Несвободная

Я нарушила неловкое молчание:

– Мне, наверное, пора собираться, на работу…

– Не уходи, – прошептал он. – Я знаю твоего начальника, поэтому смогу с ним договориться.

На его лице промелькнула заразительная мальчишеская улыбка.

– У меня нет вещей… – мои щеки покрылись коркой легкого румянца смущения от воспоминаний, во что превратилась моя блузка.

– Я позабочусь об этом, – он продолжал смотреть на меня не отводя глаз, затем, выключил воду и, подмигнув мне, вышел из душа.

Я следила за его грациозными передвижениями по ванной комнате, пока он оборачивал полотенце вокруг своих бедер, но, как только закрыл за собой дверь, мои ноги предательски подкосились и я съехала вниз по стене…





Глава 24




«Что я здесь делаю?!»

Сидя на мокром кафеле, я рассеянным взглядом считала переливающиеся, словно драгоценные камни, капли воды на полупрозрачных стеклах душевой. Пар заполнил все пространство и медленно оседал на стенках кабины, образуя идеальной формы рисунки, которые, спустя какое-то время расплывались, стекали вниз, словно тая. Водные струйки, как невыплаканные кем-то слезы стекали к моим ногам, собираясь в поддоне в небольшие лужицы, в которых я ловила свое отражение…

Я хотела быть здесь, с ним, но, точно так же, как эти рисунки из воды на стенах, его желание видеть меня рядом было заманчиво-призрачным и крайне недолговечным. Я не тешила себя несбыточными надеждами на счастливое и долгое будущее с ним. Сейчас, здесь, мне было вполне достаточно несуществующего завтра.

Только в эту минуту понимаю, что я начинаю дышать…

Полной грудью, не стиснутой до боли золотым обручем брака. Только здесь, сейчас, только с ним чувствую себя до невозможности свободной, до безумия желанной. Стоило только вновь подумать о нем, как в животе снова затрепетали крылышки наслаждения, намеренно задевая внутренности, щекоча, поднимаясь выше, бабочками счастья облепляя мое задышавшее, освобожденное сердце…

Подняла руку и пальцем, размазала капли на стекле, прочертив дорожку-лужицу вниз, позволяя воде избавиться от четких рамок сковывающего ее узора, жадно вдохнула глоток свободы и медленно поднялась на ноги, только сейчас окончательно приходя в себя. Быстро закончив с водными процедурами, я вышла и обернулась большим махровым полотенцем, которое нашла все тут же, на медном крючке у двери. Сделав очередной глубокий вдох, я отворила дверь и покинула ванную комнату.

Дима сидел на кровати, уже полностью одетый, и, как только я вышла, его хищно-зеленые глаза сразу же цепко перехватили мой нерешительный взгляд…

Я никогда не стеснялась своего тела, но стоя здесь, в одном полотенце, зная, что он наблюдает за мной, я чувствовала себя скованной и абсолютно обнаженной. Не только телом, я ощущала себя душевно нагой перед ним! Каждый нерв был на пределе, эмоции сумбурно перекатывались из одной крайности в другую, а он выглядел таким… спокойным и уравновешенным, пристально разглядывая меня, что я смутилась, ухватившись за край узла полотенца, стискивая его задрожавшими от неловкой робости руками.

Этой ночью что-то неуловимо изменилось, и сейчас я была совсем не уверена, что готова к этому. Эти изменения я видела в его взгляде, чувствовала кожей, я не знала, куда они нас приведут, но воспринимала их, как данность, покорно склонив голову, соглашаясь принять все, что приготовила мне судьба. От этой мысли о безропотном принятии неизбежного по телу проходила мелкая дрожь переживаний…

– Иди ко мне, – бархатным голосом поманил Дима.

Но я, словно приросла к месту, крепко зажмурив глаза, постаралась подавить растущее чувство беспокойства. Я не сожалела о том, что случилось, как случилось и уже не корила себя за тот порыв эмоций, из-за которого я появилась здесь, в его квартире. Это было изумительно, стремительно и бесконечно великолепно, но мне были крайне необходимы пару секунд наедине с собой, прежде чем я смогу посмотреть в его глаза…

Упустила тот момент, когда он встал и в два шага преодолел разделяющее нас расстояние. Остановившись прямо передо мной поднял руку, простым жестом заправляя прядь моих, все еще мокрых волос, за ухо. Такое легкое движение, а мое сердце мгновенно пропустило удар, неожиданно замерев и я подняла на него взгляд, утонув в тягучей, притягивающей изумрудной зелени его глаз…

– И о чем же ты задумалась? Хочешь сбежать? – бархатным голосом, вкрадчиво спросил он.

Я отрицательно мотнула головой, но очень тихо сглотнула, так, что незначительное движение моего горла было сразу же замечено пытливым взором хищника передо мной. Он придвинулся еще ближе…

– И почему я тебе не верю? – вопросительно шепчет он, совсем рядом с моими губами, но не касаясь их.

