Гувернантка (СИ)

– Мари, позвольте… позвольте на минуточку… – я практически вырвала из ее рук увесистую старую книгу.
И на первой же под обложкой страннице увидела надпись, сделанную убористым почерком: «Serge Shcherbinin, Omsk, 1850». Книга принадлежала когда-то Сергею Васильевичу Щербинину – в этом не было сомнений. И, вероятно, не одна она. Отодвинув Мари, я шагнула в кабинет, к стеллажам с книгами, хотя и без того помнила, что мифов – толстых фолиантов, как на русском, так и на немецком – здесь имелось не меньше десяти томов. Щербинин очень увлекался, судя по всему, скандинавской мифологией. Отсюда и псевдонимы – Хельхейм, Сорокин. Сорока – ручная птица богини Смерти Хель, ее посланница. Иногда, как говорят мифы, богиня Хель сама обращается в сороку.
Ильицкий был прав – этот псевдоним действительно не наобум выбран… Оставалось выяснить одно:
– Мари, эти книги… кто надоумил Сержа их прочесть?
Хотя ответ я уже знала.
– Денис Ионович, – пожала плечами Мари. – Помните, он сравнил меня как-то с Фрейей? Вы потом ушли, а Денис Ионович целую лекцию про эту Фрейю прочитал – он в этом и впрямь разбирается. Серж заинтересовался, а Денис Ионович вспомнил, что в нашей библиотеке целая полка под скандинавские мифы отведена. Наш дедушка, оказывается, тоже увлекался мифами…
Последнюю фразу Мари произнесла крайне задумчиво. Что уж говорить про меня: сердце мое билось оглушительно громко, а разум предчувствовал скорую отгадку. Да что там – кажется, отгадка уже найдена!
Теперь уж я думала лишь о том, чтобы поскорее отделаться от Мари – у меня была уйма дел. Однако не успела я и рта раскрыть, как в распахнутую дверь библиотеки заглянула Аннушка:
– А я вас ищу по всему дому, Лидия Гавриловна, – она помахала в воздухе бумажкой, – телеграмма вам, только что доставили.
Несколько робея, я взяла листок. Это было от Кошкина – мы условились об этом виде связи. В зашифрованном послании он сообщил, что Алекс и Стенин исчезли из Березового сегодня ночью. Оба. С поправкой на время, за которое почтальоны доставляли телеграмму, это означало, что исчезли они достаточно давно – и вполне уже могли добраться до Москвы.
Короткое это послание взбудоражило меня не на шутку. Все шло совершенно не по плану! По плану было бы задержать Стенина прямо в Березовом – об этом мы как раз договаривались со Степаном Егоровичем вечером накануне! Потому, собственно, я с детьми и осталась дома… Да, доказательств против Стенина по-прежнему не было, но Кошкин рассчитывал, что они появятся в тот момент, когда Полесов меня выдаст. Один из наших подозреваемых просто обязан будет предпринять что-то – видимо, предпринял именно Стенин.
Но почему пропал Алекс? Этого мы совершенно не ждали: Степан Егорович, должно быть, отвлекся на его поиски и потому упустил Стенина – другого объяснения я не находила.
Я подняла взгляд на Мари, но так и не смогла сказать ей ничего. Чтобы побыть наедине со своими мыслями, я скорее покинула библиотеку и без цели прошла по коридору. Остановилась у парадной лестницы и, облокотившись о перила, сжала пальцами виски.
Что может означать это исчезновение? Если и он стал случайной жертвой Сорокина… я не знаю, как стану смотреть в глаза Мари. Да и как смогу жить с этим, не знаю.
Правда, все могло развиваться и по совершенно иному сценарию. Ведь кто-то убил Якимова! Убил явно человек, работавший на Британию. А Якимов, раз завел довольно тесное знакомство с семьей Полесовых, очевидно подозревал британского агента в ком-то из членов семьи или в друзьях… Возможно, как раз в Алексе. Или Полесове.
Не рано ли мы сбросили Полесова со счетов? Мне вспомнилось, как плакал и унижался Георгий Павлович в момент задержания. И мигом сделалось дурно при мысли, что он обвел нас вокруг пальца – заставил поверить в собственную свою ничтожность. Право, разве будет кто подозревать агента и шпиона в таком жалком человеке?
