Детектив весеннего настроения

– Какой аромат дивный, – заметил Макс, склонившись над вазочкой. – Что за ягоды?

– Земляника. Да не садовая – лесная. Павлик собирал.

– Вы погрустнели.

– Так много всего напоминает о нем… – вздохнула Оля. – Жаль, что он умер… Очень и очень жаль. Да еще так нелепо. Хотя, по сути, какая разница? Человека не стало, остальное – неважно.

– Час назад я съел два ананаса, – сообщил Максимилиан.

– Что? – ахнула Ольга. – Зачем?

– Чтобы посмотреть на реакцию своего организма. Не верю я в то, что неспелым фруктом можно так сильно отравиться, чтоб потерять координацию и сознание…

– Еще как можно! – возмутилась Ольга. – Я упала в обморок, когда переела зеленых яблок. Так живот скрутило, что от боли сознание выключилось.

– У вас желудок нежный. А Павлик, я уверен, за свою жизнь съел столько незрелой и немытой дряни, что ему все нипочем.

– А вам? – сердито воскликнула Оля. – Тоже нипочем?

– Гвозди мой желудок не переваривает, но даже с условно съедобной пищей справляется, – сказал Макс. – Я ел, к примеру, саранчу.

– Я тоже. В Камбодже. Она была жаренной на масле и приправленной специями. – Оля забегала по комнате. – Где-то у меня была марганцовка… Надо развести ее в воде, а потом выпить.

– Зачем?

– Вам нужно промыть желудок.

Максимилиан тихо рассмеялся.

– Что вас так веселит?

– Радует, – поправил ее он. – То, что вы так обо мне беспокоитесь.

– Как и о любом другом человеке, который оказался бы в подобной ситуации…

Она не договорила. Макс, резко встав со стула, подошел к ней, порывисто обнял и поцеловал.

Сначала коротко. Просто чмокнул. По-детски прилипнув губами к рту. Но через пару секунд отстранился. Взглянул на Олю. Улыбнулся ей одними глазами. Затем провел ладонью по ее лицу. Нежно и медленно. Завел руку за шею. Начал перебирать волосы…

Ольга была загипнотизирована этим. Она обмякла и, если бы не стыдливость, застонала бы. Ей безумно нравились прикосновения Макса.

Но еще больше понравился поцелуй.

Взрослый, чувственный… Даже развратный… Но без слюней и языка у гланд.

Этот мальчик умел целоваться. И это умение явно пришло с опытом.

Мигом отрезвев, Оля оттолкнула его.

– Все, уходите!

– Извини, не удержался, – смутился Макс.

– Вон.

– Но я же еще не попил чаю. Да и марганцовки ты мне обещала… – Он попытался ее обнять, но Оля извернулась. – Давай закончим эти игры? Пожалуйста…

– Да, для вас это только игра. Только я правил не знаю.

– Не понимаю я вас, женщин. Ты же минуту назад тянулась ко мне, таяла буквально в объятиях, а теперь фурию включила…

Ольге тоже надоело «выкать»:

– Умеешь растопить бабу, а понять ее не можешь? Ничего, это с возрастом придет.

– Оля, ты чего несешь? – растерялся Макс.

– Строил из себя невинного агнца, а сам… Бывалый ловелас? Взгляд в пол, восхищение, похожее на искреннее, букетики. И все ради того, чтоб затащить меня в койку? Или у тебя план грандиознее, влюбить в себя, а потом разбить сердце?

– А зачем мне это? – удивился Макс.

– Чтобы самоутвердиться.

– Да, не везло тебе с мужчинами…


– А тебе с женщинами?

– Не было у меня их.

– Да? На ком же ты целоваться учился? На кошках?

– У меня была девушка. Мы встречались два года, естественно, целовались. Но она блюла себя до свадьбы. И я полностью поддерживал ее в этом. У нас, знаешь ли, это норма, сохранять невинность до свадьбы.

– Но я-то уже, как говорится, с пробегом барышня, – зло заявила Ольга. – Меня, значит, можно… В койку?

Максимилиан молчал и долго смотрел на нее. Глаза в глаза. Оля не выдержала, отвела их и услышала:

– Дура ты, – прозвучало это без злости, а с грустью.

Сказав это, Макс подошел к окну, сорвал со створки куртку, сапоги взял в руки и выпрыгнул на улицу. Ольга смотрела, как он уходит, босой и раздетый, под проливным дождем. А когда яркое желтое пятно Пашиных сапог «акиаки» растворилось в темноте, рухнула на кровать и зарыдала.





Часть четвертая




Глава 1




Святослав проснулся от того, что замерз. Открыл один глаз, начал озираться. Одеяло увидел на полу, оно сползло. Вот и покупай шелковое постельное белье! Глинка затащил одеяло на кровать, укрылся и тут понял, что еще чего-то не хватает… А точнее, кого-то! Невесты. Она спала рядом.

Святослав сел, включил бра. Ники нигде не было видно. А поскольку ему одному, но под одеялом, спалось лучше, чем с кем-то, Святослав опустил голову на подушку, готовый вернуться в объятия Морфея, но тут услышал плач.

Пришлось вставать и идти на звук, который, как оказалось, доносится из ванной.

Открыв дверь, Святослав обнаружил невесту. Она сидела в джакузи по шею в воде и пене. На полу стояла распечатанная бутылка скотча. Литровая!

– Тебе приснился дурной сон? – спросил Святослав. – Если да, лучше бы выпила валерьянки.

– Вся моя жизнь – дурной сон, – шмыгнула носом девушка и потянулась к бутылке.

– Да, нет человека несчастнее тебя, – с сарказмом проговорил Глинка.

– Ты ничего не понимаешь…

– Да где уж мне!

Ника ухватила-таки бутылку за горлышко и поднесла ко рту. Сделав большой глоток, закашлялась. Она не пила крепкий алкоголь, и виски обжег ей рот… А потом стек по подбородку вместе со слюной.

Святослав поморщился.

– Хочешь напиться, сделай это красиво, – сказал он, подойдя и отобрав бутылку. – Налей виски в стакан, добавь льда и потягивай его.

– Претендуешь – соответствуй?

– Не понял тебя, – приподнял бровь Святослав.

– Если я хочу стать твоей женой, то должна по твоим правилам жить? – всхлипнула Ника. – Так ведь? Быть чистоплюйкой, эстеткой…

– Я хоть раз что-то от тебя потребовал?

– Нет. Но тысячу ткнул меня носом во что-то, что тебе казалось неприемлемым. Сейчас я напиваюсь не так, как должно. Вчера не на тот крючок повесила халат. До этого посмела отхлебнуть вишневый компот из твоего стакана, а косточку положить на стол… На стол! Не на блюдце! За это же казнить нужно.

– Я педант, – ровным голосом произнес Святослав. – И никогда этого не скрывал. В чем претензия?

– Если бы ты любил меня, то не обращал бы внимания на такие мелочи.

– Вот уж не согласен.

– То есть ты меня любишь?

– Конечно.