Мое падение (СИ)

- Он приходил за Антоном, – беру его за руку, тяну за собой на кухню. Дан поддается, идет за мной.
- В смысле, приходил за Антоном? – с подозрением спрашивает он, облокачиваясь на подоконник, скрещивает руки на голой груди. Он зол, не доволен, все эмоции отражаются на его лице.
- Он встречается с мамой Антона, моей соседкой Маришкой. И она попросила его забрать. Вот и все, никакого криминала, – отворачиваюсь, включаю кофе-машину.
- Так почему ты не отдала ему ребенка? – ну вот, началось.
- Потому что Антон спит. И я сказала, что приведу его как только он проснется, – слышу, как Дан подходит ко мне сзади, обнимает за талию, притягивая к себе, перекидывает мои волосы на бок.
- Красивая легенда, Дюймовочка. Но, не очень правдоподобная, – бесцветным тоном шепчет мне на ухо.
- Но это правда! – возмущаюсь я, повышая тон.
- Хорошо. Пусть ребенка заберет сама Марина, – заявляет он, сильнее вжимая меня в себя, делая мне больно.
- Отпусти! Мне больно! – требую я, вырываясь из его объятий. Он предупреждал, что с ним будет сложно. Но это, по-моему, уже перебор. Дан ослабляет хватку, но не выпускает меня.
- Что происходит? Почему ты так себя ведешь?!
- Странные совпадения, Дюймовочка. Твой бывший жених встречается с твоей соседкой. И приходит забрать ребенка, но ты ему не отдаешь мальчика. И почему ты мне вчера об этом не сообщила? – твердит он свое. Я все-таки вырываюсь из его захвата. Поворачиваюсь к нему лицом.
- Почему ты мне не веришь? Я когда-нибудь тебя обманывала? Моя соседка встречается с Алексеем, потому что это я их познакомила. Все до банального просто. Прекрати все усложнять! С Лехой меня связывает только дружба. Скажу больше, это ты заставил меня понять, что я не люблю Алексея, – выпаливаю я, почти задыхаясь. В груди начинает разливаться отчаяние. Я хочу, чтобы он мне верил, но понимаю, что это почти невозможно. Сейчас он не верит никому. Он должен понять, что я – не Кристина. Он должен все отпустить. И я должна ему в этом помочь, вернуть эту веру. Пусть будет сложно, непреодолимо, но мы должны сломать эти стальные стены.
Дан внимательно на меня смотрит, в его взгляде что-то меняется. Неуловимо, но я достаточно его изучила и вижу легкое потепление в его глазах. Я хочу рассказать ему о том, какие перемены произошли во мне после его вопроса перед моей свадьбой «люблю ли я Лешу, и действительно ли хочу за него замуж». Хочу сказать, что тогда действительно поняла, что мне не стоит выходить замуж, и портить жизнь себе и Леши. Хочу рассказать, что по настоящему я поняла, что такое любовь только с ним. Вижу, что он ждет продолжения объяснения, и это важно для него. Но на кухню забегает заспанный Антошка. Мы разбудили его. Он растерян и просится домой. Беру его за руку, обещая, что я сейчас отведу его домой.
- Нет! – резко останавливает меня Дан.
- Что «нет»? – оборачиваясь, спрашиваю я.
- Ты не пойдешь туда, – в приказном тоне заявляет он. – Пусть твоя соседка придет и сама заберет его, – глубоко вдыхаю, пытаясь не сорваться и не начать выясняться с ним отношения при ребенке. Он не смеет мне указывать, что мне делать, а что нет. Он не мой хозяин!
- Нет, я пойду и отведу его сама! Мы поговорим, когда я вернусь! – отрезаю я, отворачиваясь от него. Увожу Антона домой. Внутри все переворачивается. Я перегнула. Надо было как-то по-другому решить этот вопрос. Что, мне трудно было позвонить Марине и попросить забрать ее сына? Но мой чертов характер не позволил мне этого сделать. И что меня ждет по возвращению?
Возвращаюсь я довольно быстро. Дан стоит возле окна, пьет кофе, на столе стоит заботливо налитая чашка для меня. Решаю не развивать эту тему, подхожу к нему, провожу рукой по идеально выточенной спине, по напряженным мышцам. Он не реагирует. Ныряю под него, ловко залезаю на подоконник. Обвиваю его торс ногами, притягивая к себе. Забираю из его рук чашку с кофе, молча делаю пару глотков, хитро улыбаюсь, отдаю ему чашку назад.
- На столе стоит твой кофе, – ничего не выражающим тоном говорит он, продолжая смотреть мимо меня в окно.
- А я хочу пить с тобой из одной чашки, так вкуснее, – отвечаю я, снова забираю у него чашку, отпиваю еще глоток. Так мы выпиваем весь кофе из его чашки, а потом из моей. Он продолжает молчать, созерцать прекрасный вид противоположного панельного дома. Видимо он очень прекрасен, поскольку Дан не отрывает от него глаз. Глубоко вдыхаю, даю ему время подумать, обнимаю за талию, прижимаясь щекой к его груди, слушаю размеренный стук сердца.
