Детектив весеннего настроения

– Что значит «кто-то»? – разозлился Ковалев, до того момента в беседе практически не участвовавший.

– Откуда мне знать? Какой-то тип. При мне звонил. И Авдотьев очень испугался.

– О чем говорили, не слышал? – спросила я.

– О тебе, – помедлив, ответил парень. Мы с Ковалевым быстро переглянулись. – Он велел отыскать девку, назвал номер и марку тачки.

– Авдотьев его как-то называл?

– Нет. И чувствовалось, что он его боится. Я еще очень удивился.

– Это не мог быть Яровой?

– Нет, конечно. Его голос я бы узнал. А этот говорил точно придушенный. Ясно, что голос нарочно изменил. Я думаю, он Авдотьева шантажировал. Оттого он его и боялся.

– Чем он мог его шантажировать?

– А что, нечем? Да одни эти покойники… И Агнесса. Парней кто-то мог выследить.

– Когда он звонил? – уточнила я.

– Сейчас соображу.

Юра сообразил, а я задумалась. Если он не ошибается, то, выходит, звонили в тот день, когда я посещала приют возле кладбища. Я вспомнила свои ощущения тогда… За нами кто-то следил, и этот кто-то не Гризли. Присутствие Гризли холода вдоль спины у меня не вызывало. Гризли ни к чему звонить Авдотьеву с требованием выяснить, кто я такая. Значит, в поле зрения этого человека я попала случайно. В какой момент? И я подумала о Вадиме Аркадьевиче. Что, если, с теплотой отзываясь о брате, он не гнушался его шантажировать? Правда, тогда мы еще не успели побеседовать с ним, но в «Белых облаках» я к тому моменту уже побывала. Вот и измененный голос. Голос… Я вспомнила типа, что подстерегал меня в машине… Юра очень точно подметил: голос какой-то придушенный. Мог это быть Вадим Аркадьевич? Теоретически мог. Если он отличный актер, наверное, мог. Но он не мог изменить внешность в ближайшие три года, следовательно, имитатор кто-то другой. А почему, собственно, пластическая операция? Бандиты Строева уже дважды совершили ошибку. А если они ищут не там и не того?

Юра молчал, Ковалев выжидающе уставился на меня, а я сообразила, что чересчур углубилась в свои размышления.

– Ладно, поехали в больницу, – сказала я.

Вместо того чтобы обрадоваться, Юра вдруг перепугался.

– Знаете что… Может, вы меня все-таки отпустите? А я уж как-нибудь сам.

– Чего сам? Ты забыл, что у тебя брюхо прострелено? – накинулся на него Алексей Дмитриевич. – Ерунда, конечно, но лучше показаться врачу. И насчет дружков твоих я не шутил. Они непременно поинтересуются, где ты был. И не поверят, что ты молчал. Следовательно, решат тебя на всякий случай укокошить. А если ты дашь показания, надобность в этом отпадет. К тому же ты будешь под охраной.

– В тюрьме? – хмыкнул Юра.

– В тюрьме лучше, чем в могиле. Опять же, если врать не будешь, вполне возможно, дадут условно за помощь следствию, чтоб с дружками на зоне не встретился. Поехали.

Это оказалось проще сказать, чем сделать. Поначалу все шло нормально, мы загрузились в «Ауди» и покинули гараж. Я не удержалась и спросила Ковалева:

– Гараж у тебя не из дешевых. Зачем он тебе, раз у тебя даже машины нет?

– Дружка гараж, – флегматично ответил Ковалев. – А тачку он разбил осенью, вот и пустует. Я здесь картошку храню.

– Серьезно?

– Конечно, – пожал он плечами. – У меня садовый участок недалеко от города, достался вместе с квартирой.

И в этот момент я заорала, потому что началась стрельба. Я не сразу сообразила, что происходит. Лобовое стекло моей многострадальной «Ауди» вдруг покрылось рябью. И тут же грохнул второй выстрел.

– Ложись! – рявкнул Ковалев, неизвестно, к кому обращаясь, и перехватил у меня руль. Раздался страшный грохот, машину занесло, но Ковалев каким-то чудом смог удержать ее на дороге.

– Что это? – завопил парень сзади.

– Граната, – серьезно ответил Ковалев. – Твои дружки передумали нас пугать.

Наверняка он прав. Авдотьев оценил ситуацию и надумал покончить с нами. Неразумно, но что делать человеку, на котором висит убийство, потрясшее весь город.

– Звони ментам! – крикнул Ковалев и перебросил мобильный Юре, правой рукой придерживая руль.

– Номер-то какой, куда звонить? – засуетился тот.

– 02, идиот!

Стреляли, кажется, отовсюду, и я уже сомневалась, что нам удастся вырваться, но тут на горизонте возникло провидение в виде… патрульной машины. Поначалу патрульные пришли в изумление, которое выразилось сильно затянувшимся столбняком, но как только очухались, порадовали. Вызвали подмогу и даже пальнули для острастки. Наши враги уже вторично за ночь с позором бежали. Но на этот раз фортуна им не улыбалась, и через полчаса четверых из нападавших доставили в милицию. Разумеется, туда же прибыли и мы.

– Повезло вам, – заверил меня Сева, который, должно быть, по чистой случайности обретался там в столь неурочное время. Правда, чуть позже выяснилось, что ему успел позвонить Ковалев. – Стрелять они толком не умеют, не то бы… – Он скроил подходящую случаю мину, а я настроилась на бессонную ночь, не очень от такой перспективы расстроившись. Одна бессонная ночь в милиции лучше беспробудных ночей на кладбище, так что приходилось мириться.

