Как убежать от любви

– А сейчас ты не поддерживаешь с ним отношения, да? После маминой смерти?

– Нет… Он ушел… К бывшей жене вернулся.

– Да это понятно, что ушел. Не с тобой же ему оставаться! Это бы знаешь… Как-то двусмысленно выглядело. А вот добрые отношения многие бывшие падчерицы с бывшими отчимами поддерживают, я знаю. Да я и сам… Моя мама с отчимом развелась, но мы долго еще с ним дружбу водили… Классный был мужик, да… Ну да ладно, заговорил я тебя, а про главное так и не спросил! Когда я могу тебя увидеть, Рыжик? Если не хочешь, чтобы я приехал, скажи тогда – когда и где…

– Не знаю. Может, я три дня буду с простудой валяться, может, неделю.

– Ну что ж… Тогда я буду тебе звонить! Каждый день и не по разу! Надеюсь, ты не занесешь меня в черный список?

– Посмотрим… Если будешь слишком часто звонить, то, может, и занесу.

– Ах ты какая… Скажи, все рыжие такие вредные или только ты одна?

Не успела ответить – в прихожей затрезвонил дверной звонок. Вставая с постели, быстро проговорила в трубку:

– Все, Кирилл, пока… В дверь звонят… Отец приехал, наверное…

Он ввалился в прихожую, нагруженный пакетами, захлопотал, засуетился вокруг нее с большой прытью. Видно было, что эта самая прыть ему по душе, что вовсе не наиграна эта роль заботливого папочки, а, наоборот, выстрадана и желанна…

– Ну что ты стоишь босыми ногами на холодном полу? Иди, ложись, я тебе все в постель принесу! Лекарства я все купил, которые ты сказала… Еще и в аптеке кое-чего присоветовали… Вон глянь-ка в том пакете! Говорят, что-то из новомодного…

– Да вижу… Это же все ужасно дорогое, зачем…

– А затем, что надо лечиться хорошенько, вставать на ноги и занятия не пропускать! А еще я тебе бульон куриный сварю… Я умею… А тут вот еще фрукты, соки, сыры, йогурты… И еще всякие вкусности… Я все подряд брал, я ведь не знаю, что ты любишь… И иди уже, ради бога, в постель! Не стой на полу босыми ногами, сколько можно повторять! Иди, я тебе все принесу…

Болела она всю неделю. Надо сказать, неплохо провела время. Отец приезжал каждый день, привозил вкусности, смешил ее своей суетливой заботой. Кирилл тоже звонил каждый день. Разговаривали подолгу, и всегда находились какие-то общие темы для разговора. А однажды как бы невзначай очень осторожно предостерег:

– Рыжик, ты не старайся очень уж плотно сближаться с Машей, это ведь та еще шкатулка с сюрпризом… И брат ее… Да, они приятные ребята, общительные, и все же – ставь границы… Всегда помни, кто ты есть и какое у тебя место на этом празднике…

– А кто я есть? И какое у меня место?

– А ты сама не понимаешь разве? Ты ведь дочь шефа. Значит, он со временем все акции и активы фирмы передаст тебе. Ты прямая наследница, понимаешь?

– И что из этого?

– Господи, да как это что! Ты пойми, что пока тебя в жизни шефа не было, на все претендовали его племянники, Маша с Мишей! А тут вдруг – ты… О какой вообще дружбе может идти речь?

– Но они же сами… Я не навязываюсь…

– А что им делать остается, по-твоему? Лицо тебе от досады расцарапать? Так они и расцарапали бы, если б можно было… Но нельзя, вот в чем все дело. Им надо с тобой дружить, чтобы продемонстрировать шефу свою лояльность. А иначе – с глаз долой, из сердца вон… Петр Аркадьич церемониться не станет, выкинет на улицу, несмотря на родство. Я его знаю, он может… Это он с виду такой доброжелательный…

– Да ну! Они ж племянники! Как это – с глаз долой? Ты что?

– Они племянники, а ты дочь! И он тебе отец! И не просто отец, а с комплексом вины отец… А комплекс вины – вещь серьезная, ее годами отрабатывать надо. Вот погоди, сама убедишься, когда к нам на фирму работать придешь… Я думаю, он тебя сразу продвигать начнет, чтобы со временем в свое кресло посадить… Да он уже к себе нотариуса вызывал, между прочим! Отменил старое завещание, в котором все было отписано племянникам! А если отменил, то скоро будет и новое завещание… А может, уже есть… Так что будь умной девочкой, Рыжик. Заранее расставляй все пограничные столбики, выбирай, с кем дружить, а с кем нет.