Так сексуально, что я непроизвольно приоткрываю рот, пытаясь поймать его ласкательный шепот…

– Потому что ты до крайности подозрителен? – спросила я с издевкой, решительно подняв на него глаза.

Он саркастически изогнул бровь, но промолчал, на доли секунд задержав взгляд на мне, прежде чем поднял руки и медленно развязал удерживающий узел на моем полотенце.

– Это правда. У меня есть основания не верить людям безоговорочно, бездумно. На то есть свои причины. Когда-нибудь, я обязательно расскажу тебе о них… Я крайне недоверчив и совсем не умею прощать.

От моего внимания не ускользнул поддразнивающий тон его голоса, но холодок предельной откровенности, предупреждающим сквозняком скользнул по обнаженной коже…

Сделав шаг назад, он положил мое полотенце на кровать и посмотрел на меня. Не успела я подойти, как он стянул с себя рубашку и, преодолев расстояние между нами, быстро натянул ее на мое тело, прикрыв его. Не разрывая зрительного контакта, он стоял совсем рядом со мной, так близко, что моя грудь, при каждом вдохе, задевала его тело напряженными сосками. Мое сердце начало барабаном отбивать лишь ему знакомый ритм непроизвольного желания, когда он, медленно, одну за одной, самостоятельно застегнул ряд пуговиц, стянув полы рубашки вместе.

Взяв мое лицо в свои ладони, он всмотрелся в мои глаза, позволяя мне, краем глаза, зацепить в его взгляде осколки ранимых чувств, которые раньше были скрыты от меня…

– Мне нужно на работу. Без меня сейчас никак. Необходимо подписать бумаги продажи твоего проекта. Но я совсем не хочу уйти сейчас и терять то, что я… мы здесь нашли…

Его, так просто произнесенные слова, вошли прямиком в сердце, задевая самые уязвимые струны моей души. Он ничего не утверждал, ничего мне не обещал, однако, он сказал все то, что я чувствовала в этот самый момент, стоя напротив него, рассматривая хвосты оголенных эмоций, мелькающих в зелени его глаз. Я хотела ответить, но понимала, что никакие слова не способны выразить и упорядочить все те мысли и чувства, бьющие во мне природным ключом, через край. Тихо вздохнув, я положила ладони поверх его рук, удерживающих мое лицо, и просто кивнула…

– Я на работе не нужна?

– Нужна. Очень нужна, но не на работе, а здесь. Хочу, чтобы ты осталась. Можешь?


– Да, – в этот раз, я поспешила ответить, улыбаясь, – но только в том случае, если ты накормишь меня завтраком.

Проходили минуты, но мы так и продолжали стоять вместе, словно отгородившись от разрушающей чары грубой реальности. Его ладони до сих пор удерживали мое лицо, большими пальцами поглаживая линию точеных скул, проходились по моему рту, нежно потирая нижнюю губу, а я медленно раскачивалась в его руках, прикрыв глаза от плывущей по телу неги…

Никогда раньше я не получала столько удовольствия от простых прикосновений. Несмотря на агонию наших тел в безумном стремлении соединиться друг с другом, за последние несколько минут мы научились получать удовольствие от медленного узнавания, изучения, угадывания взаимных желаний. Сейчас мы не спеша исследовали каждый сантиметр кожи в стремлении стать как можно ближе…

Но даже от таких касаний во мне снова тягучим воском по венам потекло вязкое желание, и я тихо простонала, как только его обнаженная грудь снова коснулась моей груди. Не удержавшись, притянула его к себе и ртом нашла его губы, пробуя на вкус их теплоту и нежность. Я совсем не углубляла поцелуя, наслаждаясь его рваным дыханием между своих, слегка приоткрытых губ. На протяжении всего момента я не отводила взгляда от его глаз, до тех пор, пока не почувствовала, что нас словно прошило разрядом электрического тока, плавя, спаивая, простреливая в местах соприкосновения наших тел…

– Тебе нужно идти, – выдохнула я, едва отстранившись.

Мобильный телефон, трезвонивший где-то в глубине комнаты, никак не желал замолчать, продолжая настойчиво оповещать о входящем, наверняка важном звонке…

Отойдя от меня, Дима зашел в большую, примыкающую к спальне гардеробную и снял первую, приглянувшуюся ему, идеально отглаженную рубашку, быстро застегивая ряд пуговиц из черного оникса. Далее последовал жилет. Было крайне необычно следить за тем, как он одевается. В жилете, без пиджака, он выглядел просто сногсшибательно! Так было лучше видно, как безупречно он сложен. Какие у него широкие плечи, накачанные мускулы, упругие, вырисовывающиеся при каждом движении рук, натягивающие дорогую ткань рубашки.

– Нравлюсь?

– Очень! – откровенно призналась я.

В ответ он запрокинул голову и расхохотался. Этот глубокий гортанный звук подействовал на меня, словно теплая морская волна. Я еще сильнее, почти до боли, почувствовала его близость. И такая, совсем земная, смешливость сделала его, приторный идеал мужчины, более человечным… таким близким, притягательным, живым…

Накинув пиджак он снова подошел ко мне.

