Истерли Холл

Дверь за ними захлопнулась.

Эви села за кухонный стол напротив матери. Взяла крючок и начала протягивать полоски ткани через джут, чтобы помочь сделать еще один коврик для продажи. Коврики пользовались спросом, потому что мама следила, чтобы получался рисунок, нанесенный на джут, в то время как другие обращались с цветами как попало.

– Твой Саймон – молодец. И семья у него хорошая, – сказала мать, отбрасывая коричневую полоску и заменяя ее ярко-зеленой. – Грейс хотела забежать, чтобы увидеться с тобой, перед тем как ты уйдешь. Ее интересуют новости о миссис Мур. Сейчас она со стариками-соседями, по-моему, они что-то там чинят в саду.

– Я тоже хочу поговорить с ней, мам. Мне нужно знать, сможет ли она каким-то образом приютить миссис Мур, если Брамптоны узнают про ее ревматизм. Она снова завела свою старую песню об этом. О Веронике и Обероне можно не беспокоиться, а вот от ее всемогущего высочества миледи жди беды.

Мать протащила еще одну зеленую полоску сквозь джутовые нити и указала на место на коврике, которое также должно было быть зеленым. Эви послушно сделала то, что от нее хотели, поскольку знала, что лучше не возражать. Мать сказала:

– Можно Тимми поселить с Джеком в одной комнате и взять ее к нам, если до этого дойдет, так что не тревожься, Эви. Расскажи-ка мне лучше о Милли и этом мерзавце Роджере. Не ее вина, что она малость придурковатая, сама знаешь, солнышко. Ее отца раздавило при аварии в шахте, так что от него мокрого места не осталось, и она должна была жить в полной нищете со своей тетей. Она никогда не чувствует себя в безопасности, вот в чем беда.

Эви кивнула.

– Знаю, мам. Просто она мало работает и не слушает, что ей говорят. Ох, и уж сколько раз мы предупреждали ее насчет Роджера!

Мать усмехнулась. «Интересно, – подумала Эви, – теперь у мамы блестящие волосы». Раньше, до начала ее, Эви, работы в Истерли Холле, они казались тусклыми. И морщин стало меньше. Жить в собственном доме так радостно, и теперь у них есть свой сад, а не просто двор. Мама любит возиться с овощами, а отец занимается пореем, готовится к ежегодной выставке. В глубине сада у них гуляют куры и поросенок. А выделенный им участок она кому-то передала.

– Ты споро работаешь, Эви, но неправильно мерить других своей меркой. Так ты не сможешь хорошо учить. И, милая моя, ты стала бы слушать, если бы мы сказали, что Саймон – не тот человек, за которого ты его принимаешь?

Пораженная Эви возразила:

– Но он тот!

Мама рассмеялась.

– Ну вот, видишь. А ты удивляешься, когда Милли отвечает точно так же.

Эви положила на стол лоскутки и крючок. Ее положили на обе лопатки. Что же, она и впрямь плохая учительница? Она с трудом заставила себя переключиться. Увидев ласковое выражение в глазах матери, Эви улыбнулась.

– Ну да, конечно, и Роджер мог измениться, ведь и свиньи могут летать. И все равно это не мое дело.

– Вот и хватит об этом. А мне уже надоело возиться с этим ковриком. Хочу еще чашечку чая.

Мать собрала лоскутки и рабочие инструменты и завернула их в коврик. Поставив корзину в уголок, она прикоснулась к чайнику на плите.

– Забеги к соседям, солнышко, не жди, пока Грейс зайдет сама. Пригласи ее на чай, может быть, ей захочется. Ты думаешь, она изменилась за последнее время? Думаешь, у нее в жизни есть свой Саймон? А ведь она в самом расцвете.

Эви замерла в дверях, пораженная.

– Мне никогда и в голову не приходило, что ее это касается. Разве она уже не старая для этого?

– Бог ты мой, да этой женщине просто нужен шанс. Ей же только тридцать. Не сомневаюсь, она сама захотела не выходить замуж, она мне говорила, что ей много чего нужно сделать в жизни, и она боится, что, если у нее будут муж и дети, ей придется отказаться от своих планов. Как по-твоему, почему она так думает?

Мать окинула взглядом комнату, где сушилась мужская одежда, и на губах у нее появилась невеселая усмешка.

Эви сама давно уже мучилась мыслью о замужестве. С одной стороны, ей ничего не хотелось больше, чем быть женой Саймона, стать матерью его детей. Но она хотела и быть самостоятельной, стать хозяйкой собственной гостиницы. Как все трудно.

– Так, ну-ка хватит думать о всякой чепухе! – заявила мать. – У тебя такое лицо, будто ты взвалила на себя все горести этого мира. Иди за Грейс, и повеселимся все вместе.

– А папа все так же кашляет? – спросила Эви уже в дверях.

Мать улыбнулась.

– Ты сама знаешь, что к чему, дочка. Иди.

Эви тихо сказала:

– Мы сможем начать подыскивать подходящий вариант для гостиницы через пару лет. Мне не понадобится работать в Ньюкасле, я уже научилась вести хозяйство, наблюдая за миссис Грин, а планированию расходов я научилась у нее же и у миссис Мур. Сначала откроем совсем маленькую гостиницу, всего на несколько номеров, в Госфорне, например, и там мы будем готовить самую лучшую в округе еду. Таким образом, папу мы вытащим из шахты, да и всех наших. Так что не волнуйся. У них будет безопасная жизнь.

Мать кивнула и, как всегда в таких случаях, сказала, вешая кухонное полотенце на решетку:

– А как же, солнышко, как будет, так и будет.

