Как убежать от любви

– Можно подумать, ты за пять минут можешь собраться, ага! – недовольно проворчал Миша, застегивая молнию на куртке. – В прошлый раз Серега сколько тебя ждал, забыла?

– Серега – это мой парень… – торопливо пояснила Маша, коротко глянув на Зою. И тут же парировала брату, махнув рукой: – И все равно я быстрее собираюсь, чем твоя Дашка! Давай звони ей! А ты такси уже вызвал?

– Да вызвал, вызвал…

– Одну машину или две?

– Одну…

– Мишка, ты совсем ничего не соображаешь, что ли? Почему одну? Нас же шестеро! Я с Серегой, ты с Дашкой, Зоя с Кириллом…

– Так пусть Кирилл на своей тачке едет!

– Как он поедет? Пьяный за рулем?

– Да какой он пьяный… Он почти и не пил…

– А это ты будешь полицейскому доказывать, если остановит! Давай заказывай вторую машину, ну?

– А куда вы собрались, интересно? – услышали они за спиной слегка обиженный голос Петра Аркадьевича. – Еще и Зою за собой повели…

– А мы в клубешник… Вот по-английски решили… – развела руки в стороны Маша. Потом ухватила за плечо Зою, притянула к себе: – Будем дружбу дружить… Надо ведь с чего-то начинать, верно? Отпускаете ее с нами, Петр Аркадьевич? Не бойтесь, не обидим… Вон и Кирилл с нами едет, видите?

– Что ж, давайте… Только и впрямь, не обижайте там Зою… И домой потом отвезите! Слышишь, Миша? Ты головой отвечаешь!

– Так есть уже кому отвечать-то… – насмешливо проговорил Миша, мотнув головой в сторону Кирилла. – Вон ваш заместитель сам напросился…

Кирилл ничего не ответил, только вздохнул и улыбнулся, глянув на Петра Аркадьевича весело и многозначительно. Мол, и впрямь все так и есть. Сам напросился. Ага.

– Ну, если так… То что ж… Веселитесь, конечно… Зоенька, я тебе завра утром позвоню, хорошо? Или сама позвони, как проснешься…

Просьба позвонить прозвучала уже совсем по-свойски. Так просят отцы дочерей – обязательно позвонить… Зое даже неловко стало – слишком уж быстро пытается перешагнуть эту пропасть уважаемый Петр Аркадьевич.

А потом неловкость ушла. Не до нее уже было. Вечер покатился так лихо и весело, будто кто-то невидимый крутил у нее перед глазами кинопленку и вдруг останавливал кадр в самый важный момент… И этих моментальных кадров было много, и сама себя на них не узнавала. Вот музыка грохочет в бешеном ритме, и она вместе со всеми танцует. И так ей хорошо, и тело слушается, и она знает, что Кирилл не сводит с нее глаз…

А вот они сидят на мягких диванах. Вдвоем. Ребята снова умчались на танцпол. Она держит в руках стакан с коктейлем, пытается ухватить губами соломинку. Соломинка ускользает, ей смешно… И Кирилл тоже смеется, и обнимает ее за плечи.

А потом шепчет на ухо:

– Какая же ты классная, просто дух захватывает… Рыжик… Штучный человеческий экземпляр…

– Не смей называть меня экземпляром! – смеется она, скидывая его руку с плеча. – Мне не нравится!

– А как тебя называть? Можно, я буду называть тебя Рыжим Зайцем?

– Нет! Зайцем – нельзя… Хоть кем, только не Зайцем…

– А просто Рыжиком можно?

– Валяй…

– Хочешь еще коктейль, Рыжик?

– Хочу! Только я уже пьяная, по-моему…

– Тебе идет быть слегка пьяной, Рыжик. Да тебе все идет…

Она глянула на него задумчиво, хотя хмельное настроение и не предполагало этой задумчивости. Подумала весело – а он ничего, этот Кирилл… Приятный такой. Харизматичный. Уверенный в себе. И улыбка у него хорошая. И глаза… И песня с танцпола тоже плывет про глаза…

Но с «притяженьем» надо притормозить все же. Глупостей не наделать на хмельную голову. И вообще, ночь уже скоро кончится, домой пора…

Когда подъехали на такси к ее дому, Кирилл произнес тихо:

– Конечно, на кофе я не смею напрашиваться, но может…

– Не может! – быстро ответила она. – И правильно делаешь, что не напрашиваешься. Скромность украшает мужчину.

– Что ж, придется быть красивым и скромным, ничего не поделаешь! – грустно рассмеялся Кирилл. – Но телефон свой хотя бы оставишь? По-моему, эта просьба скромности не противоречит…

– Ладно, телефон оставлю. Записывай…

Продиктовала телефон, и тут же в ее сумочке затрезвонил мобильный. Зоя усмехнулась, достала телефон, ответила нарочито манерно:


– Внимательно слушаю вас, Кирилл…

– Завтра пойдем куда-нибудь? Я очень хочу тебя завтра увидеть…

– Завтра я до вечера в институте!

– Тогда я возле института тебя встречу? Можно?