К утру появились дяди в штатском, с которыми я имела счастье беседовать на днях. Меня они принципиально игнорировали, все свое внимание уделив Ковалеву. Однако прочие сотрудники отнеслись ко мне с чуткостью и даже напоили чаем. Чуткость, скорее всего, относилась к тому обстоятельству, что к утру прошел слух: зверское убийство раскрыто. И не без моего участия. Выяснилось также следующее: Авдотьев исчез. То есть по месту жительства его не оказалось. Что ж, разумно поступил человек. Тем более что вряд ли Яровой будет спать спокойно, пока не убедится, что он исчез окончательно.

Я проявила любопытство и узнала, как Юрины дружки смогли нас отыскать в столь рекордно короткий срок. Оказалось, что позорно бежали они недалеко и позвонили Авдотьеву. Тот понял, чем ему может грозить сложившаяся ситуация, и дал приказ нас найти. Мы к тому моменту уже укрылись в гараже. А дальше вмешалась судьба: на пустынной ночной улице ребятишки увидели нас случайно, продолжая прочесывать ближайшие районы. Правда, к этому моменту они успели поменять машины и запастись кое-чем посущественнее бейсбольных бит.




Свою помятую «Ауди» я отогнала на станцию техобслуживания, просила сменить стекло и отремонтировать дверь, чтобы она хотя бы открывалась.

– Придется искать работу, – без особой печали сообщил мне Ковалев, когда мы на такси возвращались домой. – Если обойдется только этим, считай, легко отделался.

– Сам виноват, – съязвила я. – Нечего было лезть не в свое дело.

– Ничего хорошего я от тебя и не ждал, – огрызнулся он.

– Но все равно полез. Твои коллеги должны сказать тебе спасибо, неизвестно, сколько бы еще они провозились с этим убийством.

На это он ничего не ответил, только головой покачал.

– Как думаешь, имитатором может быть Авдотьев? – все-таки спросила я, когда мы уже были в квартире.

– Не говори глупости. – Он покосился на меня и решил быть добрее. – Твою подругу он не убивал. И ничего не знал о метке. И вообще для профессионального убийцы он неподходящая кандидатура. Вся эта чушь с куклами и кладбищем… Нет.

– Тогда кто? Вот свинство, подозреваемых не осталось. Если только Павлищев. Эзотерический центр – неплохое прикрытие. Кто же звонил Авдотьеву, неужели он?

Алексей Дмитриевич пожал плечами, помолчал и заявил:

– Не знаю, как ты, а я хочу спать.

Он отправился в ванную, а потом возился на кухне, застилая себе постель. Меня неудержимо повлекло туда. Ковалев вроде бы уже уснул или просто таким образом давал понять, что мое присутствие здесь совершенно неуместно. Я наклонилась и осторожно поцеловала его.

– Разве я тебе не объяснил все доходчиво? – спросил он с печалью в голосе, не открывая глаз.

– Тебе кажется, что доходчиво. А я ничегошеньки не поняла.

Он приподнялся на локтях и на меня уставился.

– Допустим, найдешь ты своего имитатора, и что дальше? Уедешь в Питер? А я буду пить чай по ночам, страдая от бессонницы, смотреть в окно и ждать твоего звонка?

– Так все равно же будешь, – улыбнулась я, стараясь перевести разговор в шутку. – А так у тебя будут приятные воспоминания.

– Лучше без воспоминаний. Катись отсюда.

– Только с кухни? Или из квартиры? Или еще лучше – из города?

– Не пойму, почему тебя так и тянет поиздеваться надо мной.

– Потому что есть опасения, что ты пудришь мне мозги, – ответила я, направляясь к двери.

– Что? – Он едва не задохнулся от возмущения, а я одарила его пленительной улыбкой.

Но выспаться Алексею Дмитриевичу так и не довелось. Не успела я устроиться на своем ложе, как зазвонил телефон. Чертыхаясь, Ковалев поднялся, с кем-то долго разговаривал, а потом заглянул ко мне.

– У них есть вопросы, – сообщил покаянно. Кто такие «они», догадаться было нетрудно.

– И не надоело людям… – ворчливо заметила я, но было ясно: ехать придется.

Полдня нас мучили вопросами, потом мы пообедали в кафе, погадали немного, что нас ожидает, и пришли к выводу, что ничего хорошего. Ковалев чувствовал себя не в своей тарелке и, должно быть, по этой причине оказывал мне повышенное внимание. Даже сказал, что я красавица, хотя я, против обыкновения, на комплимент не напрашивалась. Выбрав время, когда Ковалев ненадолго меня покинул, я сделала несколько телефонных звонков, в которых теперь видела необходимость, а потом набрала номер Пашки.

– Рад тебя слышать, – сообщил он, хотя особой радости в его голосе я не услышала.

– Ты мне кое-что обещал, – напомнила я.

– Думаешь, это так просто? Я работаю над твоим заказом.

– Поторопись, а то игрушка мне может уже и не понадобиться.

– Я не понял, это хорошо или плохо?

– Я тоже пока не поняла.

– Беда с тобой. Ты куда из гостиницы свалила? К своему другу менту?

– Догадливый. Решила, что у него безопасней.

– Я же предлагал тебе дружбу.

– И чердак в придачу? Я приличная девушка и нуждаюсь в душе два раза в день.

– А твой мент занятный, – продолжил Пашка. – Ты его давно знаешь?