Дом без привидений

– Ты и не поймешь. Это долго объяснять. Приедешь, мы обо всем поговорим. Помни, Егору ни слова. – И она отключилась.

– Ты не сказала ему, куда конкретно ехать, – проговорил Серафим, безмолвно слушавший весь разговор.

– Скажу чуть позже. Наверняка он позвонит с дороги.

– Ну да… – Он кивнул задумчиво. – Ты, наверное, голодная. Ела что-нибудь утром? Сейчас уже шестой час.

– Ничего не ела. Только чаю выпила и все.

– На вот. – Серафим протянул ей бублик с маком. Вероника с жадностью надкусила его. Бублик был черствый, но она сжевала его за минуту. Серафим улыбнулся. – Еще вот что есть. – Он разжал ладонь – на ней лежало маленькое красное яблоко. – Будешь?

– Буду.

– Я не спросил тебя, как ты узнала про Егора.

– Очень просто. Полезла в подвал за мольбертом и красками. Нашла ваши письма. Они были в коробке из-под красок. Я стала их читать и не заметила, как время прошло. Потом услышала, как он говорит по телефону с этой… – Ей было омерзительно называть ее по имени. Слово «любовница» тоже застряло у нее в горле. Серафим, видя это, пришел ей на помощь:

– Да понял я, понял. Он все время трещал с ней по мобильнику, покоя она ему не давала. Стерва, а не баба.

– Ну вот. – Вероника стала грызть яблоко.

– Значит, вот где они были – в подвале, – рассеянно и задумчиво произнес Серафим. – Умница Снежана. Узнаю ее смекалку. В коробке из-под красок.

– Да, они лежали на самом дне. Я выронила коробку из рук, все рассыпалось. Так я их и обнаружила.

– Мне их было не отыскать. Для этого нужно было несколько дней обшаривать весь дом. Где они сейчас?

– Там же, в подвале. Я… я бросила их куда-то, когда услышала за дверью, о чем говорит Егор. Кажется, на пол. – Вероника виновато вздохнула.

Серафим печально молчал. Ей стало жаль его. Эти письма – все, что у него есть. Он долгое время жил мечтой получить их и заслужил, чтобы его мечта осуществилась.

– Я отдам вам ваши письма. Обязательно отдам, – сказала она Серафиму.

– Правда? – Он поглядел на нее с надеждой.

– Да!

В душе у нее вдруг возникла решимость. Хватит быть папиной дочкой, прятаться за отцовскую спину, терпеть и плакать. У нее достанет сил взглянуть в лицо Егору и сказать все, что она думает о нем. А потом – пусть проваливает, катится колбаской по Малой Спасской. Его долю за дом она ему вернет.

– Да, – повторила она с вызовом.

Серафим удивленно вскинул брови, не ожидая от нее такого тона.

– Мы сейчас пойдем туда, – твердо проговорила Вероника. – Пойдем в Плацкинино. Этот мерзавец не отвертится. Мы ему покажем оборотня! Устроим очную ставку.

– Тебе не страшно?

– Нет. – Вероника гордо расправила плечи. – Я же не одна.

– Ты меня имеешь в виду? – Серафим скептически ухмыльнулся. – Польщен. Значит, вчера – леший, нечистая сила, а сегодня – свидетель и защитник.

– Ну да. А что не так? – Вероника вопросительно посмотрела на него.

Тот пожал плечами.

– Да нет, ничего. Я готов. Идем, пожалуйста. Если он еще там, не уехал.

– Там он, куда денется. Мы выгоним его ко всем чертям. Зайдем в дом, и я отдам вам письма.

– Звучит заманчиво, – пробормотал Серафим.

– Ну так идем скорее. Отец небось уже выехал, через час он будет в Плацкинине.

– Ох и не поздоровится твоему Егору. – Серафим насмешливо хмыкнул и принялся натягивать ватник. Вероника тоже оделась, повесила на плечо сумку. – Ты идти-то можешь? – Серафим озабоченно оглядел ее. – Бледная такая, как смерть. Тебе бы лежать надо или в больницу. Ушиб головы – дело нешуточное.

– Не до больницы сейчас. – Вероника небрежно махнула рукой и пошла к двери.

– Ты иди, я догоню. Печку погашу только. – Серафим отодвинул чугунную заслонку.

