Мое падение (СИ)
- За что? – спрашиваю я, предвкушая его сладкое наказание.
- Думаешь не за что? – хрипло спрашивает он, оттягивая мои волосы назад, обнажая шею, чтобы кожу на ней прикусывать и зализывать языком, заставляя меня теснее к нему прижаться, почувствовать его внушительную, готовую плоть, по инерции, неосознанно тереться об него влажными трусиками. Дан выпускает мои волосы, дергает пояс халата, распахивая его. Стягивает с плеч, отшвыривает на пол. – Вот за это! – рычит мне в губы, поглаживая грудь невесомой лаской, резонансом до боли щипая соски. – За то, что в тоненьком халатике на голое тело предстала перед бывшим женихом, – впивается в губы, целует, всасывая губы. Хватаюсь за его плечи сильные, чтобы хоть какую-то опору найти. – За то, что спорила со мной, перечила и ослушалась. Курила, когда я запретил! Моя женщина должна меня слушаться и подчиняться! – шипит мне в губы.
- Неееет. Я неееее подчиняюсь, – стоном отзываюсь ему в губы, ногтями грудь его царапая.
- А вот это мы сейчас посмотрим, угрожающе усмехается он, заранее зная, что я проиграю, сдамся ему в плен. В плен его слов, его губ, его тела, его рук, которые меня не пощадят. И я хочу в этот плен. Хочу это сладкое наказание, до тянущей боли внизу живота. До ломоты в костях.
- Накажииии , – на выдохе прошу я в его чувственные губы.
И он наказывал. Заставлял стонать и кричать до хрипа. Наказывал ласково и грубо. Беспрерывно, убивая и воскрешая меня заново. И я тонула в его взгляде, полном желания и обещания. Еще никогда и никого я не хотела настолько сильно. Он шептал мне на ухо пошлые, порочные слова, комментируя все, что со мной делал и что еще сделает. Мы прерывались только на обед, а потом заново погружались в друг друга. Запредельная страсть, казалось, от нее тяжело дышать, и воздух вокруг был тягучим, густым. Но зачем мне нужно дыхание, когда он заставляет дышать им, повторяя, что по-другому никак?
А потом он сам отвез меня в аэропорт. Я была почти в бессознательном состоянии, истерзанная его лаской, с припухшими губами и воспаленной кожей. Он долго не выпускал меня из машины, прощаясь поцелуями, заглядывая в глаза. Прощаясь угрозами и приказами вернуться в срок, и не днем позже. А я улыбалась как наивная и счастливая дурочка, соглашаясь с ним. И с такой же глупой улыбкой садилась в самолет, думая о том, что неделя без него это действительно много. БОЖЕ, Я ПРОПАЛА! Вот какая ты, ЛЮБОВЬ!
Дома у родителей я пробыла ровно четыре дня. Я не выдержала недели без него. Это действительно чертовски много. Особенно, когда Дан звонил мне каждую ночь, не давая уснуть, рассказывая, как мало кислорода вокруг него осталось, заставляя признаваться меня в том, что я сама дико скучаю, описывая в красках, что он сделает со мной по приезду. Играя со мной, приказывая касаться себя, ласкать грудь, и так же больно щипать, спускаться ниже, растирать влагу между складочек, массируя клитор, тихо стонать ему в трубку, и рассыпаться в оргазме. А после, со счастливой улыбкой выслушивать его ругательства, и обещания разорвать на части. Я хотела прислать ему фото, но он запретил, сказав, что если я пришлю ему себя и свои части тела, он тут же прилетит за мной. И мне все это безумно нравилось, еще никогда я не была настолько, счастлива с мужчиной. Пусть он не признавался мне в любви, но он делал это другими словами, которые звучали сильнее и красноречивее, чем слово «люблю».
Через четыре дня я собрала чемоданы, спустилась вниз к маме и оповестила ее о том, что улетаю назад. Мама все понимала по моей улыбке после телефонного звонка или сообщения от него.
Но, прежде чем отпустить меня к нему, она усадила меня рядом с собой, долго смотрела в глаза, считав с них всю информацию и все-таки задав вопрос.
- И кто он? – с улыбкой спрашивает она. А я не смею ей врать или хитрить, что я не понимаю. Это моя мама, которой можно рассказать все.
- Мам, мамочка, я влюбилась. Безумно влюбилась, – кладу голову ей на колени, чтобы она меня, как в детстве, погладила по голове, перебирая мои волосы.
- Ты уверена, дорогая? – тихо спрашивает она. – Алексея ты тоже, кажется, любила. И что из этого вышло?