- Мне не нравятся твои дружеские отношения с бывшим женихом, – прерывает молчание Дан. Хочу ему возразить, возмутиться. Но продолжаю его слушать, даю ему высказаться. Прижимаюсь сильнее к его груди, ощущая вибрацию его голоса. – Как можно дружить бывшим женихом? С человеком, с которым прожила три года в одной квартире? Я этого не понимаю. Я могу допустить, что ты ничего не испытываешь и действительно дружишь. Но я не могу понять его мотивов, – я молчу, молчу, закусываю губы от рвущихся наружу слов, но молчу. – Поэтому я хочу, чтобы ты свела свое общение с ним до минимума, – заявляет он. И тут я срываюсь. Я не позволю ему мной управлять! Поднимаю голову, заглядываю в его глаза, которые, наконец, смотрят на меня.
- Леша – просто друг. Он не таскается за мной. Он нашел себе новую женщину, Марину. Ты не смеешь ограничивать мое общение. Я не так часто с ним общаюсь, как ты думаешь!
- Хватит. Замолчи! Я говорю – ты делаешь! Это так сложно? Просто меньше с ним общаться? И…., – он прерывается, задумчиво смотрит на меня. – Во сколько у тебя самолет? – неожиданно меняет тему.
- В девять вечера, – недовольно отвечаю я. Сбрасываю ноги с его торса, пытаюсь слезть на пол, но он не позволяет, подхватывает мои ноги, широко разводит, встает между них, прижимает их к своим бедрам. Отворачиваюсь от него. Теперь я смотрю в окно. Не хочу с ним разговаривать. Я не собачка, которой можно давать команды.
- Ты собрала вещи? – впервые слышу в его голосе столько власти. Как будто я его раба. – Не отвечаю ему, просто киваю в ответ, продолжая изучать свой двор.
- Хорошо, я отвезу тебя, – заявляет он.
- Не утруждайся. Я сама доберусь, – обиженно и дерзко заявляю, поднимая на него глаза. А в них плещется буря, ураган эмоций. От нежности до ярости. Его пальцы сильнее сжимают мои ноги.
- На сколько ты уезжаешь? – игнорируя мой протест, спрашивает он. Молчу. Хочу отвернуться, но он не дает. Отпускает одну ногу, перехватывая мои скулы, заставляя смотреть в глаза. Вкладывает в свой взгляд как можно больше обиды, злости. Смотрю на него. – Отвечай! – требует он.
- На неделю! – выкрикиваю в лицо.
- Это много. Достаточно будет и трех-четырех дней, – охренеть! Он что, теперь будет мне указывать, сколько мне пробыть с семьей?!
- Я не видела их год! Год! И я хотела пробыть там как минимум десять дней, но я прилечу через неделю. Неделя – это не много. Я соскучилась по маме, – мой голос срывается, как только я вспоминаю о маме. Боже, сейчас я уже сильнее хочу домой, хочу к маме. Хочу, чтобы папа назвал меня солнышком, а мама выслушала мои сомнения, дала совет. Хочу увидеться с братом и его женой Таней, хочу, наконец, познакомится с моим вторым племянником, которому год. А я до сих пор его не видела. А самое главное, я хочу послать Дана к чертовой матери! Злость внутри меня медленно закипает. Если я призналась ему в любви, это не значит, что теперь я буду исполнять его приказы!
- Много, Дюймовочка! Это очень много. Я не смогу без тебя неделю! Чем я буду дышать? Я задохнусь, – мое сердце останавливается, разум затуманивается. Только что я была на него ужасна зла, а сейчас я просто захлебываюсь от любви к нему. Что это, если не признания в чем-то большем. Его слова моментально, перечеркивают все, что он говорил и требовал от меня до этого.
- Вот как у тебя это получается? – спрашиваю я. – Несколькими словами перекрыть всю мою злость?
- Я просто говорю то, что чувствую, – уже спокойно произносит он. Цвет его глаз из стального превращается в теплый, ласковый, любимый. Наклоняется ко мне, ведет носом по шее, которую я неосознанно открываю для его ласк. Вверх по лицу, глубоко вдыхая, – Езжай на неделю, раз соскучилась. Но ни днем больше! – по телу мелкая дрожь пробегает, отдавая теплой волной. Кожу покалывает от его неожиданной ласки. – У нас есть еще время, чтобы голод мой по тебе унять, – вниз от виска губами ведет, по щекам, скулам, шее. Перехватывает рукой мои волосы, осторожно наматывая на кулак, заставляя голову вверх вскинуть, в глаза смотреть, в которых ртуть серая тягучая плавится. – И наказать тебя еще надо успеть.