Детектив весеннего настроения

– Их светлые умы дали маху. Или разведка подвела. Короче, дважды они были уверены, что вышли на убийцу, и оба раза промахнулись. Вот тебе и следы пыток…

– Он что, так прямо и сказал? – справедливо не поверил Ковалев.

– Это я сказала, а он не стал возражать. Слушай дальше. Они обнаружили фотографию на сайте и заинтересовались Светкой.

– Почему, собственно, их заинтересовала фотография?

– Потому что у них был набросок физиономии нужного парня.

– Откуда?

– Тебя это удивляет? Меня тоже. Парень дважды прокололся: оставил в живых свидетелей. Один оказался художником, а второй, то есть вторая… Конечно, не я его сфотографировала, а Светка, но все равно вышло так, что он прокололся. Вот на таких мелочах и заваливаются чокнутые гении.

– Ты по-прежнему убеждена, что Стрекоза и твой Валерка не могут быть одним и тем же человеком?

– Я убеждена, что Стрекоза мертв. А Валерка имитатор. Милый, интеллигентный парень, который развлекается тем, что вспарывает людям животы.

– Ты веришь в такое? – помедлив, спросил Алексей Дмитриевич. По неизвестной причине его это очень волновало.

– Главное, что верит Строев и Ко.

– Я не о том спросил. Ты знала этого парня, ты была с ним рядом какое-то время. Достаточно, чтобы узнать человека. Ты веришь, что он мог вспороть женщине живот и вырвать сердце?

Я закусила губу. Мне нелегко было ответить.

– Не знаю, – наконец сказала я. – То есть мне бы и в голову не пришло такое… но теперь я не знаю. Что можно узнать о человеке за несколько дней? Что он классный любовник, что он обожает варенье из ежевики и фильмы про Джеймса Бонда. Но ведь все это может быть враньем, талантливым притворством, а на самом деле он терпеть не может баб, варенье и кино.

– Здорово, – зло кивнул Ковалев и покачал головой. Потом заговорил, глядя куда-то поверх моего плеча: – Мрачную картинку ты нарисовала. Я не очень верю, что твой Валерка имитатор, как ты его называешь. Будь он тем, за кого его принимает Строев, он не оставил бы тебя в живых.

– Возможно, у него просто не было времени разделаться со мной. Мне тогда пришлось отправиться в командировку, а когда я вернулась, его уже не застала. Если ему срочно пришлось покинуть Питер…

– Странно, что он продолжал там оставаться еще месяц после своей последней акции, хотя должен был знать, что папаша убитого всех на уши поставит.

– На их месте логично было предположить, что он сразу же покинет город. Так что… В Питере его стали бы искать в последнюю очередь.

– Допустим, тогда ты была в командировке. Допустим, он вынужден был уехать, не дождавшись тебя. Но потом… Он ведь мог вернуться и все равно убить тебя. Он был просто обязан тебя убить! – Ковалев посмотрел мне в глаза, а я вздохнула.

– Вместо этого он убил Светку.

– Зачем? Из-за того, что она сделала фотографию?

– Неизвестно, что она еще успела, – пожала я плечами. – Зато Строев почему-то решил, что он в этом городе и что у него другое лицо.

– Они не знают, как он выглядит, и поэтому…

– И потому дважды лопухнулись. У обоих мужчин биографии самые подходящие. Ни родных, ни друзей, в городе появились чуть больше двух лет назад плюс пластические операции. Какие-то совпадения, которые Строеву показались существенными, и их судьба была решена.

– А если действительно кто-то из них?

– Человек под пытками обычно признается, хотя бы для того, чтобы побыстрее умереть. Говорят, есть чудаки, желающие перед смертью облегчить душу. В любом случае, если Строев продолжает его искать, значит, он уверен в своей ошибке. Я сказала ему, что Стрекоза погиб, – подумав, добавила я. – И привела те же аргументы, что и ты сейчас. Валерка бы не оставил меня в живых.

– Почему ты это сделала?

– У нас разные цели со Строевым. Он собирается вырвать ему сердце, а я…

– А ты? – нахмурился Ковалев.

– А я собираюсь засадить его в тюрьму до конца дней.

– И чем твой вариант лучше?

– Странный вопрос, – покачала я головой, глядя на него.

– Мне все равно, кто остановит этого психа, – продолжил Ковалев. – Так что устраивать гонки я не намерен. Если первым будет Строев… что ж, меня такой исход вполне устроит.

Я кивнула и принялась разглядывать скатерть. Я не хотела это говорить, но все-таки сказала:

– Знаешь, на самом деле мне трудно поверить, что имитатор – Валерка.

– Тогда, может, и не стоит? Строев ошибся уже дважды, вполне возможно, что ошибается и теперь.

– Надежда умирает последней, – невесело усмехнулась я. И неожиданно для себя самой добавила: – Я все еще люблю его.

– Зачем ты мне это говоришь? – разозлился Ковалев.


– Не знаю, – пожала я плечами.



Строев покинул ресторан довольно рано. Нам же торопиться было некуда, и я предложила Алексею Дмитриевичу получать удовольствие дальше. Я даже потащила его танцевать. Сопротивлялся он слабо, что позволило мне в конце концов приникнуть к его широкой груди.

– Участковый, я вас когда-нибудь соблазню?

– Непременно, – кивнул он. – Только… Вроде бы ты не так давно признавалась в любви к другому?

