Хирург дьявола

– А главного врача Артема Вагановича Костоянца вы за что хлопнули? Он-то ни в чем не виноват.

– Ну как, – не согласился со мной Митко. – Он меня видел и очень некстати рассказал вам обо мне. Не удивляйтесь, я догадался, это легко было сделать. За Колесниковым я следил, и когда увидел вас вместе на старом заводе, то сразу понял, что вы с ним не офис собираетесь снимать. Знакомы явно недавно, диктофон во время разговора достали. «Опель» все это время стоял напротив окна, за которым вы сидели, а вы и не увидели. Ай-яй-яй, Татьяна. А потом заметил, как вы покидали больницу, где я уже был раньше в поисках Слепнева и нарвался на этого вашего главного врача. Он и давай меня подозревать и нагло выпроваживать. Он видел меня, он меня запомнил. А вдруг бы он кому-то еще рассказал?

– Вы преследовали меня, чтобы убить, как и остальных?

– Знаете, остальные при моем появлении оружие из сумочки не доставали, – признался Митко. – А вы так красиво в меня прицелились… Да, я преследовал вас. Но перестрелка была бы лишней. Я решил выбрать другой момент, чтобы без шума.

Очень интересно было разговаривать с тем, кто хотел тебя убить. Очень интересно.

– Вас задержали в аэропорту. Зачем вы туда приехали? – спросила я.

– На моря собирался, пока не очень жарко. Как вам такой вариант?

– Допустим. А потом передумали и вернулись к машине, которую угнали у тяжелобольного человека?

– А он болел? Вот беда-то. А я и не знал, – присвистнул Русый. – Обидел, получается. Мне жаль. Как он, кстати?

– Скончался.

– Тогда машина ему уже не нужна, – беспечно заметил Митко. – Но, да, я угнал. Это тоже запишите на мой счет.

Я поняла, что он снова начинает издеваться. И демонстративно выключила диктофон.

– Послушайте, Митко, – обратилась я к нему. – У меня такое ощущение, что вы очень не хотите оказаться на воле. Вам это и не светит, но сдаетесь вы очень качественно.

– Подойдите ко мне, пожалуйста, – попросил он.

Не раздумывая, я поднялась из-за стола и подошла вплотную к стулу, на котором он сидел.

– Я не хочу, чтобы меня нашли, – прошептал он. – Как только я покину эти стены, то стану трупом. Поэтому вяжите меня, дорогая девушка, и за каждый плохой проступок выбивайте срок по максимуму, я даже сопротивляться не буду. Потому что после того, как я закончу все дела, Строуби займется мной. И если я в этот момент буду на свободе, то совсем недолго. А я жить хочу. Ну, Татьяна! Вы же умная женщина.

– Вы работали один? – тихо спросила я его.

Он медленно кивнул и перевел взгляд на мою грудь.

– Спасибо, – сказала я и подошла к двери. – Хорошего вам дня, Русый.





* * *


– Это значит, что Колесников все еще может быть в опасности, – закончила я свой рассказ, сидя на своем любимом стуле в кабинете Кирьянова. – Только вот все это можно остановить там, где началось.

Кирьянов ел суп, который налил из термоса в пластмассовую тарелочку. Мы с Гариком терпеливо дожидались окончания монаршей трапезы.

– Приятного аппетита, Владимир Сергеевич, – не выдержал Гарик.

– Спасибо, – бросил в ответ Кирьянов и опустил ложку в суп. – Я быстро. Извините.

Чтобы не смущать его, я подошла к окну. Май буянил во всю силу. Солнце на радостях попутало месяцы. Люди радостно выставили под ультрафиолет бледные кожные покровы. Но желания забросить все дела я не ощутила. Уж слишком нервные выдались деньки. Сразу от такого и не отойдешь.

– Значит, так, – Владимир Сергеевич отставил миску в сторону, поближе к термосу. Достал из ящика стола пластиковый стаканчик и бутылку воды. Наполнил стакан водой, выпил сразу половину. – Что хочу сказать? Расследование закончено. Убийцу Слепнева мы нашли. Убийцу Костоянца – тоже.

– Ты проверил показания жены Слепнева? – напомнила я. – Она действительно разговаривала с Костоянцем в момент убийства?

– Сделали запрос в телефонную компанию, – ответил Кирьянов. – Ее слова подтвердились.

– Но был ли на проводе убитый Костоянц? Может, кто-то другой с ней разговаривал?

– Обижаешь. И это проверили. В момент убийства он действительно был у себя дома. Подтвердили местные собачники. Его машину каждый раз облаивают их питомцы. Так было и в тот день. Приехал он к своему дому за час до убийства Слепнева. Люди видели, как он зашел в подъезд. После его появления эти «кинологи» еще долго пасли своих животных неподалеку. Время было позднее, каждый человек на виду, и если бы Костоянц вышел из подъезда, его бы заметили. Слепнева убили как раз в это время.

– Значит, не причастен… Но вы оставили на свободе другого матерого преступника, – заметила я. – И есть вероятность того, что на Колесникова до сих пор охотятся. Если я правильно поняла Митко, то Строуби с тормозами не дружит.

– Это он не злопамятный. Просто злой и память хорошая, – пошутил Гарик.

– Смешно, – улыбнулась я.

– Нет, ну а что ты предлагаешь? – удивился Кирьянов. – Все, что касается непосредственно полиции, теперь в порядке. То, о чем ты говоришь, уже не Тарасов, а Великобритания. Остальным теперь пусть занимается Интерпол, разведка, федералы. Это их канцелярия. Разберутся.

