Ненастоящие

Подойдя ближе и поздоровавшись с мужчиной, который лишь кивнул, они оба собирались сесть в машину, но тот протянул Дементьеву бумажку.

– Это адрес общежития, где все произошло. Вас там уже ждет следователь, который ведет дело. О вашем приезде он предупрежден и окажет всяческое содействие. А мне велено отвезти Александру Андреевну в морг для осмотра тел.

Дементьев еще раз бросил взгляд на «Гелендваген», и по взгляду этому Саша так и не поняла, не то он огорчен, что не удастся прокатиться на подобном монстре, не то рад, что его под конвоем никуда не везут. Саша склонялась ко второму. По крайней мере, он сможет спокойно выкурить сигарету, прежде чем поймать такси, а она о подобном даже спросить не решится.

Саша не любила трупы, но после перехода на работу в ИИН все чаще чувствовала себя именно патологоанатомом. Нет, были, конечно, дела, когда приходилось осматривать и лечить живых людей, но почему-то все они оказывались скучными и неинтересными. Более того, почти всегда – фальшивками. Кто его знает, как так получилось, но во всех интересных командировках ей приходилось сталкиваться с трупами. И это все равно было интереснее картотеки и бумажной работы.

В этот раз ей даже с патологоанатомом повезло: им оказался молоденький улыбчивый парнишка лет двадцати пяти. Едва увидев Сашу на пороге, он тут же радостно заулыбался и вскочил из-за стола, за которым что-то писал.

– Привет! Проходи! Меня предупреждали о твоем визите, велели показать девчонок из общаги.

В первый момент Саша даже испугалась, что они с этим парнишкой знакомы, а она просто его не помнит. Могло получиться неловко. Ее прекрасная память на лица отказывалась его вспоминать. Чем-то он неуловимо напоминал Женю, возможно, молодостью и суетливостью, но был ниже ростом и не носил очки. Ничего в его внешности не наталкивало Сашу на мысль, где они могли встречаться. Следующая реплика патологоанатома дала понять, что они все-таки не знакомы.

– Меня Витя зовут, Виктор Правдолюбцев. Прикольная фамилия, да? Ничего, что я на «ты»? Мы же ровесники.

На самом деле Саше еще осенью исполнилось тридцать один, но, будучи невысокого роста и весьма хрупкого телосложения, она не выглядела на свои годы, ей и двадцать пять-то редко давали. От природы вьющиеся каштановые волосы придавали еще больше озорства и лукавства ее виду, а потому на предыдущей работе порой приходилось с боем отвоевывать себе уважение и доверие среди пациентов и их родственников. Вполне возможно, что и этому парнишке гораздо больше лет, чем показалось ей сначала.

– Я Саша, – улыбнулась она в ответ. – И да, мне нужны тела трех девчонок из общежития МАРХИ.

– Пойдем.

Витя выдал ей на удивление чистый и опрятный, возможно, практически новый халат и поманил за собой. В прозекторской было прохладно и воняло формалином, но при этом большое помещение оказалось светлым, чистым, с новым ремонтом.

– Санитаров приходится постоянно гонять, – пояснил Витя, направляясь к холодильникам. – До меня тут алкаш один работал, распустил всех. Вот приходится заново воспитывать, чтобы не забывали убираться. Морг – не помойка.

– У тебя неплохо получается, – похвалила Саша, с интересом оглядываясь по сторонам. Ни тебе скомканной салфетки или бумажки на полу, ни нечаянно оброненного инструмента, ни засохших капель чего-нибудь малоприятного на кафельной плитке. Все подписано, промаркировано, аккуратно накрыто чистыми простынями.

– А у меня папа военный, а мама – директор школы. Я с детства к дисциплине приучен, – хохотнул Витя. – Пока вся обувь до блеска не начищена и под линейку не построена, а домашнее задание десять раз не переписано без единой помарки, спать никто не ложится.

