Нехорошее место

— Я знаю. Но мне очень комфортно с азиатами, потому что меня вполне устраивает этот стереотип. Я чувствую, когда работаю с ними, все будет делаться, как положено, обстоятельно, без всяких сюрпризов. Вот я и покупаю этот стереотип, потому что я совсем не тот парень, каким всегда тебе казался. Ты готова услышать кое-что шокирующее?

— Всегда, — ответила Джулия.





* * *


Очень часто, работая в компьютерном центре, Чен Ли вставлял си-ди в «Сони дискмен» и слушал музыку через наушники. Всегда держал дверь закрытой, чтобы его не отвлекали, пусть такая обособленность и не нравилась некоторым сотрудникам. Однако, если перед ним ставилась задача проникнуть в секретные, а потому хорошо защищенные базы данных, к примеру, полицейских управлений, концентрация требовалась стопроцентная. Иной раз музыка тоже отвлекала его, все зависело от настроения, но гораздо чаще помогала в работе. К примеру, минималистические соло на рояле в стиле Джорджа Уинстона [36] или рок-н-ролл. В этот вечер он слушал «Хью Льюиса и Ньюс» [37]: «Силу любви», «Сердце рок-н-ролла» и другие хиты. Не отрывая глаз от дисплея (окна в зачаровывающий мир киберпространства), с песней «Плохое — это плохо», изливающейся из наушников, он полностью отрезал себя от окружающего мира. Даже если бы Господь спустился с небес и объявил о незамедлительном уничтожении человечества, эта, безусловно, важная информация прошла бы мимо его ушей.





* * *


По кабинету гулял холодный ветерок, врывающийся через разбитое окно, но от нарастающего раздражения Конфетку, наоборот, бросало в жар. Он кружил по просторному кабинету, брал в руки различные вещи, касался мебели, стараясь определить местопребывание Френка и четы Дакотов. Пока безрезультатно.

Он мог бы порыться в ящиках стола и бюро, но на это ушел бы не один час, поскольку он не знал, где они могли хранить нужные ему сведения. Опять же, эта информация могла храниться в конверте или папке под кодовым номером, которого он не знал. И, взяв этот конверт или папку в руки, он бы и не понял, что добрался до цели. Да, мать научила его читать и писать, да, читать он любил (правда, потерял интерес к книгам после ее смерти) и почерпнул из книг массу полезного и интересного, но при этом куда больше доверял тому, что могли открыть его особые способности.

Он уже обследовал приемную, нашел домашний адрес и телефон Джулии и Бобби, позвонил, чтобы узнать, дома ли они. Автоответчик предложил оставить сообщение, но он бросил трубку. Его не интересовало, где находится их дом, в который они могли со временем подъехать. Он хотел знать, где они сейчас, в эту самую минуту, ему не терпелось добраться до них, заставить дать ответы на все его вопросы.

Он взял уже третий стакан из-под виски с содовой. Они стояли по всему кабинету. Психический след на этом стакане показал ему образ человека, которого звали Джекки Джеккс, и Конфетка злобно отшвырнул стакан. Он ударился о диван, упал на ковер, но не разбился. Этот Джеккс оставлял яркий психический след на всем, к чему прикасался, как собака со слабым мочевым пузырем метит вонючими каплями все на своем пути. Конфетка чувствовал, что сейчас Джеккс на многолюдной вечеринке где-то в Ньюпорт-Бич. Чувствовал и другое: попытка найти Френка и Дакотов через Джеккса ни к чему не приведет. Но все равно, если бы Джеккс сейчас был один, Конфетка перенесся бы к нему и убил, только потому, что оставшаяся в кабинете аура этого парня ужасно его раздражала.

Или он еще не нашел предмет, который кто-то из Дакотов держал в руках достаточно долго, чтобы оставить на нем психический след, или они относились к тем людям, чьи психические следы практически не считывались. По причинам, Конфетке совершенно непонятным, интенсивность психического следа разных людей могла сильно отличаться.

Вот и след Френка он всегда находил не без труда, а сегодня приходилось затрачивать гораздо больше усилий.

Он вновь и вновь чувствовал, что Френк побывал в этом помещении, но никак не мог найти хотя бы одну вещь, на которой «осела» аура брата.

