Мистер

Глубоко вздохнув, девушка открывает дверь, и ее встречает тишина. Удивительная тишина.

«Сигнализация выключена».

«Он здесь».

«Он вернулся».

«Даже раньше, чем хотел».

Брошенная в коридоре кожаная дорожная сумка подтверждает – хозяин дома, о том же говорят и грязные отпечатки ботинок на полу. Сердце Алессии пускается вскачь. Скоро она его увидит!

Девушка осторожно ставит у двери сушиться зонт, чтобы тот не упал и не разбудил хозяина. Зонт она снова позаимствовала в понедельник. Взяла без спросу, но разве Мистер отказал бы? А так она спряталась по дороге домой от ледяного дождя.

«По дороге домой?»

«Да…»

Ее дом теперь в домике Магды. Не в Кукесе. Алессия старательно гонит мысли о старом доме.

Сняв ботинки, она на цыпочках проходит по коридору, через кухню и в чуланчик-прачечную. Переодевается в халат и кроссовки, повязывает шарф и решает, где убрать в первую очередь. Хозяин уехал в пятницу, так что в квартире везде чисто. Одежда выстирана и выглажена, в шкафу в спальне наконец-то порядок – вот только места там совсем нет. На кухонных столешницах и плите – ни пятнышка. Никто ни до чего не дотрагивался. Надо бы протереть влажной тряпкой пол в холле, но сначала, наверное, стоит смахнуть пыль с коллекции пластинок, а потом помыть окна в гостиной. Балкон отделяет от улицы стеклянная стена, сквозь которую видны Темза и Баттерси-парк. Прихватив средство для мытья окон и мягкую фланель, Алессия направляется в гостиную.



И останавливается, едва переступив порог.

Мистер здесь. Лежит на диване. Глаза закрыты, губы раскрылись, волосы растрепаны – крепко спит. Он даже не разделся, лежит прямо в коротком полураспахнутом пальто, виднеются свитер и джинсы. Уснул прямо с ботинках. Грязные, в комках коричневой глины, они упираются в ковер. В прозрачном дневном свете, струящемся сквозь стеклянную стену, Алессия видит подсохшие грязные следы, тянущиеся до самой двери.

Застыв на месте, она смотрит на мужчину, потом подступает чуть ближе, впитывая его облик каждой клеточкой тела. Лицо расслаблено, хотя немного бледно, на подбородке пробивается щетина, полные губы с каждым вздохом подрагивают. Во сне хозяин кажется моложе, не таким недоступным. Если набраться храбрости, можно погладить его по щеке. Интересно, щетина у него жесткая или мягкая? Алессия улыбается собственной глупости. Она вовсе не такая храбрая, и, хоть коснуться спящего хозяина ей очень хочется, она не собирается его злить – а он непременно рассердится, узнав, кто его разбудил.

Однако ему явно неудобно лежать, и это волнует Алессию куда больше остального. Может, разбудить его, помочь перебраться в постель?

Хозяин вздрагивает во сне, открывает глаза и устремляет на Алессию туманный взгляд. У нее перехватывает дыхание.



Его темные ресницы трепещут над сонными глазами, он улыбается и протягивает к ней руку.

– А вот и ты…

Полусонная улыбка действует на Алессию, как удар молнии. Искренне желая помочь хозяину встать, она шагает к нему и берет его за руку. И вдруг он резко притягивает ее к себе, быстро целует и обнимает, и в следующую секунду Алессия уже лежит на нем, а ее голова покоится на его груди. Он бормочет что-то неразборчивое – наверное, еще во сне.

– Я скучал по тебе, – довольно отчетливо произносит он и, скользнув рукой по ее талии, прижимает к себе за бедра.

Он и правда спит?

Алессия будто парализованная лежит на нем, ее ноги уместились между его ног, а сердце заходится в безумном ритме. Одной рукой она все еще сжимает стеклоочиститель и тряпку.

– От тебя приятно пахнет, – едва слышно говорит он.

Мистер глубоко вздыхает, его тело расслабляется, и дыхание постепенно возвращается к сонному ритму.

Он спит и думает, что видит сон!

Zot! Что же делать? Алессия лежит, страшась шевельнуться, охваченная одновременно ужасом и завороженная. А что, если?.. Что, если он?.. В голове проносятся все возможные развязки, и она закрывает глаза, стараясь взять себя в руки. Разве не этого она желала? Не об этом были ее сны? Не эти видения приходили к ней в ночном уединении?

Она прислушивается к его дыханию. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Дышит равномерно. Глубоко. Действительно спит. Она собирается с мыслями, с каждой минутой паника отступает. В вырезе майки виден завиток волос. Очень пикантно. Алессия кладет голову ему на грудь, закрывает глаза и вдыхает знакомый аромат.

Такой умиротворяющий.