– Сурово, – покачала головой Саша. Интересно, если бы Войтех, у которого папа тоже военный, а мама – преподаватель, вдруг стал патологоанатомом, у него тоже была бы такая чистота и дисциплина? Впрочем, что за вопросы? Конечно же, да. Достаточно в очередной раз вспомнить его квартиру. Хотя на того же Карела, старшего брата Войтеха, бунтаря и рок-звезду, никакое воспитание не подействовало.

Витя вытащил из холодильника три узкие каталки, выкатил их на середину помещения и откинул простыни.

– Вот они, Виктория Самарина, Ксения Лихачева и Анна Старцева – их убийца.

Саша осторожно подошла ближе, вглядываясь в спокойные и умиротворенные лица молодых девушек. На шее рыжеволосой Анны виднелся след от удавки. Убив соседок, она повесилась. На шее Ксении также следы, но от пальцев. А на плечах синяки побольше. Наверное, Анна прижимала ее коленями к полу и душила руками. Ксения была маленькой и хрупкой, Анне, занимающейся борьбой, не составило труда удержать ее. А вот с Викторией было не очень понятно. По крайней мере, никаких следов насилия на ней Саша не увидела.

– А Самарину как убили? – спросила она, повернувшись к Вите.

– Подушкой задушили, – пояснил тот, подойдя ближе. – Я не сразу и понял, а потом нашел в дыхательных путях маленькое перышко. Полиция подтвердила, что она спала на старой перьевой подушке. Думаю, Старцева начала с нее. Задушила тихо и быстро, но Ксения все равно проснулась и попыталась сбежать. Самарину нашли на кровати, а вот Лихачеву – на полу. Старцева ее догнала, повалила на пол и задушила уже руками. Что делала после этого, непонятно, но сама повесилась примерно часа через полтора. Привязала пояс от плаща к люстре – и того.

Саша снова тяжело вздохнула, разглядывая лица трех молодых девушек. Что такого должно было произойти, чтобы одна из них внезапно убила двух других? Не во время ссоры, а среди ночи, спящих, беззащитных? Они травили ее? Издевались? Если и издевались, то не физически, на теле не было никаких травм, ни новых, ни старых, не считая следов вскрытия. Хотя, конечно, морально уничтожить человека едва ли не проще, чем физически, если ты молодая девочка с неустойчивой психикой. И что значит фраза «они ненастоящие»? В чем ненастоящие?

– Слушай, а у Самариной или Лихачевой есть в теле что-то не свое? – внезапно спросила Саша.

– Не понял.

– Ну силикон, например, или штифт в костях. Что-то инородное.

Витя непонимающе посмотрел на Сашу и покачал головой:

– Нет, ничего. У Самариной брови татуированные, и это всё.

Саша снова повернулась к девушкам:

– Не против, если я осмотрю их?

– Не вопрос, – пожал плечами патологоанатом. – Маски и перчатки там. – Он кивнул на большой стол у противоположной стены. – Если что, зови, я буду за дверью.

Саша благодарно кивнула и приступила к осмотру тел, против воли прислушиваясь и едва ли не пританцовывая в такт музыке, которая донеслась из-за двери, едва только Витя вышел из прозекторской. Очевидно, молодой человек не любил работать в тишине так же, как и она. Постепенно тщательный осмотр так захватил ее, что к музыке прислушиваться она перестала и сообразила, что что-то не так, лишь тогда, когда поняла, что и вовсе не слышит ее.

Саша подняла голову и немного пошатнулась от внезапной потери равновесия. Ее охватило странное чувство, словно уши залили смолой, не пропускающей ни звука. В голове зашумело, а затем шум сменился шипением, похожим на звук стремительно покидающего воздушный шарик воздуха. Пришлось даже опереться руками о каталку, чтобы не упасть. Лишь когда шипение прекратилось, уши отложило и в голове наконец прояснилось, она смогла разжать сведенные судорогой пальцы.

Это был уже второй раз. Первый случился вчера в ее кабинете. Она подошла к шкафу взять какие-то документы и вынуждена была схватиться за дверцу: точно так же зашумело в голове и заложило уши, что не позволило даже услышать вошедшего Войтеха.

