Мистер

– Какое?

– Полагаю, пришло время посетить поместья, которые находятся под вашим прямым управлением, и как следует все там проинспектировать. В Туок – потом, когда арендатор съедет.

– Оливер, я жил в этих поместьях. Зачем мне их инспектировать?

– Потому что теперь это ваша собственность. Нужно показать служащим, что вы заботитесь и о них, и о землях.

«Что?»

Мать голову мне отрежет, стоит ей заподозрить, что я недостаточно серьезно отношусь к своим графским обязанностям! Для нее нет ничего важнее титула, поместий, наследников, семьи… Что, в сущности, странно, ведь она от всего этого когда-то сбежала. Но прежде успела привить Киту страсть к семейной истории и преемственности поколений. Она хорошо воспитала старшего сына. Он знал свои обязанности. И как порядочный человек без нареканий принял свою ношу.

Как и Марианна. Она тоже знает историю нашей семьи.

А я? Тут другая история.

Марианна все узнала сама – она была любознательным ребенком. Я же вечно витал в облаках, прятался в своем мире.

– Конечно, я забочусь о поместьях и служащих, – хрипло ворчу я.

– Им это неизвестно, сэр, – спокойно парирует Оливер. – К тому же… как бы сказать… ваш образ жизни в последнее время… – Его голос постепенно стихает.

Он, конечно, вспомнил ночь перед похоронами Кита, когда я напился в Трессилиан-холле. Как я был зол тогда. Я-то сразу понял, что? меня ждет. И не желал принимать ответственность.

К тому же я тосковал по брату.

Я до сих пор по нему тоскую.

– Я оплакивал брата, черт побери! Я ничего этого не просил.

И не готов возложить на себя эти обязательства.

Почему мои родители этого не предвидели?

Мать ни разу в жизни не намекнула, что из меня выйдет толк. Она думала только о Ките. Двух младших детей просто терпела. Может, и любила нас, по-своему. Но Кита обожала.

Его все обожали. Моего светловолосого, голубоглазого, умного, уверенного в себе старшего братца.

Наследника.

Оливер поднимает руки успокаивающим жестом.

– Знаю. Я все знаю. И все же кое-кого стоит успокоить.

– Ладно, постараюсь выкроить время для поездки через недельку-другую.

– Лучше поскорее.

Не хочу уезжать из Лондона! У нас с Алессией только все стало налаживаться, и оставить ее на несколько дней… нестерпимо.

– Так когда? – резко спрашиваю я.

– Хоть завтра.

– Шутишь?

Оливер качает головой.

Черт.

– Я подумаю, – бормочу я, надувшись, как обиженный ребенок.

Прошли те времена, когда я мог делать, что пожелаю.

И Оливер здесь ни при чем.

– Очень хорошо, сэр. В следующие несколько дней я свободен и готов поехать с вами.

«Что может быть лучше!»

– Отлично.

– Тогда отбываем завтра?


– К чему откладывать… Наш королевский поезд готов, – сквозь зубы произношу я.

– Я понимаю, Максим, не хочется, но это необходимо. Служащие должны представлять, что их ждет. Так им будет ради чего трудиться. А пока они знают нового графа только с одной стороны. – Молчанием Оливер намекает на мою весьма густо запятнанную репутацию. – Встреча с управляющими в поместьях произведет на них неизгладимое впечатление. На прошлой неделе вы почти и не поговорили.

– Я все понял, достаточно. Согласен, мы едем.

По голосу, конечно, легко догадаться, что я раздражен. Я действительно не хочу уезжать.

То есть… не хочу расставаться с Алессией.

С моей горничной.




Глава 7


Холодное, хмурое утро вторника. Невыразимо усталый, я прислоняюсь спиной к дымоходу в старом оловянном руднике и смотрю на море. Небо темное и зловещее, жестокий корнуолльский ветер пронизывает насквозь. Приближается шторм, волны вздымаются, бьются о скалы – по развалинам разносится громкое эхо. Падают первые ледяные капли надвигающегося дождя.

В детстве мы с Китом и Марианной часто убегали в заброшенный оловянный рудник на окраине поместья Треветик. Кит и Марианна играли героев, мне доставались роли злодеев. Как точно подмечено. Мою роль предопределили еще в детстве. Я усмехаюсь.

Оловянные рудники издавна приносили нам значительный доход, стабильно увеличивая благосостояние Тревельянов.