Я плохо представляла, как силовики будут разбираться с таким преступником, как Майк Строуби. Вполне вероятно, что пахан такого масштаба уже давно на примете у спецслужб и они лишь выжидают удобный момент, чтобы его арестовать. А если нет? Тогда наши моменты вряд ли совпадут по времени, потому что я не собиралась вечно держать Колесникова взаперти.


Ой, да ладно, в первый раз, что ли?

– Вов, – я снова присела на стул. – Скажи, у тебя есть кто-то, кто работает с визами?

Кирьянов приподнял брови.

– Ты серьезно?

– Абсолютно. Не вижу другого выхода.

– Тань… – начал Гарик, но я жестом попросила его подождать.

– И что ты там собираешься… Как ты себе это представляешь? – допытывался Кирьянов. – Ну, найдешь ты там этого Строуби, а дальше? Сообщишь в полицейский участок? Хлопнешь своей ксивой о трап самолета? Заляжешь с биноклем в кустах? Тань, подумай, а? В чужой стране, где свои законы…

– Он на законы плевал с верхнего этажа своего особняка, – напомнила я. – На нем столько висит, что он сейчас же должен не только имя, но и пол сменить, чтобы его не нашли. Теряем время, – заключила я.

– А ведь она права, – подал голос Гарик и посмотрел на Кирьянова.

– Сдайте силовикам этого Митко, – посоветовал Кирьянов. – Он им все расскажет и покажет. Так это и делается. И не придется срываться в другую страну.

– Я бы могла использовать Колесникова как наживку, – призналась я. – И тогда Строуби можно будет взять с поличным. Митко рассказал, где находится клиника, которой он владеет. Там же работали Слепнев и Колесников. Колесников приведет меня прямо к Строуби. Все просто.

– На словах и я, знаешь ли, могу миром править, – хмуро заметил Кирьянов.

– Неужели ты думаешь, что ему удастся доказать, что он ни при чем, если я до него докопаюсь? – не отставала я. – И да, там тоже есть свои законы. И своя полиция. И они будут только рады, если я…

Гарик в ожидании смотрел на подполковника.

– А ты чего уставился? – не выдержал тот.

– Думаю, что если дело зашло так далеко, то нужно продолжать, – признался Гарик. – Да и потом, Владимир Сергеич, вы что, надеялись ее уговорить все оставить как есть?

– Спасибо, Гарик, – поблагодарила я друга. – Вот правда, спасибо.

– Ладно, – сдался Кирьянов и посмотрел на меня, – осталось уговорить Колесникова вернуться туда, откуда он бежал сломя голову. Если это получится, то сообщи. Я сразу же узнаю про визу. Но! – Он поднял указательный палец. – Подумай еще раз, пожалуйста. Ты там будешь совсем одна.

И вдруг добавил совершенно серьезно:

– Помощника бы тебе толкового. Да только где же его взять?





Глава 8




После того как задержали Русого-Митко, я решила съехать с конспиративной квартиры. Но Сергея Викторовича уговорила пока что остаться там.

На работу, кстати, Сергей Викторович сходил. Даже два раза, но под моим чутким руководством. Обошлось без шума и пыли, зашли и вышли. Его офис занимал подвальное помещение старенькой пятиэтажки. Каморка, которую Колесников гордо называл офисом, располагалась в отгороженном фанерными стенами углу какого-то складского помещения, и была очень тесной и темной. Тем не менее генеральный директор умудрился впихнуть в нее огромный ксерокс, крутой письменный стол и два стула, а на окошко присобачить кондиционер. Его бизнес загнивал, и это было видно невооруженным глазом. Спасало его только то, что из всех сотрудников своей конторы остался он один, поэтому куцей прибылью делиться было не с кем.

Сразу же возникла меркантильная мысль: а сможет ли он заплатить мне за работу? И на какие шиши он полетит в Лондон? Видимо, придется задать вопрос напрямую.

Гораздо сложнее обстояли дела с нашей будущей поездкой в Великобританию. Услышав о том, что я хочу туда отправиться, да не одна, а в его компании, он сказал, что жизнь к такому его не готовила. Ни за что и никогда. И вообще, как я могу не помнить о том, о чем он мне рассказал? Еще поинтересовался, где моя совесть.

– Вы, разумеется, можете отказаться, – сказала я ему по громкой связи, стоя перед открытым чемоданом в спальне собственной квартиры. – Никто силком не потащит, но вы мне там будете нужны. Без вашей помощи будет сложно обеспечить вам спокойный сон по ночам на всю оставшуюся жизнь. Никаких гарантий дать не могу.

– Это аргумент, – согласился он. – Но вы меня не заставите.

– Не так давно вы сами хотели туда вернуться, – напомнила я.

– Это совсем другое дело.

– Да дело то же самое, что и раньше. Понимаю, были причины передумать. Но сейчас у вас появился вполне реальный шанс покончить с этой историей. Или дело в финансах?

Ну вот, спросила.

– Я в состоянии оплатить и ваш труд, и свое пребывание в Великобритании, – успокоил меня Колесников. – Насчет второго: а целесообразно ли?

Колесников прервал звонок. Я же продолжила собираться. Что-то мне подсказывало, что он все-таки решится на поездку. Он неглупый человек, которому просто нужно время, чтобы все обдумать. Кому-то серьезные решения даются легко, а кому-то приходится бороться со своим вторым «я». Так оно и вышло в итоге. Сергей Викторович согласился отправиться в Великобританию. Окончательно сдался только тогда, когда услышал о том, что его все еще могут искать.

Документы на визу собрали быстро. Отправили их в визовый центр и стали ждать решения. Сергей Викторович, наверное, в глубине души очень надеялся на отказ. Но у него не выгорело – визы нам дали.