Ненастоящие

– Хорошо, я сохраню чек, проверишь, что была в приличном месте, – отозвалась она.

– Не сомневайся.

Дементьев положил трубку, поймав на себе насмешливый взгляд Паршина. Очевидно, тот слышал если не часть разговора, то как минимум распознал женский голос, потому что спросил:

– Дочь?

Дементьев собирался ответить, что коллега, а он и вовсе не женат, но передумал.

– Ага, пятнадцать лет. Одни глупости на уме.

Паршин тяжело вздохнул и покачал головой:

– Моей всего десять, но характер уже отвратительный.

Дементьев внезапно увидел в его глазах сочувствие и даже одобрение. Кажется, следователь проникся к нему если не уважением, то как минимум симпатией. А значит, есть надежда после разговора с соседками-студентками упросить его показать материалы дела и вещи, которые забрали при обыске. То, что могло показаться неважным следствию, очень даже может заинтересовать ИИН. Особенно хотелось своими глазами увидеть записку.

Неплохо бы, правда, между посещением общежития и Следственного комитета тоже пообедать. Тут же вспомнилось и об одной писательнице, которая жила в этом городе и с которой он не отказался бы пообедать, а лучше поужинать, но Дементьев отмел эту мысль. Они здесь по делу. Они и в прошлый раз были по делу, но тогда писательница была в него замешана, а потому его визиты к ней были оправданны.

Пока он осматривал комнату погибших девушек, приехали и студентки из второй комнаты. И если Дениса Андреевича они уже знали, то на Дементьева поглядывали с опаской. Тем не менее на правах хозяек предложили обоим чаю, что оказалось весьма нелишним.

– Расскажите, что произошло в ту ночь, – попросил Дементьев, с удовольствием прихлебывая горячий чай с печеньем. Завтрак в Сапсане был непростительно давно, а удастся ли ему пообедать, было еще неизвестно.

Девушки, Настя и Марина, переглянулись.

– Да ничего особенного, – ответила Настя. – Мы вечером пересекались на кухне, а потом разошлись по комнатам. Утром мы встали, а они нет. Хотя Ксюша вместе с нами на потоке учится, то есть ей тоже было к первой паре. Вике и Ане – не знаю.

– Там лекция важная намечалась, – добавила Марина. – Ксюша точно не собиралась ее пропускать. Вот мы и подумали, что она проспала. Постучали в комнату, нам никто не открыл. Позвонили ей на мобильный. Звонок в комнате слышен, а никто не отвечает. Это показалось нам странным, мы сказали коменданту. А когда комнату вскрыли… – Марина осеклась и потупила взгляд.

Дементьев не стал настаивать на продолжении.

– А ночью вы ничего не слышали?

– Ничего особенного, – пожала плечами Настя. – То есть мне показалось, что что-то упало, а потом слышалась какая-то возня, но я не придала этому значения.

– Это они на нас постоянно ругались, что мы шумим, – вставила Марина. – Каждое утро разборки устраивали, что разговариваем громко, стучим, вещи роняем, дверями хлопаем.

– Хотя вообще-то мы ничего такого не делали. Максимум тихонько болтаем уже в постели, а чаще всего вообще наушники включаем, чтобы друг другу не мешать.

– А какие вообще у вас были отношения с соседками? – поинтересовался Дементьев.

– Раньше нормальные, – немного неуверенно начала Марина. – А вот в последнее время они к нам придираться начали.

– Как давно? – насторожился Дементьев. Интуиция следователя подсказывала, что здесь может быть что-то важное, но он не понимал, что именно.

Девушки снова переглянулись.

– Да где-то месяца два-три?

– Да, примерно столько, – кивнула Настя. – Понимаете, у Ксении перед Новым годом жених погиб. Они вместе на машине разбились. У Ксюши, образно говоря, пара царапин, а Лешка насмерть. Девчонки Ксюшу оберегали после этого, старались развлечь. Шопинг, кино, поездки. Могли неделю лекций пропустить. А нам учиться надо. Мы им пару раз замечания делали, когда они поздно возвращались и шумели, вот они, видимо, потом и начали нам мстить.

Дементьев кивнул, вытащил блокнот, чтобы сделать несколько пометок. Со старыми следовательскими привычками не так-то просто расстаться.