От него пахнет сандалом и хвойными деревьями, которые растут в Кукесе. А еще ветром, дождем и усталостью.

Бедняга.

Он очень устал.

Она складывает губы сердечком и притворно касается его щеки.

И ее сердце переворачивается в груди.

«Я его поцеловала!»

Больше всего на свете ее тянет наслаждаться новыми потрясающими ощущениями. Но нельзя. Это плохо, неправильно. Ведь он спит.


Полежав с закрытыми глазами еще минуту, она с упоением прислушивается к его дыханию; голова поднимается и опускается вместе с его грудью. Как бы ей хотелось обнять его по-настоящему и свернуться калачиком с ним рядом. Нельзя. Она кладет бутылку со стеклоочистителем на диван и двумя руками осторожно трясет хозяина за плечи.

– Пожалуйста, Мистер!

– Хм, – ворчит он во сне.

Она встряхивает его чуть сильнее, приговаривая:

– Ну же, Мистер, пожалуйста, подвиньтесь.

Он приподнимает голову и в замешательстве оглядывается. Вскоре удивление в его глазах сменяется ужасом.

– Пожалуйста, подвиньтесь, – просит Алессия.

Он тут же выпускает ее из объятий и садится, уставившись на девушку в невыразимом смятении. Она торопливо слезает на пол. Однако улизнуть ей не удается – хозяин крепко хватает ее за руку.

– Алессия!

– Нет! – вскрикивает она.

И он тут же выпускает ее руку.

– Прости, мне очень жаль. Я думал… думал… мне казалось… я спал и видел сон. – Медленно поднявшись, он в раскаянии поднимает руки ладонями вверх, как будто сдаваясь. – Прости, я не хотел тебя пугать.

Запустив пальцы в спутанную шевелюру, хозяин потирает лицо, словно пытаясь стряхнуть остатки сна. Алессия держится поодаль, пристально разглядывая его исподтишка. Как он устал и измучился!

– Мне очень жаль, – повторяет хозяин. – Я всю ночь провел за рулем. Приехал в четыре утра. Наверное, уснул, когда присел развязать шнурки.

Они одновременно отыскивают взглядом высокие ботинки в комках засохшей глины.

– Ой-ой-ой, прошу прощения, – сконфуженно улыбается он.

Из глубины души Алессии поднимается волна искреннего сочувствия к этому человеку. Он ужасно устал и все же находит силы извиниться перед собственной горничной? Это неправильно. Он слишком добр к ней. Дал зонт, а когда застал за роялем, то не выгнал, а осыпал комплиментами и разрешил играть сколько вздумается.

– Сядьте, – говорит она, поддавшись порыву.

– Что?

– Пожалуйста, сядьте, – более настойчиво повторяет девушка, и он повинуется.

Алессия опускается перед ним на колени и принимается развязывать шнурки на высоких ботинках.

– Нет, подожди, – протестует он. – Не надо.

Алессия отводит руки хозяина, распутывает шнурки и стягивает ботинки – один за другим. А потом встает, уверенно глядя на него, ведь она поступила правильно.

– Теперь спать, – говорит она и, подхватив одной рукой грязные ботинки, протягивает ему другую, чтобы помочь подняться.

Застыв в нерешительности, он наконец протягивает ей руку и встает. Девушка ведет его по коридору в спальню, там откидывает одеяло и показывает на постель.

– Спать, – решительно произносит она и поворачивается к двери.

– Алессия… – Она оборачивается, услышав его измученный голос. – Спасибо тебе.

Кивнув на прощание, она выходит, не выпуская из рук грязные ботинки. Потом закрывает за собой дверь и приваливается к ней, сжав свободной рукой горло, чтобы сдержать чувства. Делает глубокий вдох. Что за путешествие: от робости и смущения к восторгу и очарованию, а потом к состраданию и решимости всего за несколько минут.

Он ее поцеловал.

Она его поцеловала.

Алессия касается губ кончиками пальцев. Да, поцелуй был коротким, но неприятным его не назовешь.

Даже если очень захотеть.

«Я скучал по тебе».

Она снова глубоко вздыхает, чтобы успокоить сильно бьющееся сердце. Очнись! Он спал. Ему снился сон. Он не знал, что говорит и делает. На ее месте могла быть любая. Алессия горестно качает головой. Она всего лишь горничная. Что ему до нее? Восстановив привычную картину мира, хоть и ценой частички счастья, которое обрушилось на нее вместе с поцелуями, Алессия берет с пола дорожную сумку Мистера и направляется в прачечную, чтобы вычистить его ботинки и положить грязную одежду в стиральную машину.



Когда дверь спальни закрывается, я готов назвать себя всеми синонимами к слову «дурак». Откуда во мне столько идиотизма? Напугал девушку…

Черт.

Никакой надежды.