Что это такое? Никогда раньше с ней не случалось ничего подобного. Падая на том злополучном расследовании, когда сломала руку, она ударилась и головой? Сам момент удара не помнила, но шишки потом не было, ее не тошнило, не рвало, свет не вызывал раздражения, вот она и решила, что головой не ударялась. А ведь тот факт, что она не запомнила момент падения, красноречиво говорил, что выводы ошибочны. Тоже мне, врач! Но могли ли последствия оказаться такими отсроченными во времени? Ведь прошло уже два месяца.

После возвращения из Москвы нужно проконсультироваться с кем-нибудь из знакомых неврологов. У нее как раз есть школьная подружка Маргарита – невролог. И если Рита подтвердит, что такое может быть, придется сдаваться Долгову и проводить обследование. Перспектива малоприятная, но необходимая. Рука болеть перестала, так здравствуй, голова. Только этого ей не хватало!






* * *


Дементьеву повезло не так сильно. Во-первых, его к самой двери на дорогом автомобиле никто не доставил. Более того, таксист, с трудом говоривший по-русски, долго плутал и спорил с навигатором, прежде чем вообще нашел общежитие, где жили погибшие девушки. И когда Дементьев уже готов был выйти и искать самостоятельно, впереди наконец показалось нужное здание. Во-вторых, видеть его были не так рады, как Сашу в морге.

Следователь, который вел это дело, ждал его на крыльце. Дементьев созвонился с ним еще по дороге, и тот, хоть и весьма недовольным голосом, заверил, что его предупредили о необходимости сотрудничества с Институтом исследования необъяснимого. Телефонный аппарат искажал голоса, а потому Дементьев не удивился бы, если бы вдруг увидел перед собой капитана Василия Карпова, с которым сталкивался в феврале этого года, когда ИИНовцы были в Москве с расследованием загадочных смертей молодых людей, скачавших себе на телефон необычное приложение по поиску чудовищ. Уж больно странным ему показался тот факт, что следователь не спросил, что это за Институт вообще. Дементьев плохо знал Москву и не очень хорошо разбирался в ее территориальном делении, а потому не знал, как далеко находится общежитие от домов, где был обнаружен парнишка в прошлый раз, и может ли Карпов вести это дело.

Однако возле общежития его ждал все-таки не Карпов. Этот следователь был лет на десять моложе и килограммов на двадцать меньше. Дементьев дал бы ему тридцать пять, едва ли больше. Правда, выглядел он таким же хмурым и недовольным, как и предыдущий.

– Денис Андреевич Паршин, – представился он, пожимая протянутую руку, и без лишних предисловий пригласил Дементьева внутрь. – Меня попросили показать вам место преступления, материалы дела и, при вашем желании, дать поговорить со свидетелями. Правда, я так и не понял, кто именно вы такой и чем занимается ваш институт.

Дементьев хмыкнул про себя. Попросили его, как же. Как бывший следователь он прекрасно понимал, в каком виде обычно получают просьбы, на которые нельзя ответить «нет». Но ладно, хочется Паршину считать, что его попросили, пусть будет так.

– Как следует из названия, мы изучаем необъяснимое, – пояснил он. – То, что не поддается логическому объяснению.

– И что же в этом деле не поддается объяснению? – недоверчиво хмыкнул Паршин.

– А как вы можете объяснить тот факт, что девятнадцатилетняя девушка посреди ночи задушила двух соседок, а потом повесилась сама?

– Да я вам сотню причин придумаю. Начиная наркотиками и депрессией и заканчивая травлей или, например, тем, что соседка увела у нее парня.

– А соседка действительно увела у нее парня? – насмешливо приподнял бровь Дементьев.

Паршин лишь дернул плечом:

– Вроде нет, но у меня еще времени не было толком со всем разобраться. Сутки прошли всего, а у меня знаете, сколько дел в производстве?

– Знаю, сам бывший следователь, – заверил Дементьев. – Но вот что я вам скажу, Денис Андреевич: никто у нее парня не уводил, не травил, и токсикология наверняка чистая. Возможно, вам покажется более интересным тот факт, что это уже третий подобный случай.