– Завтрак на кухне. Ограничений на передвижение по комнатам нет, если только ты не решишь исчезнуть совсем. Мне это очень не понравится.

Я улыбалась, слушая его указания, ловя на себе пронзительный взгляд.

– Я хотел бы поужинать с тобой сегодня, – смягчил свой требовательный тон он. – Поцелуешь меня? – охрипший, чувственный голос прошел по моему телу колючими мурашками.

Я облизала вмиг пересохшие губы. И тогда он с глухим стоном впился в мой рот. Его губы сейчас были не жадными, а мягкими и нежными, совсем не агрессивными, волнующими, обещающими…

– У нас непременно все получится, Кира, – это было последнее, что я услышала, прежде чем двери за ним закрылись и он оставил меня одну.

– Надеюсь, – тихо прошептала я в ответ, но, скорее для самой себя, не для него, потому, что он уже ушел.





Глава 25




Квартира Барса поистине впечатляла и была под стать хозяину, причем разительно отличалась от его холодного ультрасовременного офиса в стиле хай-тек. Дома не нашлось места модному структурному экспрессионизму, что очень удивило меня и эмоционально резонировало с архитектурой самого здания.

Здесь все дышало классикой…

В спальне доминировала массивная кровать от Томаса Чиппендейла из темного дерева, застеленная бельем изумрудно-зеленого цвета. Вся остальная мебель, как и кровать, была тоже из дерева с витиеватыми резными вставками и акцентными ажурными бронзовыми ручками. Видимо, он предпочитал именно такое: насыщенное, мужское… Здесь не было никаких произведений искусства, кричащих деталей, которые отвлекали бы от завораживающей брутальной лаконичности в интерьере комнаты.

Подойдя к большому панорамному окну я, не удержавшись, погладила ниспадающую портьерную ткань рукой, кончиками пальцев наслаждаясь ее приятной текстурой. Не отдернула в сторону, а бережно отвела, впуская в комнату лучи дневного света и, на мгновение, зажмурилась от их яркости, обласканная солнцем…

К моему удивлению, большое окно выходило на внушительную открытую террасу, а поблескивающий мраморный пол манил сделать шаг, чтобы проверить действительно ли он до идеальности чист, каким кажется. Повернув ручку, потянула створку окна на себя и вышла наружу, придержав полы рубашки под которую сразу же попытался шутливо пробраться незначительный порыв теплого ветра.

– Боже! – вырвалось у меня вместе с продолжительным выдохом, когда я на носочках подошла к достаточно высокому стеклянному парапету.

Абсолютно прозрачный барьер, наверняка, высокопрочный, производил ошеломляющее впечатление, потому, что выглядел хрупким, очень легким и крайне ненадежным, почти смешной конструкцией, удерживающей от падения. Ощущение было такое, что я стою на самом краю вертикального, крайне опасного обрыва. Неосознанно я даже поджала пальцы на ногах, словно запрещая себе сделать последний, рискованный шаг…

Но я его уже сделала!

В тот момент, когда вошла в темную комнату клуба «Странгер» к безумно притягательному незнакомцу…

И теперь я лечу, стремительно падая вниз, без надежды на удивительное спасение, зная, что в конце этой истории неминуемо разобьюсь об острые грани неизбежной реальности. Я уже видела себя там, внизу, одинокой, распластанной фигуркой на асфальте, которую брезгливо обходят спешащие по своим делам пешеходы-моралисты. Не желающие даже дотронуться до нравственно упавшей грешницы, которая посмела сделать шаг в пропасть влечения, чтобы почувствовать, хоть и мимолетно, глоток настоящего свободного полета…

Но я, даже зная исход, стояла здесь, на самом краю и жадно глотала эту свободу.

Смотрела вниз через призму своей жизни, не отдавая должное величественной панораме города, лежащего у меня под ногами, подчеркнутого линией великолепных ультрасовременных жилых домов, на хромированных фасадов которых играли лучи, солнечными зайчиками кокетливо перепрыгивая с одного здания на другое…

Где-то в спальне продолжал трезвонить телефон, но я не обращала внимание на, раздражающий слух, звук знакомого мне рингтона.

Я поднялась на носочки и, решившись, положила обе руки на обруч парапета из нержавеющей стали, крепко сжав его ладонями. Нагретый на дневном солнце он обжигал так, что казалось, будто кожа просто останется на нем, стоит только мне резко отнять руки, но я лишь крепче стиснула раскаленные перила. Жар от металлического профиля проникал под кожу, нагревая кровь и она, густея, медленнее текла по моим венам, распространяя по всему телу необходимое мне тепло.

Я посмотрела на свои пальцы, крепко сжимающие стальной планширь ограждения и увидела отчетливую, незагорелую полоску на безымянном пальце, оставленную кольцом, въевшимся в кожу за годы унылого брака. Но этот отпечаток – ничто, по сравнению с тем, что он оставил в моем сердце…

Его, словно золотым, раскаленным до красна обручем, прижгло!