– Это ты на себя намекаешь, что ли? С тобой надо дружить в обязательном порядке?

– Ну, я так не сказал, допустим…

– Да так, так! Я же слышу по интонации! А только знаешь… Я обязательной дружбы не признаю. Не вижу в ней смысла. Я как-то спонтанно дружу… С тем, с кем хочу… И не надо мне наставлений читать, я сама в своей жизни разберусь, понятно?

– Ох, какой сердитый Рыжик… Да сама, конечно, сама, кто ж спорит… Не злись, тебе не идет!

– Да я не злюсь! Просто… Не хочу больше с тобой разговаривать. Надоело.

– Ну ладно… Не будем сегодня больше говорить. Я завтра позвоню…

– И завтра не надо.

– О как! Все-таки рассердилась! Что, и в филармонию со мной не пойдешь? На Брамса?

– Нет. Не пойду.

– Ладно. Но учти, я парень навязчивый. Просто так не отстану. У меня уже припасен для тебя миллион алых роз и угнанный грузовик конфет с кондитерской фабрики. Так что…

Он и впрямь оказался навязчивым – просто проходу не давал. Встречал потом около института, на виду у всех, стоял около машины с букетом роз. И да, розы всегда были алые, как в той песне. Девчонки из группы заходились восторгами – ах, какой мужчина… Смотрели завистливо, как она подходит к нему, как небрежно берет розы. Причем без особого восторга в лице, а будто нехотя. Ладно, мол, если приволок свои розы, я возьму, не выбрасывать же… И в машину сяду, можешь меня домой отвезти. Но не более того, не надейся. Приглашения на чашечку кофе не будет, потому что… А не знаю почему. Потому что я так хочу. Потому что хватит с меня ошибок, чувство вины за Ромку до сих пор в печенках сидит. И не пройдет никогда, наверное… Так зачем же совершать еще одну глупость? Ведь ясно, что ей нечем ответить Кириллу… Ясно, что все ответы-приветы стремятся только к одному человеку, но они ему не нужны… И вообще, незачем о нем думать. Лучше слушать комплименты Кирилла, самооценку себе повышать. Хоть таким образом, чтобы совсем не упала…

– Послушай меня, Рыжик… Мне очень нужно, чтобы ты меня выслушала. Хотя за рулем такие разговоры не ведутся, конечно… Может, в кафе зайдем? Ты ж не ужинала еще, наверное? Посидим, поговорим…

– Я не могу, Кирилл. Мне к зачету готовиться надо. Всего один вечер и одна ночь впереди.

– Ну хорошо… Тогда в машине поговорим, если нет другой возможности. Вернее, потому что ты не даешь мне другой возможности… Тогда я самое главное тебе сразу скажу, можно?

– Говори, что ж…


– А я скажу. Дело в том, что… Я люблю тебя, Рыжик. Да, не смотри на меня так испуганно, я и сам за себя в последнее время боюсь… Никогда не думал, что я способен так любить… Зацепила ты меня чем-то, теперь мучаюсь, места себе не нахожу. Я понимаю, что все это банально звучит, да… Я и сам раньше смеялся над такими банальностями… Выходит, зря смеялся. Теперь сам на это попал. И сам должен искать выход… Или не нужно искать выход, а, Рыжик? Что ты мне на это ответишь?

Он смотрел на нее так просительно, что ей даже неловко стало. Получалось, если она сейчас ответит отказом, то оскорбит его прекрасное чувство. Ну почему, почему надо ставить в такое дурацкое положение человека? Почему надо заставлять его испытывать неловкость? Или за прекрасные чувства должен отвечать тот, в чью сторону они направлены?

Вздохнула, отвела взгляд в сторону. Помолчала еще немного, чувствуя, что молчание не спасает, а только приумножает неловкость… И проговорила тихо, будто и в самом деле извиняясь:

– Я не знаю, что тебе ответить, Кирилл. Правда, не знаю. Кроме «спасибо» и «извини», больше ничего в голову не приходит.

– А спасибо за что? За любовь?

– Ну… Наверное…

– А извини за что? Ты не можешь на мою любовь ответить?

– Да… Наверное, так…

– Но ведь ты и сама сомневаешься в этом, правда? По крайней мере, голос у тебя звучит неуверенно. И давай пока остановимся на этом, хорошо?

– На чем остановимся, не поняла?