– Может быть, вы знаете, куда они ездили?

– Да много куда, – неуверенно ответила Настя. – Вика из богатой семьи, у нее папа крутой бизнесмен, поэтому денег много дает. Точно знаю, что к ней домой в январе после сессии ездили на целую неделю, она откуда-то с Урала. Потом в феврале в Египет катались. В марте тоже где-то пропадали, но у нас к тому времени совсем отношения испортились, поэтому я не знаю, где они были.

– То есть придираться они к вам начали сразу после аварии Ксении?

– Нет, – покачала головой Марина, хотя Дементьев видел, что Настя готова была ответить именно так. – Сначала мы их просили быть потише. А они к нам начали недавно. Я бы сказала, буквально в последнюю неделю.

Дементьев задумчиво посмотрел в блокнот. Надо бы озадачить передвижениями девушек Паршина. Пусть установит, где и когда они были, особенно интересно, посещали ли Санкт-Петербург и Псков. Где-то в какой-то поездке Анна Старцева и пересеклась с Никаноровым и Варениковым или с чем-то, с чем пересекались и они.





Глава 9




19 апреля 2016 года, 11.30


Институт исследования необъяснимого

г. Санкт-Петербург

У Войтеха действительно была причина отправить вместе с Дементьевым в Москву Сашу, а не Константина Долгова. И причина эта заключалась в том, что ему срочно, вот прям сегодня, требовалось посмотреть, как там поживает его многострадальная опухоль. Нет, она не стала причинять ему беспокойства, он по-прежнему никак ее не чувствовал. И если бы полтора года назад на случайном обследовании ее не обнаружили, Войтех до сих пор мог бы о ней не знать. Как не знал несколько предыдущих лет.

Она могла быть у него с рождения или появиться очень давно, но находиться в зачаточном состоянии. Потому что если бы она была приличных размеров сразу, то при подготовке к полету на МКС ее точно обнаружили бы. Кандидатов в космонавты обследуют тщательно, опухоль в голове не пропустили бы. Долгов считал, что первый резкий скачок ее роста произошел как раз во время пребывания Войтеха на МКС, когда он едва не умер. Тогда же получил и экстрасенсорные способности. Не то рост опухоли их спровоцировал, не то они спровоцировали рост опухоли. Что было первично, не так важно, но они точно взаимосвязаны. И вот четыре с половиной года Войтех жил с этой бомбой в своей голове и ничего о ней не знал. Второй раз опухоль увеличилась в размерах год назад, когда он снова едва не погиб в лаборатории ЗАО «Прогрессивные технологии». И тогда же экстрасенсорные способности тоже вышли на новый уровень. Если раньше Войтех ловил видения не так уж часто и только что-то очень важное, теперь же они посещали его практически от каждого физического контакта с любыми предметами и людьми. Это вынуждало его постоянно носить перчатки на руках, чтобы исключить этот самый контакт. Видения все равно приходили, но не так часто.

Только узнав о существовании опухоли, Войтех прошел тщательное обследование в нескольких клиниках и в России, и в Чехии, и даже в Германии. Все врачи сходились во мнении, что удалять ее слишком опасно, уж в очень неудачном месте она расположилась.

Некоторые нейрохирурги соглашались взяться за операцию, но предупреждали, что шансов очень мало и никаких гарантий они дать не могут. Войтех может как перенести операцию и счастливо прожить еще долгую жизнь, так и умереть на операционном столе. Где-то посередине находилась возможность пережить операцию, но остаться инвалидом, которая пугала его сильнее смерти. Поэтому на операцию он так и не решился. Да, ему приходится постоянно носить перчатки, да, это неудобно, снижает качество жизни, но это все равно жизнь. И не такая уж и плохая. Тысячи людей вынуждены ежедневно принимать какие-то меры, чтобы жить полноценно. Тот же Нев со школы носит очки. Без них он практически беспомощен. Администратор Лидия страдает сахарным диабетом, ежедневно колет себе инсулин и тщательно высчитывает количество сахара в каждом блюде, которое себе позволяет. В последнюю свою поездку в Прагу к родителям Войтех узнал, что у отца выявили гипертоническую болезнь, и теперь он каждый день пьет таблетки под неусыпным контролем матери. Пропуск приема лекарств грозит ему гипертоническим кризом, а оттуда недалеко и до инфаркта с инсультом. Так чем его перчатки хуже, чтобы ради возможности избавиться от них соглашаться на рискованную операцию?