Наконец он занялся стульями, начав с самого большого. Пройдясь пальцами по обивке, задрожал от возбуждения, сразу понял, что именно на этом стуле недавно сидел Френк. На одном из подлокотников он обнаружил маленькую дырочку в виниле. И когда накрыл ее большим пальцем, увидел Френка, ясно и отчетливо.

В разных местах, где побывал Френк, поднявшись с этого стула. Коттедж в горах, квартира в Сан-Диего, где он жил четырьмя годами раньше, ржавые ворота дома матери на Пасифик-Хилл-роуд, кладбище, уставленный книжными стеллажами кабинет, где он пробыл считаные мгновения, поэтому Конфетка ничего не успел разглядеть, Пуналуу-Бич, где Конфетка едва не настиг его… Слишком много образов из слишком многих прыжков, они накладывались друг на друга, и он уже не мог отличить одно место от другого.

В отвращении он оттолкнул от себя стул и повернулся к кофейному столику, на котором стояли еще два стакана. Оба с растаявшим льдом и виски. Он взял один и сразу увидел Джулию Дакота.





* * *


Пока Джулия мчалась к Санта-Барбаре с такой скоростью, словно участвовала в тестовых заездах перед гонкой «500 миль Индианаполиса», Бобби поделился с ней своим шокирующим открытием: в сердце он, оказывается, не такой бесшабашный, каким казался со стороны. Во время путешествий с Френком, особенно в те моменты, когда он превращался в разум и миллиарды несвязанных атомов, он понял, как ему близки и дороги стабильность и порядок.

И его любовь к свингу основана прежде всего на четкости музыкальных конструкций этого жанра. И он совсем не либерал, каким всегда полагал себя, а консерватор, так что традиционность он ценит гораздо больше, чем мог ранее предположить.

— Короче, все это время ты думала, что вышла замуж за беззаботного парня а-ля молодой Джеймс Гарнер [38], а в действительности ты связала себя узами брака с парнем а-ля Чарльз Бронсон [39].

— Я все равно могу с тобой жить, Чарли.

— Между прочим, это серьезно. Мне уже за тридцать. Я не ребенок. Мне давным-давно следовало разобраться в себе.

— Ты и разобрался.

— Правда?

— Ты любишь порядок, причинно-следственную связь, логику… вот почему ты и выбрал профессию, где можешь поправить то, что сделано неправильно, помочь невиновным, наказать виноватых. Вот почему ты разделил со мной Мечту… чтобы обрести порядок в нашей маленькой семье, выйти из хаоса мира, в котором мы живем, создать маленький островок спокойствия и умиротворенности. Вот почему ты не позволил мне приобрести «Уэрлитзер-950»… эти трубки, по которым бегут пузырьки, эти прыгающие газели… для тебя слишком много хаоса.

Какое-то время он молчал, удивленный ее ответом.

На западе лежал бескрайний океан.

— Может, ты права, — нарушил он затянувшуюся паузу. — Может, я всегда знал, какой я на самом деле, глубоко в душе. Но разве тебя не нервировало, что я так долго сам себе дурил голову?

— Ты не дурил. Ты беззаботный, но с толикой Чарльза Бронсона, а это только плюс. Иначе мы просто не смогли бы общаться, потому что во мне больше от Бронсона, чем в ком-либо еще, за исключением самого Бронсона.

— Господи, это правда! — воскликнул он, и оба рассмеялись.

Скорость «Тойоты» успела упасть до семидесяти миль, и Джулия разогнала автомобиль до восьмидесяти, прежде чем продолжить.


— Бобби… что на самом деле тебя гложет?

— Томас.

Она искоса глянула на него.

— А при чем тут Томас?

— После того словесного взрыва я не могу отделаться от мысли, что ему грозит опасность.

— А он-то при чем?

— Не знаю. Но на душе у меня полегчает, если мы сможем найти телефон и позвонить в «Сиело Виста». Чтобы… на всякий случай.

Она сбросила скорость. Через три мили они свернули с автострады на заправочную станцию. Пока заправщик протирал стекла, проверял уровень масла и заливал в бак бензин, они зашли в магазин и позвонили по телефону- автомату, стоящему между стеллажом с пакетиками чипсов и орешков и автоматом по продаже презервативов, которые теперь появились на каждом углу, спасибо хаосу, привнесенному в мир СПИДом. Вставив в щель кредитную карточку «АТиТ» [40], Бобби набрал номер интерната «Сиело Виста» в Ньюпорте.