– На твоей неуверенности. Подождем немного. Посмотрим, в какую она сторону повернет. Я готов ждать столько, сколько нужно. И я даже готов не говорить больше на эту тему. Будем просто друзьями, хорошо? А жизнь покажет, кем мы станем друг другу со временем – или останемся друзьями, или… Согласна, Рыжик?

– Отчего ж нет? Согласна, конечно. Давай будем просто друзьями.

– Тогда я завтра приглашаю тебя в филармонию! Правда, пока не знаю, что там дают…

– Завтра я не могу. У меня в институте аврал. Я ж болела целую неделю, долги накопились. У нас правило такое жесткое – если есть хотя бы один пропуск, надо всю тему преподавателю отдельным зачетом сдавать.

– Да, жесткое правило… Но это и правильно, наверное. Надо же в будущих юристах дисциплину воспитывать. И ответственность. А выходные у тебя свободны, надеюсь?

– В субботу я к Петру Аркадьевичу в гости иду, уже обещала… И мама его обижается… То есть Нина Захаровна… То есть…

– Ты так и не можешь назвать ее бабушкой? А отца – отцом?

– Не могу пока. Мне трудно. Может, потом… Позже…

– Конечно, ты сможешь. Просто еще мало времени прошло.

– Да, мало…

– Но я бы посоветовал тебе не усложнять… Потому что чем дальше, тем будет труднее, поверь мне. Надо просто перешагнуть через себя… Через свое «трудно». И разве это плохо – сделать близких людей счастливыми? Всего лишь одно слово сказать… Представляешь, как твой отец обрадуется? Он и без того в последнее время как на крыльях летает, я же вижу! Так что давай, работай над собой в этом направлении. Делай благое дело. И не считай, пожалуйста, что я давлю на тебя, ладно? Просто я очень хорошо к Петру Аркадьевичу отношусь… Он ведь поверил в меня в свое время… Практически с улицы на работу взял и помог подняться… Мне даже иногда казалось, что он в какой-то степени на мне свое нереализованное отцовство отрабатывает. Несмотря на то что другие объекты для этих чувств есть – Маша с Мишей… Поэтому я за него перед тобой… Как бы это сказать… Адвокатствую.

– Да, я тебя услышала. Спасибо, Кирилл. Правда, спасибо…

– Да не за что. Всегда рад помочь. А как насчет воскресенья? Сходим куда-нибудь в воскресенье?

– Давай…

– Вот и отлично. А завтра я тебя снова после института встречу. И даже разрешения спрашивать не буду. Ты не забыла, что у меня в запасе миллион алых роз?

– Нет, не забыла. А где грузовик с конфетами, угнанный с кондитерской фабрики? Ты же еще грузовик обещал!

– Есть грузовик. Припрятал пока. Разоблачения боюсь. Но он весь твой, учти… Так что сообщниками будем считаться, если что.

– Как Бонни и Клайд?

– Да куда им до нас, что ты… Они свою песенку уже спели, а у нас все впереди… По крайней мере, я очень на это надеюсь.

Он опять глянул так многозначительно, что ей захотелось засмеяться – что у нас впереди-то? Совместные криминальные приключения, что ли? Хотя понятно, что, конечно же, не Бонни и Клайда Кирилл имел в виду…

Не засмеялась, конечно. Обидится еще. Благо что подал голос мобильник в сумке и можно было отвлечься на звонок.

Но и отвлечься не получилось. Потому что… Потому что звонил Саша. Очень давно не звонил, и вот…

– Привет, Заяц! Ну как ты? У тебя все в порядке, надеюсь? Ау… Ты где там, Заяц? Чего молчишь?

Его хрипловатый голос будто обволок ее всю, и не хотелось ничего отвечать, а только слушать его до бесконечности… Как же она соскучилась, оказывается! Как же он давно не звонил! Нет, можно было самой позвонить, конечно… Но это было бы уже не то, совсем не то. Одна мысль о том, что он сам о ней вспомнил, сам кликнул ее номер, будоражила так, что телефон слегка трясся в ладони и приветственные слова застряли на полпути. Господи, как хорошо-то… Просто слышать голос…

– Ты слышишь меня, Заяц?

– Да, слышу… Почему у тебя голос такой странный? Хриплый немного.

– Да я простудился, теперь сиплю и хриплю, иногда даже рычу, как собака. Я ж в командировку ездил на край света… Там даже связи нет, представляешь? Ну, думаю, Заяц меня потеряла, разобиделась…