- Нет, мама, это другое. Это небо и земля. Алексея я не любила. Я поняла это с ним. Он показал мне, что такое любовь. Мамочка, мне вообще кажется, что он – моя первая и самая настоящая любовь. Мам, я такая дура, да? – глубоко вдыхаю.
- Ну что ты, милая, девочка моя. Ты не дура. И, по-моему, ты действительно влюбилась. Любовь – она разная, у каждого своя. И я действительно верю, что у тебя это сейчас по-настоящему, не надо ничего говорить, я вижу все по твоим горящим глазам. Но такая любовь, она может гореть ярко, гореть, обжигая всех на своем пути. И в конце сжечь все дотла.
- Я знаю, мамочка, я понимаю. Или долго и счастливо, или прямиком в бездну, в свободном падении.
- Тихо, – прерывает меня мама. – Никакой бездны, никакого падения. Только долго и счастливо. Мысль – она материальна.
- Спасибо, мамочка. Но он такой сложный. С ним так тяжело.
- Естественно, сложно, – хитро усмехается она. – По-другому никак. Ты же моя дочь. Я тоже выбрала себе в мужья самого сложного человека.
- Да ладно? Папа – сложный?
- Ну, это сейчас он такой добрый, мягкий и понимающий. А когда мы с ним встречались…., она останавливается, как будто вспоминает что-то. – Ну, да тебе не надо это знать. В общем, надо просто безгранично любить такого человека. Отдавать ему всю себя без остатка. Но, не теряя, при этом, чувство собственного достоинства, – легко сказать. С Даном я теряю, все: разум, гордость, стыд. Я теряю саму себя.
- Можно я буду звонить, спрашивать и спрашивать твоего совета?
- Не можно, а нужно, дорогая. И не только, когда нужен совет. Я хочу, чтобы ты не закрывалась от меня, а как раньше рассказывала мне все, и когда хорошо, и когда плохо. Я так скучаю по тебе, милая. Я даже хотела тебя уговорить переехать жить к нам. Но вижу теперь, это невозможно.
- Мамочка, я тоже очень скучаю. Я обещаю часто звонить, – поднимаюсь с ее колен, крепко обнимаю. Время улетать назад. Прощаюсь с родителями. Вызываю такси. Еду в аэропорт.
Весь перелет предвкушаю встречу с Даном. Его реакцию на мое неожиданное появление. Да, я люблю делать сюрпризы. Дан думает, что я прилечу только через три дня. По перелету решаю навестить Дана на работе. Стоило, конечно, заехать домой, оставить чемодан, принять душ, переодеться. Но мне не терпится его увидеть, услышать, почувствовать, вдохнуть его неповторимый холодный аромат. И воплотить все то, что он обещал мне по телефону.
Прохожу в приемную Дана, таща за собой желтый чемодан на колесиках. В приемной как всегда тишина Ничего не меняется. За стойкой по-прежнему сидит молодая худощавая девушка, которую он обещал уволить и вернуть меня на работу. При виде меня девушка соскакивает с места, округляет глаза. Она помнит нашу последнюю встречу. И знает, что я не остановлюсь. Я иду напролом, не обращая на нее внимания. Девушка бежит за мной, со словами «к Данилу Александровичу нельзя, он занят». Останавливаюсь, резко оборачиваюсь к девушке.
- Как Вас зовут?
- Юля, – хлопая ресницами, отвечает она.
- Юлечка, значит. Вы не могли бы убрать мой чемодан в комнату отдыха или еще куда-нибудь, – вручаю ей чемодан. Дохожу до двери, почти ее открываю.
- Но, к Данилу Александровичу нельзя. Вы можете подождать, пока он освободится и сможет Вас принять, – не унимается образцовая секретарша Юля.
- Мне всегда можно к Данилу Александровичу, – подмигиваю Юле, открываю дверь, предвкушая нашу встречу. Сердце ускоряет ритм. Но не от долгожданной встречи. В этот момент в моей голове проносится мысль о том, что сюрприз – все-таки плохая идея. Возможно, мне следовало вернуться в срок, или поехать домой и позвонить ему, оповещая о своем приезде. Возможно, тогда бы я обманулась, ничего не увидела и была бы по-прежнему счастливой, влюбленной, наивной дурой.
Ноги подкашиваются, хватаюсь за дверной косяк. Дан сидит на диване, рядом с ним, в его крепких объятьях ворона Инна. Он крепко ее обнимает, нежно поглаживая по волосам, что-то шепчет на ухо. Я не вижу ее лица, она уткнулась ему в шею. Боже, и я считала ее наивной дурой, а дурой оказалась я. Кто я для него – игрушка? Утешение в момент его горя, не более. Просто шлюха для легких отношений. А Инна – кто? С ней у него серьезно?