Паршин внезапно остановился и повернулся к Дементьеву. На его лице читалась искренняя заинтересованность.

– Что вы имеете в виду?

– Две недели назад в Санкт-Петербурге бизнесмен убил всю свою семью из охотничьего ружья, а затем застрелился сам. А еще раньше, в начале марта, в Пскове в психиатрической клинике пациент скальпелем зарезал своих соседей по палате и покончил с собой. Все эти три случая можно объяснить по отдельности, но вот вместе – уже странная закономерность, вы не находите? И объединяет их еще кое-что. Все убийцы оставляли странные послания: «Они ненастоящие». Ведь у вас тоже есть такое послание?

Паршин несколько секунд разглядывал лицо Дементьева, и тот никак не мог понять, верит он ему или считает ненормальным. Или и то и другое вместе. Как когда-то сам Дементьев относился к Дворжаку и его чокнутой компашке. И не верить не получалось, и слушать ту чушь, которую они несли про некромантов, зомби и экстрасенсов, было странно.

– Есть, – наконец кивнул Паршин. – Она исписала этими словами несколько альбомных листов. Идемте.

Анна Старцева жила в пятиместном блоке в большой комнате на три человека. Во второй комнате жили еще две девочки, которые и обнаружили всех убитыми. Сейчас они были на лекциях, но Паршин заверил, что позвонил им и попросил вернуться в общежитие, как только узнал, во сколько прибудет Дементьев. Так что они должны подойти с минуты на минуту. Дементьев же пока испросил разрешения осмотреть комнату, где жила Старцева.

Смотреть здесь, конечно же, после обыска полиции было особо не на что. Все, что могло быть интересного, они уже забрали, в том числе исписанные листки. А так типичная женская комната: три кровати, три тумбочки, большой шкаф, письменный стол возле окна. Веселые салатовые занавески, много мягких игрушек и ярких подушечек. Правда, на стенах вместо постеров со звездами – чертежи. Студентки архитектурного, что с них взять.

– Вот на этой кровати лежала Виктория Самарина, – указал Паршин. – Та кровать Ксении Лихачевой, но нашли ее на полу. Можете осмотреть тумбочки.

– Да что там осматривать, – хмыкнул Дементьев, все-таки заглядывая в каждую. – Вы же уже осмотрели. Нашли что-нибудь интересное?

– Вроде ничего такого. Книжки, конспекты, журналы. Ничего, что вызвало бы подозрение.

– Но тем не менее готовы поверить в то, что в произошедшем нет ничего особенного, – едва слышно пробормотал Дементьев.

Договорить он не успел, его перебил звонок телефона. Звонила Саша.

– Что у тебя? – поинтересовался Дементьев, прижимая трубку к уху плечом, поскольку руками как раз перебирал вещи в шкафу.

– Пока ничего, – со вздохом отозвалась она. – Но я только тела осмотрела, заключения патологоанатома еще не читала.

– Тогда чего звонишь?

– Меня тут пообедать зовут, хотела спросить, можно ли.

Дементьев так растерялся, что даже перестал копаться в шкафу. На всякий случай посмотрел на экран телефона, убеждаясь, что звонит именно Саша Рейхерд. С какой стати ей отпрашиваться у него пообедать?

– Не понял.

– Войтех велел слушаться тебя и каждое свое действие согласовывать с тобой, – с убийственной серьезностью сказала она. – Вот я и спрашиваю, могу ли оторваться от дел и пойти пообедать с патологоанатомом.

– Ты издеваешься надо мной?

Ему показалось, что она тихо фыркнула, сдерживая смешок. Дразнит? Как сказал бы Ваня Сидоров, «троллит»? Не на того нарвалась.

– Только не в «Макдоналдс», – строго велел он. – Нечего дрянь всякую жрать.

Он почти как наяву увидел, что теперь растерялась она. Думала прожженного жизнью следователя обыграть? Фигушки.