А когда в самом начале девятнадцатого века олово перестало приносить прибыль и рудники закрыли, рабочие разъехались кто куда – в Австралию, в Южную Африку, где требовались шахтеры. Камни, из которых сложен дымоход, холодные и шершавые, стоят на этом месте уже не одно столетие.

«Как графы Треветик…»

Поездка получилась вполне успешной. Оливер правильно сделал, что заставил меня посетить оба поместья. Все это время он только и делал, что указывал мне правильное направление. Наверное, он действительно желает графам Треветик и их владениям только добра. Служащие теперь знают, что я ими доволен и не планирую радикальных изменений. Выяснилось, что мне лично очень импонирует принцип «не сломалось – не чини». Я горько улыбаюсь… А еще мне просто лень за что-нибудь браться. Под руководством Кита поместья Тревельянов процветали; надеюсь, что смогу продолжить дело брата и ничего не испорчу.

Я устал от вдохновенных речей, которые произносил в последние дни, и улыбок, которые расточал направо и налево, а еще устал всех слушать. Я повстречал множество людей здесь и в Ангвин-Хаусе, в Оксфордшире – тех, с кем раньше не был знаком и кто работает в моих поместьях. Я много раз бывал в этих усадьбах в детстве, но и представить себе не мог, сколько людей трудится на земле, оставаясь невидимыми. Встречи с ними совершенно меня измотали. И каждого приходилось выслушать, каждому улыбнуться, подбодрить – даже если мне хотелось совсем другого.

Я смотрю на тропинку, которая сбегает с холма к морю, и вспоминаю, как мы с Китом мчали наперегонки к песчаному пляжу внизу. Кит всегда выигрывал. Впрочем, он был на четыре года меня старше. А потом, на излете августа, вооружившись мисками, ведерками и прочей посудой, мы втроем собирали ежевику с колючих кустов, росших вдоль тропинки, и Джесси, наша кухарка, пекла ежевично-яблочный пирог, который очень любил Кит.

«Кит. Кит. Кит».

«Всегда и во всем – Кит».



«Наследник. Основной, не запасной».

«И куда тебя понесло той жуткой ночью по заледеневшим дорогам?»

«Зачем? Почему?»

Теперь он лежит под тяжелой холодной плитой в семейном склепе Тревельянов.

От горя у меня перехватывает горло.

Кит.

Ну хватит!

Я свистом подзываю охотничьих собак. Дженсен и Хили, ирландские сеттеры, разворачиваются на тропинке и бегут ко мне. Кит был помешан на всем, что движется – и движется быстро – благодаря четырем колесам, и даже собак своих назвал в честь любимых марок автомобилей. Еще в младших классах Кит мог разобрать и собрать любой мотор.

Он действительно умел все.

Собаки игриво прыгают на меня, и я треплю две пары ушей. Псы живут в Трессилиан-холле, в поместье Треветик, и заботится о них Денни, экономка Кита. Нет. Теперь это моя экономка, черт побери. Я подумывал забрать их в Лондон, но в квартире на набережной Челси двум крупным псам, привыкшим к ветрам Корнуолла и охоте на дичь, не место. Кит ходил на охоту и обожал этих шельмецов, хоть они и не приносили много добычи.

Я неодобрительно морщу нос. Охота – дело прибыльное. Коттеджи на окраине поместья всегда полны гостей. Банкиры и управляющие хедж-фондов приезжают пострелять в разгар охотничьего сезона. Опытные серферы с женами и детьми снимают домики с весны до осени. Скользить по волнам я тоже люблю. И по тарелочкам пострелять не против. А вот убивать беззащитных птиц – не мое амплуа. Отец же, как и старший брат, охоту любил и научил меня пользоваться оружием. Я отлично понимаю, что охота поместью выгодна.

Я поднимаю воротник, засовываю руки поглубже в карманы пальто и мрачно шагаю к усадьбе по высокой мокрой траве. Собаки следуют за мной по пятам.

Хочу обратно в Лондон.

К ней.

Мои мысли в который раз возвращаются к прелестной горничной – темноглазой красавице, гениальной пианистке.

Скоро пятница. В пятницу я ее увижу, если только она не сбежала, испугавшись нашего последнего разговора.



Алессия стряхивает с зонта снежинки, которые вдруг щедро посыпались на нее с неба на полпути к квартире Мистера. Скорее всего, хозяина нет дома, ведь в прошлый раз он оставил ей плату за несколько дней, включая и сегодняшнюю уборку. И все же она надеется его увидеть. Скучает по его улыбке. И постоянно думает о нем.