Вероника вышла на улицу. Было совсем темно. В черном небе сияла полная луна. Где-то рядом лаяла собака. Вероника вспомнила Мальчика, и на сердце у нее потеплело. Как-то он там без нее? Егор его небось и не покормил…

Ей вдруг показалось, что все происходящее сон и она вот-вот проснется. Увидит рядом спящего Егора, привычно погладит его по щеке, уберет ему волосы со лба и пойдет готовить завтрак… Позади протяжно скрипнула дверь. Серафим спрыгнул с подножки киоска на землю. Натянул на голову свою засаленную шапчонку… Нет, это не сон. Это явь, страшнее которой ничего нет и быть не может.

– Идем, что ли, – проговорил Серафим.


Вероника вздохнула.

– Идем.





21




Они вышли со станции и зашагали по лесу. Вокруг была тишина, лишь под ногами поскрипывал снег. Вероника шла чуть впереди, Серафим за ней, отставая на шаг. Оба молчали. Вот и карьер, направо от него поворот на Нестерово. Налево – дорога в Плацкинино.

Неожиданно темноту осветили оранжевые всполохи. Далеко за деревьями небо окрасилось багровым, послышались крики, голоса, перекрываемые зловещим треском.

– Гляди-ка, пожар. – Серафим остановился, всматриваясь в даль. – Горит что-то.

– Что? – Вероника почувствовала, как ее охватывает паника.

– Не знаю, но горит знатно. – Серафим показал на языки пламени, уже хорошо видные, вздымающиеся над ельником.

– Скорее! – Вероника кинулась бегом по дороге. Он еле поспевал следом за ней.

Они выбежали из леса, и взгляду их представилась жуткая картина. Дом пылал, объятый пламенем, калитка и ворота были распахнуты настежь. Вокруг толпились немногочисленные жители деревни. Вероника увидела Василия, тот, накинув на голову куртку, бежал со двора, волоча по снегу безвольное человеческое тело.

За ее спиной кто-то вскрикнул и громко зарыдал. Она обернулась – позади стояла Катя, в распахнутом пальтишке, накинутом поверх халата.

– Ой, беда, беда! Ника, Егор-то твой… – Она не договорила, показав пальцем на Василия и его ношу.

Вероника сделала шаг, и ноги у нее подкосились. Серафим подхватил ее под руку.

– Где пожарные, едрить их в корень! – крикнул Василий. – Все сгорит к чертям.

– Вызвали пожарных, – ответил чей-то женский голос. – Едут.

– Пока доедут, сгорит дотла. Хорошо, соседние дома далеко.

Вероника приблизилась к Василию, присела на корточки. Егор лежал на снегу, волосы его почернели, лицо с одной стороны было сплошь в страшных волдырях. Одежда тоже черная, местами прогоревшая до дыр. Глаза у него были закрыты, он тихо стонал.

– Что случилось? – хриплым шепотом спросила Вероника у Василия.

– Проводка загорелась. Коротнуло, видать, где-то. Хорошо, что ты отошла. А то бы тоже пострадала. Вишь, как он… – Василий с сочувствием кивнул на Егора.

– «Скорую» надо, – проговорила Вероника.

– Уже позвонили. Сказали, сейчас будет. Ты того… не убивайся уж так. Выживет твой супруг, вот только красавчиком таким уже не будет… – Василий умолк, напряженно прислушиваясь.

В лесу завыла сирена. На опушку выехала пожарная машина, за ней «Скорая». Спасатели в защитных костюмах стремительно раскатывали шланги, крушили забор, освобождая проезд автомобилю. Хлынула пена, раздалось шипение, повалил едкий серый дым. Вероника закашлялась и, поднявшись, оперлась на плечо Серафима. Катя все плакала, уже не громко, а тихонько, вытирая рукавицей бежавшие по щекам слезы. Что-то мягкое коснулось ноги Вероники, и она увидела Мальчика. Тот не лаял, молча стоял возле нее, поджав хвост. Она погладила собаку, не отрывая взгляд от лежащего Егора. Над ним уже суетились врачи, осторожно перекладывая его на носилки. Зазвонил телефон.

– Да, пап.

– Я еду. Мне еще полчаса, не меньше. Тут все стоит.

– Хорошо. Я жду тебя.

– Ника, что с твоим голосом? И что там за шум?

– Дом сгорел, – тихо и буднично сказала Вероника.

– Что???

– Был пожар. Все сгорело. Сейчас приехали пожарные, тушат то, что осталось.

– Ты в порядке?? Не пострадала?

– Нет.

– А Егор?

– Его везут в больницу. Он сильно обгорел.

– Японский городовой! Держись. Я скоро буду.