Не услышал ни длинных, ни коротких гудков. В трубке что-то трещало. А потом механический голос ответил, что с набранным номером связи нет из-за невыясненных неполадок на линии. Далее голос предложил перезвонить позже.

Бобби попробовал связаться с интернатом через телефонистку, но с тем же результатом.

— Сожалею, сэр, — ответила она. — Попробуйте позвонить позже.

— Какие могут быть неполадки на линии?

— Я не знаю, сэр, но уверена, что ремонтная бригада быстро все поправит.

Он не прижимал трубку к уху, чтобы Джулия могла слышать весь разговор. Повесив трубку, посмотрел на жену.

— Давай вернемся. Я чувствую, что мы нужны Томасу.

— Вернемся? До Санта-Барбары ехать полчаса. До дома гораздо дольше.

— Возможно, мы ему нужны. Это не очень сильное чувство, но оно не отпускает.

— Если ему срочно требуется помощь, то мы все равно не успеем. А если срочности нет, тогда лучше поехать в Санта-Барбару и позвонить в интернат из мотеля. Если он заболел или поранился, сразу поедем обратно. Потеряем час, не больше.

— Ну…

— Он — мой брат, Бобби. Мне он дорог никак не меньше, чем тебе, и я говорю, все будет нормально. Я тебя люблю, но с даром предвидения у тебя не очень.

Он кивнул:

— Ты права. Я просто… нервничаю. Никак не приду в себя после путешествия с Френком.

Когда они вернулись на автостраду, с моря потянулись тонкие щупальца тумана. Полил дождь, но тут же перестал. Однако чернота нависшего над ними неба и неподвижность воздуха обещали очередную грозу.

Бобби подал голос, когда они уже отъехали от автозаправочной станции на пару миль:

«Мне следовало позвонить Холу. Пока он сидит, дожидаясь Френка, мог бы воспользоваться нашими контактами в телефонной компании и полиции, чтобы убедиться, что в „Сиело Виста“ все в порядке»

— Если неполадки на линии не устранят, ты сможешь позвонить Холу из мотеля, — ответила Джулия.





* * *


Слабый психический след на стакане открыл Конфетке образ Джулии Дакоты. Раньше то же лицо «просочилось» из мозга Томаса, правда, оно было идеализированным. Шестым чувством Конфетка обнаружил, что из офиса она поехала домой, по адресу, который он уже нашел на столе секретаря. Дома пробыла короткое время, а потом куда-то уехала в автомобиле, с другим человеком, скорее всего, с мужчиной по имени Бобби. Ему бы хотелось узнать больше, он сожалел, что ее психический след не столь информативен в сравнении со следами, оставленными Джекксом.

Он поставил стакан и решил отправиться в ее дом. Хотя она и Бобби уже уехали, он надеялся найти там какую- нибудь вещь, которая, как и стакан, позволит ему и дальше пойти по их следу. Ничего не найдя, он мог вернуться и продолжить поиски здесь, если, конечно, сюда не прибудет полиция, обнаружив лежащего на земле мертвеца.





* * *


Ли выключил компьютер, выключил си-ди-плеер («Хью Льюис и Ньюс» не успели допеть «Шагая по тонкой струне») и снял наушники. Находясь в прекрасном настроении после длительного и продуктивного пребывания в стране кремния и арсенида галлия, он встал, потянулся, зевнул и посмотрел на часы. Начало десятого. Он находился на работе чуть больше двенадцати часов.

Казалось бы, у него должно было остаться только одно желание: плюхнуться в постель и проспать полдня. Но он решил на несколько минут заскочить в свою квартиру в кондоминиуме, расположенном в десяти минутах езды от работы, принять душ, переодеться и принять участие в ночной жизни города. На прошлой неделе он нашел новый клуб, «Атомная усмешка», где звучала громкая музыка, напитки не разбавляли, порядки царили крайне либеральные, а женщины изнывали от страсти. Ему хотелось немного потанцевать, немного выпить, а потом найти телку, которая мечтала бы, чтобы ее затрахали до потери пульсации.

В этот век новых болезней секс стал занятием рискованным; иногда возникало ощущение, что глоток воды, вина или коктейля из чужого стакана равносилен самоубийству. Но после дня, проведенного в подчиняющейся жестким законам логики вселенной микрочипов, хотелось чего-то безумного, хотелось немного рискнуть, пройтись по краю пропасти, на дне которой царил хаос, чтобы жизнь состояла не из одной только логики.