Так и не сумев решить хоть что-то, я снова опустила глаза в телеграмму Кошкина. Он обещает, что здесь скоро будет полиция – я знала, что дом еще с ночи был окружен людьми Кошкина, так что, кажется, мне и правда не о чем волноваться.
И тотчас, словно в ответ на мои мысли, от двери, хорошо видимой мне, стоящей у лестницы на втором этаже, раздался мелодичный звон колокольчика. Пока я нервно раздумывала, стоит ли открывать, из своей будочки вышел швейцар Федор и тотчас отпер дверь.
На пороге стоял Стенин Денис Ионович, собственной персоной.
Я совершенно приросла к месту и со второго этажа наблюдала, как Стенин отсчитывает Федору несколько копеек и о чем-то распоряжается – а после швейцар откланялся и вышел на улицу. Стенин же поднял глаза на меня, будто заранее знал, кого застанет на лестнице.
– Здравствуйте-здравствуйте, Лидия Гавриловна, – раскланялся он, как ни в чем не бывало. – А мне вот наскучило уже общество этих стариков – бросил я их. Пустите к детишкам?
– Здравствуйте, Денис Ионович, – голос мой все же дрогнул, – к детям нельзя – они занимаются…
– Нельзя говорите?… – хмыкнул Стенин. И едва слышно добавил: – Я отослал вашего швейцара в аптеку, за микстуркою. Голова, знаете ли, разболелась что-то.
В эту минуту я уже не сомневалась, что была права: этот человек и есть Сорокин, которого мы ищем. Где же полиция?!…
А Стенин вдруг заговорил снова:
– Я знаю, что сейчас сюда вломятся ваши люди, – сказал он еще тише и смотрел на меня так, будто видел насквозь. – Я не стану сопротивляться. И буду с вами работать. Слово офицера. Я лишь прошу – дайте мне попрощаться с детьми.
Господи, Боже мой, ну где же полиция!
Если бы они вошли прямо сейчас – это избавило бы меня от необходимости отвечать. Что мне было делать? Поверить его высокопарному обещанию и пустить к детям? Поверить обещанию человека, который приказал убить беззащитную девушку, доверившуюся ему и считавшую его своим отцом?
Не могла я этого сделать. Поэтому, судорожно сглотнув, ответила, как могла твердо:
– Дети занимаются.
Выцветшие голубые глаза Стенина теперь смотрели на меня из полумрака прихожей не просто с холодом – с холодной ненавистью. Уверена, точно так же он смотрел на Балдинского за мгновение до того, как вытащил «бульдог». Мне сделалось страшно. Мы были здесь, в парадной, совершенно одни, и, вынь он сейчас оружие…
Стенин хотел меня уничтожить – я отлично это видела.
Нервы мои, меж тем, были натянуты до предела и едва не оборвались, когда – в дверь снова позвонили. Громко и требовательно.
Неужели полиция? – захватила меня спасительная мысль.
Однако в дверь звонили, а мы со Стениным не шевелились, чтобы открыть – словно боясь упустить из виду глаза друг друга.
– Откройте, Денис Ионович, будьте так любезны, – попросила, наконец, я.
На что Стенин изумленно поднял брови:
– Спуститесь и сами откройте, Лидочка, – он ухмыльнулся. – Или вы меня боитесь?
Да, я боялась этого человека и не рисковала приблизиться к нему. Но ответить ничего не успела – мимо меня вихрем пронеслась вниз неугомонная Аннушка, бормоча на ходу:
– Звонют-звонют, а я и не слышу! Куда Федор-то запропастился?… – И в следующее мгновение Анна уже отперла дверь, ахнув: – Батюшки-святы…
На пороге и правда была полиция – двое статных плечистых полицейских в форменных кителях и фуражках.
Еще более Анна перепугалась, когда я выкрикнула, не в силах справляться со своими нервами:
– У этого человека оружие, задержите его немедленно!
Полицейский чуть замешкался, потому что тяжелым взглядом смотрел в это время на меня, а Стенин, который и правда, кажется, не ожидал такого развития событий, дернулся к дверям. Но как-то не слишком уверенно – он и сейчас трезво оценивал свое положение и понимал, должно быть, что уйти далеко ему все равно не дадут.
И правда – опомнившись, оба полицейских тотчас скрутили ему руки, а один из них, ловко обследовав его карманы, и впрямь вынул короткий револьвер. Наверное, я все же правильно поступила, не пустив его к детям…