– Он же меня бросил. В твоих объятиях я его быстренько забуду. Между прочим, я практически на грани нервного срыва, и все из-за твоей неприступности.

– Девушке следует быть скромнее и ждать предложения от мужчины.

– От тебя дождешься! – присвистнула я. – Даже странно, обычно мне не приходится так долго напрашиваться на приглашение.

– Значит, я останусь в твоей памяти как один-единственный.

– Ага. Неприступная крепость. Ладно, поехали домой. Возможно, когда мы останемся вдвоем…

Он широко улыбнулся в ответ на мои слова, и я справедливо заподозрила, что в интимной обстановке мне тоже ничего не обломится. Но вечер был богат неожиданностями. Мы вышли из ресторана, по дороге к машине я начала жаловаться:

– Строев разбил все мои надежды. Мне очень приглянулся Авдотьев на роль имитатора. И что теперь? Даже имея в виду пластическую операцию, я не в состоянии вообразить, что Авдотьев и Валерка одно и то же лицо. К тому же брат просто обязан был заметить подмену. Разве не так?

– Я же сказал, Строев может ошибаться. Имитатор как раз Авдотьев и есть. Или кто-то еще, кого мы пока не знаем. Кстати, тип, который тебя едва не убил в машине, не показался тебе чем-то знакомым?

– Это в маске-то?

– Ну… голос, манеры…

– Не показался. Я так перепугалась…

Чтобы выехать на проспект, надо было для начала свернуть в переулок, так как прямо висел «кирпич», и, хоть бдительных стражей дороги не наблюдалось, я не стала рисковать, зная, как они любят появляться внезапно. А из-за моей машины с меня они всегда норовят содрать побольше, выручают только моя красота и обаяние. Ну, и светлый ум, конечно.

В общем, я свернула в переулок. И тут же из ближайшей подворотни на меня вылетел ветеран отечественного автомобилестроения – жуткая развалюха, которая когда-то была «Москвичом». На приличной скорости она влетела в мою красавицу «Ауди», вдавив крыло и заблокировав мою дверь. Пока я приходила в себя от изумления и пыталась найти слова для определения мастерства водителя «Москвича», дорогу нам с двух сторон преградили машины, на сей раз отнюдь не ветераны, и из них высыпало человек шесть парней, вооруженных бейсбольными битами. Они окружили «Ауди», рванули дверь со стороны Ковалева, а я затосковала о своем друге Гризли. Самое время ему появиться и спасти нас. А может, это как раз его ребятишки? Строеву не понравилось мое нахальство, и он решил меня проучить? Я еще только соображала, что к чему, а Ковалев уже начал действовать. Как известно, в такие мгновения человек ведет себя инстинктивно, а инстинкты у Ковалева были прелюбопытные, в этом я очень быстро убедилась. Дверь открылась, и какой-то из парней сунул физиономию в машину, уверенный в своей безопасности, раз дружки напирают сзади. Ковалев выстрелил, и парень сложился пополам. Алексей Дмитриевич, подхватив его, мгновенно выбрался из машины, держа раненого перед собой, как щит, и принялся палить по живым мишеням, успев мне крикнуть:

– Запри дверь и ляг на пол.

Этого я ему обещать не стала, собираясь принять в потасовке самое деятельное участие. У парней огнестрельного оружия не было, иначе они давно пустили бы его в ход, и баталия длилась недолго. Нападавшие скоренько загрузились в свои машины и отбыли, оставив нам подбитого товарища. Ковалев все еще держал его за куртку, прикрываясь им. Парень громко стонал, сообщая, что намеревается скончаться. Я готова была ему поверить, Ковалев вряд ли промазал, к тому же куртка успела намокнуть от крови.

– Сунь его в машину, – посоветовала я, понемногу приходя в себя.

– Какого черта? – рявкнул на меня Ковалев. Его настроение было мне понятно, и обижаться я не стала.

– А что с ним делать? Прежде чем он отбросит копыта, хоть узнаем, что эти придурки хотели от нас.

Ковалев вроде бы немного успокоился, по крайней мере моим словам внял. Открыл дверь, отодвинул сиденье и запихнул парня назад. Тот не сопротивлялся, продолжая громко стонать.

– Мы сможем ехать? – спросил Ковалев.

– Надеюсь.

– Черт, он все здесь в крови извозит.

– Переживу. Накрылась тачка, – заметила я со вздохом, поворачивая ключ в замке зажигания, мотор заработал сразу, а я вновь вздохнула, теперь с некоторым облегчением.

– Сочувствую, – кивнул все еще злой Ковалев. Непонятно было, на кого он злился: на парней, на меня или все-таки на себя.

– Да ладно. Она застрахована. А вот и наш друг Гризли, – заметила я. Знакомый джип появился в переулке, когда мы уже выезжали на проспект.

– Мне надо «Скорую», – подал голос парень.

– Ага, разбежался… – кивнула я. – И не мечтай, придурок, что мы тебя ментам сдадим. Сейчас мы убедительно попросим нашего друга Гризли задать тебе несколько вопросов, после чего он тебя и закопает. Так что обойдешься без ментов и «Скорой».

– Кончай болтать, мне правда «Скорая» нужна, – взвился парень.

Ковалев повернулся и въехал ему в ухо.

– Наркоз, – пояснил виновато, когда парень отключился.

– Гениально, – согласилась я. – Скажите-ка, участковый, вы давно взяли за правило носить с собой оружие?

– Как только услышал о киллере. Киллер не медведь, на него с рогатиной не ходят.