Граница лавы

– Нет, мы сядем здесь же, на материке. Часа через два, если погода позволит.

– Пурга?

– Скоро увидите, – усмехнулся капитан.

– Вон там, у стены – это то, что я думаю? – спросил Брейн, указывая на панель холодильного шкафа.

– Да, можете перекусить. Только заранее предупреждаю, там все не так роскошно, как в ваших солдатских столовых. Стандартные саморазогревающиеся картриджи, совсем небольшой выбор.

Брейн снял куртку и, пройдя по салону, заглянул в холодильник. Капитан оказался прав, но часы вольной жизни за пределами гарнизона того стоили.

Взяв два картриджа и баллон с напитком «фрукты-молоко-суспензия», Брейн вернулся на место.

Стараясь не особенно прислушиваться к вкусовым ощущениям, он все съел, запил «суспензией» и, заметив мусорный конвертер, поднялся и скормил ему пустые упаковки.





87


Когда Брейн вернулся на место, капитан пересел к нему и сказал:

– Предлагаю немного побеседовать.

– Так мы же, насколько я понял, и летим, чтобы где-то побеседовать.

– Да, это так. Но зачем же время терять?

– Ну давайте, – пожал плечами Брейн. Он подкрепился и чувствовал себя намного лучше.

– Итак, как вы сюда попали, майор Брейн?

– Это будет беседа или допрос?

– Мне нужно кое-что прояснить, поэтому вы тоже можете задавать вопросы, и тогда это будет беседа, – сказал капитан, улыбаясь.

– Ладно.

– Я уже задал вопрос, – напомнил капитан.

– Я попал, как и все, по приговору суда.

– Вы убили троих?

– За этих троих меня судили. Но я много воевал и стрелял в очень многих людей помимо этих.

– Мне кажется, что с вашим попаданием сюда не все так гладко.

– А как может быть гладко при таких приговорах, капитан? – усмехнулся Брейн.

– Это так, но я имею в виду другое. После получения сигнала мы, конечно же, первым делом стали проверять, откуда он пришел, потом совсем немного времени потратили на то, чтобы определить, кто мог его прислать, и, разумеется, первым делом под подозрение попали вы, майор Брейн. Ведь это вы сами послали на себя донос?

– Это я пока не комментирую. А вот у меня к вам тоже вопрос: давно вы здесь, капитан… как, кстати, вас зовут?

– Капитан Шеридан. Я здесь уже полгода.

– Много повидали?

– Учитывая специфику места – да, много.

– Прыжки часто бывают?

Капитан помолчал, прикидывая, имеет ли право рассказывать.

– Собственно, прыжки лавы тут не новость, но статистика имеет значение.

– Даю слово, что не скажу своим сослуживцам и начальству, – пообещал Брейн.

– Хорошо. Что касается материка, три-четыре прыжка в день мы фиксируем.

– На несколько сотен гарнизонов?


– Да, порядок такой. Теперь моя очередь – после того как мы определили, кто мог послать сообщение, мы, естественно, стали поднимать всю информацию о вас…

– И что?

– И очень удивились. Информационные следы от вас идут нечеткие, иногда даже раздваиваются и растраиваются, как будто речь идет о разных персонах. Где-то следы и вовсе обрываются.

– Но это вопрос не ко мне, а к тем, кто эту информацию добывал, классифицировал, хранил и писал отчеты, чтобы угодить начальству. Согласитесь, что я не один такой путаный, что касается биографии.

– Да, случались и другие подобные случаи, но, учитывая вашу инициативу, поданную как донос на себя, а в особенности тему доноса, ваша, как вы выразились, «биографическая путаность» выглядит совсем иначе, чем разгильдяйство пары-тройки агентов и работников спецархива. Тут не случайность, тут попахивает системой.

– От меня вы чего хотите, капитан? Вы же конторский и должны понимать, что я могу вам напеть чего угодно, но никто, кого я упомяну, моей версии не поддержит. Иногда сотрудниками жертвуют. Вот перед вами такая жертва. Мало того, подобное с моей персоной, к сожалению, случалось не единожды. Теперь прикиньте, сколько раз завязывались мои биографические узлы, чтобы покончить со мной. Но так получалось, что я выворачивался.

– И в результате позади вас все вот так и запуталось.

– Вот вы и начинаете понимать.

– Но это может сойти только как версия.

– Не нравится эта версия, давайте обсудим вашу, – предложил Брейн.

– Скажите, а вы варвар?

– Да, по мне же видно.

– Но по силуэту выглядите как суперколвер.

– Увы, суперколверы так не считают.

– И все-таки вы не чистокровный варвар?

– А какое это имеет отношение к делу? Варвар ли, чистокровный, нечистокровный, канзас, гоберли?

– Нам нужно выяснить вашу мотивацию.

– Я хочу победить и свалить отсюда – чего уж очевиднее? Об этом здесь все мечтают.

– Ну даже в случае, как вы говорите, «победы» преступники останутся преступниками и станут отбывать свой срок как положено. И возможно, в условиях, куда менее либеральных, чем в здешних гарнизонах.

– Такая свобода никому не нужна. Люди в тюрьме имеют какую-то определенность и перспективу выйти на свободу по окончании срока. А в гарнизоне все сидят на самопальной наркоте. Так что, по мне, лучше какая-то определенность. Да и доля патриотизма в этом есть, не хочу я, чтобы непонятная плесень продолжала пожирать планету за планетой.

– То есть это ваша мечта?

– На данном этапе – да.

– А в перспективе что вы планируете? Мечтаете о том, чтобы ИСБ решила ваши проблемы с законом в качестве приза?

– Я знаком со спецслужбами давно и отдаю себе отчет, в чем на них можно рассчитывать, а в чем нет.





88


Брейн понимал капитана. Тому нужно было собрать максимум информации от первого лица – объекта-инициатора. И тут годилось все – от политических взглядов до общего мировоззрения, сексуальной ориентации и кулинарных пристрастий.

Все слова и интонации капитан сейчас записывал на скрытый носитель, чтобы позднее загрузить в сервер, который, подключив почти безграничные архивы ИСБ, сумеет достаточно точно сказать, чего ожидать от этого парня.

– О, внизу море! – удивился Брейн, когда под ними внезапно разошлась облачность.

– Любите море? – тотчас ухватился капитан.

– Теплое море. Когда-то мечтал о домике возле теплого моря.

– И что, не сложилось?

– Не сложилось, – вздохнул Брейн.

– А когда это было?

– Уже давно.

– Что помешало? Не хватило средств или происки врагов?