Эви вышла из дома через главный вход и пошла по тропинке между грядок с пореем. Весенняя зелень уже выросла, да и горох неплохо поспевал. Сегодня они не поедут собирать морской уголь – раз в месяц они давали себе денек отдохнуть в воскресенье. Теперь им уже не нужно этим заниматься. Ссуду за дом они выплатили в первые полгода. Джек и Тимми работали вдвое больше, чтобы из-за низкокачественного угля у них не уменьшились заработки. Свою долю вносила Эви, мама продавала овощи и коврики, папа выращивал на продажу почтовых голубей, Тимми продавал убитых браконьерами кроликов. Джек продолжал участвовать в кулачных боях, причем дрался с каким-то особым ожесточением. Эви как-то спросила его почему. Он ответил только, почему бы и нет, когда тебя вынуждают работать на самых тяжелых участках.

– Нет, – возразила она, – тут есть что-то еще.

– Брось, ласточка.

Голос его звучал устало и как-то уныло, и Эви заметила, что нос его из-за частых ударов начал расплющиваться, правое ухо утолщалось.

Она пошла по дороге вдоль коттеджей. Домик, устроенный как приют для пожилых шахтеров, оказался благословением божьим, став настоящим спасением людей от работного дома. Грейс возилась в саду перед домом, поля ее шляпы, как и юбку Эви, трепал ветер. Его порывы раздували шаль на плечах, дергали за блузку. Эви вглядывалась в Грейс. Теперь она увидела, как красива ее бывшая хозяйка. Ну да, она уже не такая молодая, но в ее прелестных чертах чувствовались мягкость и спокойствие.

Грейс подошла к воротам с лопаткой в руках. Лицо ее осветила открытая искренняя улыбка.


– Эви, как замечательно!

Вся земля перед домом была отдана под огород, так же как у мамы.

В доме за соседней дверью проживала семья, чей отец в конце прошлого года потерял в шахте ногу.

– Я сумела все-таки заставить его встать. Ему нужно было дать почувствовать, что он может быть полезным, – объявила Грейс, чмокнув Эви в щеку. – Ох, ты теперь чумазая из-за меня, а я, наверно, сплошь в грязи.

Она стерла с лица Эви частички земли и принялась чиститься сама, но Эви засмеялась и схватила ее за руку.

– Давайте я, вы делаете только еще хуже.

Справа от них, к северу, на расстоянии виднелось знакомое Корявое дерево. Оно стелилось по земле под усиливающимся ветром. Эви отступила на шаг назад.

– Ну вот, ни единого пятнышка, можно сказать.

Грейс улыбалась.

– А теперь пойдем. Покажу тебе мои владения.

Она подвела Эви к свежевскопанной земле.

– Поздновато сеять, наверно, но у бобов есть шанс вырасти.

Она опустилась на колени на старый мешок.

– Мистер и миссис Джойс в глубине сада сортируют компост.

– Что касается мистера и миссис Джойс, – Эви опустилась на корточки и протянула бобовый росток Грейс, которая выкопала ямку, посадила росток, засыпала его землей и утрамбовала землю ладонями, – миссис Мур переживает, что она стареет и ей придется уйти.

Грейс задумчиво сказала:

– Переживает? Но почему? Для нее всегда найдется комната, но у тебя ведь скоро будет своя гостиница, и вот уж там-то, видит бог, миссис Мур пригодится. Твой папа разрешил мне сказать тебе, что мы с Эдвардом выкупим твой дом, когда ты найдешь подходящее здание для гостиницы.

Заскрипели ворота, и на дорожке послышался звук шагов. Эви узнала походку брата.

– Это Джек.

Она помчалась ему навстречу и оказалась прямо в его объятиях, как всегда крепких.

– Джек, я так по тебе скучала, дорогой, но у меня нет никаких новостей, или, во всяком случае, того, чего ты бы не знал. Я не знаю, когда вернут жеребьевку, а то я бы тебе сказала.

Он поцеловал ее в щеку и опустил на землю. Тут она заметила, что он смотрит не на нее, но дальше, поверх ее плеча.

– Добрый день, Грейс, – и стащил кепку с головы.

Грейс начала подниматься с колен. Он прошел мимо Эви и протянул молодой женщине руку. Она отряхнула руки и подала ему свою.

– Ты, как всегда, очень добр. – Голос ее звучал как-то необычно.

– Ну, что вы, это мелочи. – Джек тоже не был похож на самого себя. Странно. Эви переводила взгляд с одного на другую. Все молчали. Грейс тщательно осматривала лопатку. Джек озирался по сторонам.

– Хорошо растут, – наконец произнес он, жестом показывая на недавно высаженный порей. – И бобы будут. А картошку надо бы в скором времени окучить.

Эви внимательно слушала, не сводя с него глаз. Джек добавил:

– Могу помочь с окучиванием…

По улочке бежал Тимми, окликая брата.

– Джек, почему ты здесь? Ты сказал, что пойдешь в клуб. Все время ты сюда ходишь. Грейс уже устала смотреть, как ты пялишься на ее огород.

Джек вспыхнул и пошел ему навстречу.

– Как я могу быть не здесь, когда Эви дома?

– Ну и нечего слоняться без дела. Папа уже ушел, и Сай тоже. Эви увидишь в другой раз, старик. Папа сказал, что сегодня я могу выпить две пинты, так что дуем отсюда!

Джек взялся за створку ворот и обернулся к Эви.

– В следующий раз поговорим, Эви, а то Тимми мне всю плешь проест. Грейс, рад был вас видеть. Дайте мне знать, если надо будет что-нибудь вскопать или окучить и вам понадобится помощь.

Он надел кепку, повернулся к Тимми, дал ему подзатыльник, потом захватом перебросил через спину и потащил по дороге.