Иногда Войтеху казалось, что это не случайность, что опухоль – живая и думающая. Специально выбрала такое место, в котором до нее никто не доберется. И Долгов, и Саша, конечно же, считали, что это не так. Просто располагайся она в другом месте, у него не было бы тех способностей, которые есть сейчас. Саша вообще была уверена, что первична именно опухоль. Она давит на определенные участки мозга, которые и обостряют экстрасенсорное восприятие. Долгов и Войтех были с ней не согласны, но поскольку истины никто из них не знал, спорить не имело смысла. В любом случае все трое сходились во мнении, что без опухоли не будет и видений.

И вот видений нет. Уже больше недели, теперь Войтех был в этом абсолютно уверен. Сначала он не обращал внимания, поскольку они с Сашей находились вдвоем вдали от цивилизации, с жителями поселка общались редко, а от самой Саши он видений почти никогда не ловил. Ее единственную мог касаться без перчаток, что очень облегчало личную жизнь, но не позволило вовремя заметить изменения. В воскресенье они вернулись в большой город, а вчера вышли на работу, но ни видения, ни обостренная интуиция так и не вернулись. Накануне Войтех весь день разбирал заявки, и ни одно дело так и не показалось ему стоящим внимания. Конечно, 99 процентов всех пришедших в ИИН заявок всегда оказывались пустышками, но пара штук из сотни обычно вызывали желание хотя бы проверить, точно ли там ничего нет. Вчера же вся стопка пришедших по обычной и электронной почте заявок не вызвала у Войтеха ничего. Даже три явно связанных случая массовых убийств и самоубийств не показались ему странными, не заставили его интуицию что-то сказать. Поэтому ему и нужен был Долгов.

С самого начала он решил, что заниматься его опухолью будет именно он, а не Саша. Во-первых, потому что Долгов уже изучал таких, как он, когда работал на ЗАО «Прогрессивные технологии»; во-вторых, потому что не хотел, чтобы Саша вела себя с ним как врач. С самого начала Войтех скрывал от нее свою, как он тогда считал, болезнь, именно потому, что не хотел ловить ее полный сочувствия взгляд, не хотел, чтобы она суетилась, искала лучшие клиники, знакомых врачей, переживала. Ему хотелось просто наслаждаться их зарождающимися отношениями, не портить их чем бы то ни было. Хотелось этого и сейчас. К его удивлению, Саша приняла такие объяснения и не настаивала на своем участии. Возможно, потому, что у нее был доступ ко всем медицинским документам. Пусть она лично не обследовала его, но имела возможность знать результаты. Войтех не собирался ничего скрывать от нее. По крайней мере, пока не случилось ничего экстраординарного. И сейчас ему хотелось сначала все выяснить самому, прежде чем узнает она.

Долгов, предупрежденный с самого утра, терпеливо ждал в своем кабинете, пока Войтех закончит несколько неотложных дел, которые следовало обсудить с Анной, и наведается к нему. Он не выказал ни капли недовольства по тому поводу, что ему пришлось полтора часа проторчать в кабинете без возможности заняться чем-то важным, просто молча перебирал какие-то документы. Вот у кого всегда все было подготовлено вовремя и по всем правилам. Войтех знал, что многие в ИИН недолюбливают Костю за это, считая чистоплюем. И если Нев был слишком тактичен, чтобы давать это понять, а Анна как директор старалась никого не выделять ни в ту ни в другую сторону, то Иван, Лиля, Саша и Володя своего отношения не скрывали. Впрочем, в последнее время Войтеху казалось, что в отношении Лили к Косте что-то неуловимо изменилось. Он не прислушивался к интуиции, считая, что не имеет права разбираться в отношениях сотрудников, пока это не мешает совместной работе, но иногда ее сложно было заставить замолчать. Наверное, Войтех был единственным, кто относился к Косте как минимум с уважением. Возможно, потому что чувствовал некоторое душевное родство между ними.

– Прости, что задержался, – извинился Войтех, заходя в его кабинет. – Было несколько срочных дел.

– Ничего, – ровно ответил Долгов. – Я тоже успел привести в порядок некоторые свои. Так что случилось?

