История с попугаем

Так вот кто такой мой Дюрер. И вот почему я его не узнала – это при моей тренированной профессиональной памяти на лица. После удара прикладом ему пришлось сделать пластику лица. Ранение зажило в положенный срок, а вот психологические травмы оказались куда серьезнее. Видимо, Альберт так и не смог до конца оправиться. И по этой причине перебрался в тихий Балахов. Учить детишек рисованию и основам безопасности.

Да уж, Альберту Дурову точно не помешал бы сверчок на счастье. Это же надо – второй раз в жизни человек мирной профессии стоит под дулом огнестрельного оружия! Ничего удивительного, что учитель так разволновался, – никому не пожелаю оказаться на его месте. Тем более травма в его сознании слишком свежа…

– Теряем время, – негромко произнес третий. – Монгол, веди ее в дом.

Могучий мужчина подошел ко мне и одним рывком вздернул на ноги. Рядом с ним я чувствовала себя котенком, которого схватила овчарка. Особенно меня тяготила пустота на месте кобуры. Пока я была в отключке, бандиты забрали мой «Глок», и сейчас он перекочевал в руки третьего. Телефона я, естественно, тоже лишилась.

– А с этим чего? – поинтересовался Швепс, кивая в сторону вольера.

– А этот пусть с попкой посидит, – едва заметно усмехнулся третий. – Он нам не нужен.

– Во, ему там самое место! – захихикал тощий.

Я бросила взгляд на Альберта. Художник лежал на полу вольера и выглядел, признаться, краше в гроб кладут. Но с панической атакой он справился, а значит, выдержит и остальное. Правда, я понятия не имела, что нас ждет. Ничего хорошего – это признал бы и самый забубенный оптимист.

Швепс ударом ноги распахнул дверь сарая, и я обнаружила, что на улице уже стемнело. Однако это сколько же я была в отключке? И что произошло за это время?

Пока меня тащили через двор, я пыталась сопротивляться. Но сопротивляться Монголу было все равно что плевать против ветра. Конечно, будь мы тет-а-тет, я бы что-нибудь придумала, но нас сопровождали еще двое, причем с оружием. Так что я не стала дергаться. Посмотрим, что происходит в доме.

Я понимала, что звать на помощь бесполезно – дом Муромцевых стоял на отшибе. Даже если мои вопли услышат соседи, чем они могут помочь? Пока еще сообразят, что это не просто разборки на почве совместного распития домашнего самогона под названием бимбер…

В доме находился четвертый из банды Козыря – чуть поменьше Монгола, но тоже здоровяк, каких поискать. Если не Илья Муромец, русский богатырь, то Добрыня Никитич уж точно. У него при себе имелся обрез, еще я отметила рыбацкий нож в замасленных ножнах – похоже, принадлежавший хозяину дома. Под прицелом Добрыня держал Колю Муромцева – да, Зоя сказала правду.

Вид у Николая был хуже некуда, не то чтобы его сильно били – нет, просто я никогда не видела этого крепкого дядьку в таком состоянии. Он настолько боялся незваных гостей, что у него зубы порой лязгали от страха. По бледной физиономии градом катился пот. Коля вытирал его рукавом клетчатой рубашки, но без толку – видимо, так у него проявлялось нервное напряжение.

Монгол толкнул меня в кресло и встал за спиной. Этому не нужно было оружия – он мог порвать меня голыми руками. Я вспомнила слова Галины Мироновой, «капитанской дочки». У каждого в банде Козыря была своя специализация. Интересно, за что отвечал этот громила?

– Ну, здравствуй, Коля, – проговорил третий. – Давно не видались, кореш.

– Повезло мне, – пробормотал Муромцев. – Сукой буду, если не так. Повезло.

– Расскажи, как было дело, – предложил третий, удобно располагаясь напротив Николая.

– А ты, Зоюшка, пожрать нам чего-нибудь сообрази. С утра ни крошки. Сделаешь?

– Да я мигом, Вадим Михалыч, – заволновалась хозяйка. Бочком-бочком Зоя отступила в кухню.

– Швепс, проследи там, – лениво бросил третий, у которого неожиданно обнаружилось нормальное человеческое имя. Тощий кивнул и скрылся вслед за Муромцевой.

Николай с тоской посмотрел вслед своей жене. Видимо, ее присутствие придавало ему уверенности.

– Продолжай, Коля, – предложил Вадим Михайлович. – Ты на самом интересном месте остановился.

Муромцев завел глаза к потолку, как делают люди, собираясь солгать, и начал рассказ:

– Ну, это… сидел я в машине, как Козырь велел, – Коля окинул быстрым вороватым взглядом троицу бандитов, – тут как раз стрельба началась.

– Как менты подъехали, видел? – лениво бросил ему третий.

– Да вы чего?! Не видал, чтоб мне в гроб…

– Не торопись, – усмехнулся Монгол. Добрыня шевельнул обрезом, и Коля зачастил:

– Не видал я их! Они с другого входа зашли. Тут стрельба началась.

Он обвел взглядом физиономии бывших подельников и неожиданно визгливым, каким-то бабьим голосом заорал:

– Я до последнего ждал! Думал, вы щас выскочите, а я вас подберу. Только когда Лысый из окна выпал, прямо перед моей тачкой грохнулся, весь капот мне мозгами забрызгал, тогда я газанул с места, себя не помнил, очухался только за городом. Километров пятьдесят отмотал, а как, не помню. Вы мне чего, не верите?

