, улыбаемся и гладим друг друга.

— Есть предложение, — наконец, произносит он отрывисто и хрипло.

— Какое?

— Нужно повторить.