Войтех сел в кресло напротив него и, не давая себе передумать, сказал:

– Мне нужно, чтобы ты посмотрел, как там поживает моя опухоль. Прямо сегодня, пока Саша с Володей еще в Москве. Это можно устроить?

Долгов удивленно приподнял брови:

– Думаю, это не проблема. Но с чего вдруг такое внезапное желание? В прошлый раз мне полгода пришлось тебя уговаривать.

Войтех пожал плечами:

– Просто решил посмотреть, как она. Да и Саша давно напоминает.

Ложь вышла не очень искренней. Если бы он хотел успокоить Сашу, не стал бы просить провести обследование в тот момент, когда ее нет в Санкт-Петербурге. Долгов не обладал достаточным тактом, чтобы сделать вид, что поверил.

– Есть основания полагать, что она снова изменилась в размерах? – поинтересовался он.

– Есть, – обтекаемо ответил Войтех.

– Хреновая новость. Я ведь тебе как-то говорил, что следующий скачок роста ты можешь и не пережить. Любая опухоль в голове считается злокачественной именно потому, что сдавливает окружающие ткани. Она может не давать метастазов, но ее рост препятствует нормальному кровообращению и работе мозга.

– Но ведь я пока еще жив, – криво усмехнулся Войтех.

– Ключевое слово – «пока», – хмыкнул Долгов, беря в руки телефон. – Я позвоню, договорюсь насчет МРТ, а ты как-нибудь на досуге рассмотри все-таки вариант переехать в деревню, выращивать цветочки вместо погони за всякой чертовщиной, которая только провоцирует твои видения и рост опухоли.

Войтех кивнул, давая понять, что принял информацию к сведению, и вышел из кабинета. Буквально через полчаса Долгов велел собираться. Своего томографа у ИИН не было, приходилось для обследования ехать в ближайшую частную клинику, с которой они заключили контракт. В томографе не было особой нужды, а потому дешевле и рациональнее пока пользоваться чужим аппаратом.

Войтех переоделся в безликую медицинскую одежду и лег на каталку, заставляя сердце стучать медленно и спокойно, но это никак не получалось.

– Я, кстати, на прошлой неделе делал МРТ Карине, – сказал тем временем Долгов, видимо, желая развлечь его, пока еще не началось обследование.

– И как она? – спросил Войтех. На самом деле сейчас слушать про Карину ему было не слишком интересно, но он ухватился за возможность не дать Долгову снова спросить что-нибудь про него самого.

– В плане опухоли все по-прежнему, хотя мне и показалось, что девочка не отказалась бы прокачать свои навыки. Возможно, рост опухоли и увеличение экстрасенсорных способностей у вас действительно провоцирует только близость смерти.

– Тогда Карине лучше не знать об этом, – заметил Войтех. – А как она сама? Еще злится на тебя?

– А ты бы не злился, если бы я тебя похитил и проводил над тобой эксперименты?

– Ты проводил надо мной эксперименты, – напомнил Войтех.

Он слышал, как Долгов хмыкнул.

– А знаешь, в чем ирония? – спросил тот. – Когда ЗАО пришла идея поместить в виртуальную реальность экстрасенса, чтобы посмотреть, сможет ли он выбраться, они хотели сделать это с Кариной. Я предложил тебя. Потому что Карина была всего лишь ребенком, и я чувствовал свою вину перед ней. А ты взрослый мужик, тебя я не знал. Только вот теперь Карина на меня злится, а ты нет.

Войтех усмехнулся.

– Люди редко могут оценить иронию, – согласился он. – Особенно когда не знают всей предыстории.

– В общем-то, мне все равно, как там относится ко мне Карина. Ладно, лежи смирно, я начинаю.

Войтех вздохнул поглубже и заставил себя расслабиться. Он волновался. Был почти уверен, что опухоль действительно изменила свои размеры, но, скорее всего, не в ту сторону, в которую думал Долгов. И если это действительно так, он не знал, что будет делать. Только сейчас Войтех смог признаться себе, что не соглашался на операцию не только потому, что боялся умереть на операционном столе или проснуться инвалидом. В глубине души он не хотел избавляться от опухоли. Не хотел терять экстрасенсорные способности, становиться обычным человеком.