– Верим, Коля, – усмехнулся третий. – Если б не верили, мы бы с тобой не беседовали. Испугался ты. По-человечески это понятно.

– Да не мог я вам помочь! – Коля едва не плакал. – Чего мне было, в ментуру сдаваться, что ли? Тебе б от этого легче стало, да?

На это третий не соизволил ответить.

– Я один остался. – Коля шмыгнул носом. – Ни бабла, ни ксивы, ни хаты пристойной. Спасибо, бабу хорошую встретил. На Зойке женился, уехали мы с ней сюда, дом справили. Нормально, в общем, жили.

Коля вздохнул. Пот лил с него градом.

– Ладно, Коля, ты перед нами чист. Дело прошлое. Теперь отдай нам старуху, и мы в расчете.

– Старуху? – на небритой физиономии Муромцева появилось искреннее недоумение. – А где ж она?

– Ты нам скажи, – терпеливо произнес третий. Но я видела, что его терпения хватит ненадолго. И спокойствие, и самоконтроль бывших людей Козыря были обманом. Вся четверка находилась в страшном нервном напряжении. Было ясно, что достаточно малейшей искры, чтобы полыхнуло.


– Ты чего, Коля, геройствуешь? – ласково спросил Добрыня. Голос у него оказался тонкий, не под стать его могучему сложению.

– Охота тебе за старуху подставляться, – пожал плечами третий. – Много на себя берешь, кореш.

– Да ни в жисть! – Николай выпучил честные глаза. – Стану я старуху покрывать. Она меня траванула, убить хотела! Подлила мне в стакан отравы, видали такое?

А, это он про историю с отравленным цикорием, не иначе!

– Да ты что? – заинтересовался третий. – Прямо так и траванула?

Николай закивал, делая правдивое лицо:

– Я к ней подкатил, говорю, делись, раз в мой дом пришла защиты искать. Забесплатно ничего не делается. Ведь знаю, говорю ей, что камушки у тебя! Ведь в могилу, говорю, унесешь, выдра старая!

Муромцев скорбно покачал головой.

– А она чего? – заинтересованно спросил Добрыня.

– А она мне отравы подсыпала. Еле откачали. Вон она меня и спасла. Лучше всякого доктора.

И Николай неожиданно мне улыбнулся.

– Так что мне покрывать старуху без надобности. Если б знал, что вы ее ищете, давно бы набрал номерок и сообщил, где она скрывается.

– И где старуха сейчас?

– У нее вот спросите. – Николай ткнул корявым пальцем в мою сторону. – Она ее телохранительница. Может, вывезла куда и спрятала.

Добрыня перевел обрез на меня.

– Да вы чего? – проговорила я, невольно подстраиваясь под их манеру речи. – Старуха у вас. Вы ее похитили. У меня и письмо имеется. Показать? В кармане ветровки. В правом.

У меня была слабая надежда, что, когда они начнут инспектировать мои карманы, мне удастся завладеть оружием. Хотя затевать такое – очень нездоровое занятие, я была готова рискнуть. Мне уже было ясно – выжившие люди Козыря не уйдут, пока не добьются своего. Их целью были драгоценности, а ключом к кладу являлась моя клиентка, Ольга Филаткина. Они так долго ждали, что не остановятся ни перед чем. Наши жизни для них ничего не стоят. Значит, единственный шанс уцелеть – сломать их сценарий.

Но люди Козыря недаром прошли выучку у своего главаря. Они действовали так, как действовала бы я сама на их месте. Добрыня ткнул мне стволом обреза под челюсть и так держал, пока Монгол инспектировал мои карманы.

Тетрадный листок, исписанный крупным неровным почерком, передали третьему. Он внимательно изучил послание и разжал пальцы. Листок спланировал на пол.

– Это все фуфло, – выдал свой вердикт самый умный из бандитов. – Старуха сбежала. Наверняка сама написала это. Чтобы выиграть время.

Да… вот тут я была согласна с третьим. Жаль, что эта здравая мысль не пришла мне в голову раньше. Столько времени потеряно…

– А мы думаем, чего ты мельтешишь, – удивленно произнес Добрыня. – Оказывается, старуху искала.

– Она меня обманула, – признала я.

– Она такая, – с удовольствием подтвердил Добрыня, – всех кинула.

Из кухни высунулся Швепс. Бандит выглядел довольным.

– Хорошая баба у тебя, Коля, – ухмыльнулся тощий. – Такими щами накормила! Как у мамки в деревне. Ну вы чего тут? Пожрать хотели же.

– Потом, Швепс, потом, – отозвался третий. – Не отвлекай. Дело у нас важное.

В этот момент в дверь постучали.

Швепс замер на месте, как суслик, застигнутый светом фонаря. Третий подобрался в кресле, сощурил глаза. Монгол взял меня за шею своей громадной ручищей и придержал. Одно движение пальцев – и он мне позвоночник сломает.

– Замри, – едва слышно приказал мне мой сторож. Добрыня подошел к окну и на пару миллиметров сдвинул плотные жалюзи, закрывавшие окна.

– Мужик какой-то, – одними губами выговорил амбал. – В форме, кажись.

Третий сделал знак Швепсу. Тощий бандит оказался на редкость сообразительным, – кивнул, а потом скрылся в кухне. Вернулся, толкая перед собой Зою.

– Посмотри, кто там.

Зоя выглянула в окно.

– Участковый наш.

Швепс заметался по комнате. Монгол перехватил его своей ручищей и придержал.

– Выясни, чего ему надо, – хладнокровно приказал третий.