– Можно. Так и быть. Ну все, я пошла…

Вывалилась из машины, поплелась к подъезду, стараясь идти прямо. А что делать? В клубешнике выпила основательно, уж и забыла, когда так веселилась…

Дома, не умываясь, упала в кровать, свернулась клубочком, улыбнулась сама себе. Засыпая, подумала не без удовольствия – вот она, новая жизнь… Хорошо началась… Весело, по крайней мере…





* * *


А утром она поднялась с постели с головной болью и ломотой в суставах. Еще и горло болело. Ну вот, простудилась.

Болела она всегда тяжело. Лежала в лежку, голову от подушки оторвать не могла. Кому-то эта простуда – фу! – встал да пошел по своим делам, слегка хлюпая носом, а на нее всегда с остервенением набрасывалась, выключала из жизни полностью. Несправедливо, конечно, но ничего не поделаешь. Надо ложиться, и болеть, и смириться с отсутствием привычной деятельности.

Хотя надо бы в аптеку выйти, конечно… И в магазин – холодильник совсем пустой… Можно, конечно, Ритку попросить, но она наверняка в институт умчалась. А больше никого просить не хочется. Вот не хочется, и все! Пусть даже из непонятной вредности…

Перевернулась на другой бок, полежала еще немного. Вредность потихоньку утихла, и пришла здравая мысль – вчера обещала отцу позвонить… Он просил, а она обещала. Но только тут одна закавыка имеется. Позвонить можно, конечно, но как к нему обратиться? Если сама звонишь, то и обращаться ведь как-то надо! А как? Доброе утро, папа? Здравствуйте, Петр Аркадьевич?

Можно бы и папой назвать, но язык не поворачивается. Никого никогда папой не называла. А Петр Аркадьевич звучит слишком официально…

Пока раздумывала, телефон сам зазвонил. Так и выскочило на дисплее – «отец». Интересно, когда это она записала его так? Вчера, что ли? Теперь и не вспомнить…

– Доброе утро, дочка! Ты, наверное, в институт сейчас едешь, да? Если еще нет, то я могу за тобой заехать, подбросить…

– Да, доброе утро… Я не пошла сегодня в институт, разболелась чего-то. Простудилась вчера, наверное. В клубе так жарко было, мы все время на улицу выскакивали… Я вообще простужаюсь на раз-два, у меня горло слабое…

– Господи, боже мой! – очень натурально испугался отец. – Да как же так, доченька? Погоди, надо ж врача вызвать, наверное… Я сейчас к тебе приеду и вызову…

– Да не надо врача! Все симптомчики мне знакомые, я уже знаю, как лечиться. Три дня поваляюсь с температурой, потом само пройдет. И все дела.

– Ну как это – само пройдет? И есть ли у тебя чем лечиться?

– Да я в аптеку схожу, подумаешь, делов-то…

– Нет! Никуда из дома не выходи, слышишь? Еще чего не хватало – с температурой! Я сейчас приеду к тебе! Говори, что купить, я все привезу!

Не сказать, что его напор был ей неприятен. Приятен, конечно. Кому ж не приятно, когда о тебе так искренне заботятся?

Потом звонки пошли чередой. Маша поинтересовалась, как она себя чувствует после вчерашнего. Бабушка Нина Захаровна охала в трубку по поводу ее простуды и тоже предлагала свою помощь. И Кирилл позвонил… Тоже хотел приехать, но пришлось остановить его порыв, сказав, что к ней едет Петр Аркадьевич.

– Но он же не целый день будет около тебя сидеть, правда? – не сдавался Кирилл. – Я знаю, у него сегодня после обеда совещание в муниципалитете! Вопрос очень важный рассматривается, как раз по нашему профилю, нельзя не присутствовать! Он уедет, потом я приеду…

– Зачем? Я ж объясняю тебе – болею! Лежу в кровати косматая и в пижаме! Кашляю, носом хлюпаю! То еще прекрасное зрелище, я тебе скажу!

– А мне понравится это зрелище, я уверен… Так я приеду?

– Кирилл, не гони лошадей, пожалуйста. Мы с тобой всего сутки знакомы, но ты со мной так разговариваешь, будто…

– Ну? Что «будто»? Договаривай!

– Будто у нас есть некие отношения… Которые дают право…

– А, понял. Ты хочешь, чтобы был конфетно-букетный период, чтобы я долго ухаживал, да? В театр приглашал, в филармонию… Кстати, как ты насчет филармонии? Я вот захаживаю иногда… Намедни наслаждался Вагнером, очень и очень впечатлило…

– Я не люблю Вагнера. Я Брамса люблю. А еще Вивальди. А еще Гайдна…

– О! Приятно слышать! Оказывается, ты у нас девушка разносторонне образованная! Может, и на музыкальном инструменте играешь?

– Да нет… Я недавно только к филармонической музыке пристрастилась. Это мамин муж… Ну, то есть теперь бывший муж… Это он…

– Отчим, что ли?

– Ну да… Получается, так. Он большой ценитель классической музыки. И не только классической… Он еще и бардов любит… И на гитаре играет…