От тебя бегу к тебе

- Она в шоке, - ответил Брендан. - К счастью, ей помогла натренированность в исполнении бурлеска, и она удержалась на качелях... Мы считаем, что это был акт саботажа, - добавил Брендан.

- Саботаж в Сохо? - речитативом повторила репортерша с возбужденным придыханием в голосе.

- Да, именно так. Театр на Равен-стрит, тот, что находится через дорогу, постоянно чинил нам всякого рода препятствия, пока мы обустраивали здесь нашу новую сцену... И в самый решающий момент - во время ее открытия - с крыши напротив они сбросили несколько килограммов хлеба, спровоцировав голубей на такое агрессивное поведение. Я только рад. что никто не погиб...

Завершил репортаж кадр с худощавой девушкой в костюме танцовщицы бурлеска, на голове у которой кровоточила ссадина. Медсестра из больницы Св. Джона накладывала на нее большую повязку. А затем на экране появилась сама репортерша, стоявшая на Равен-стрит. За ее спиной светилась наша гигантская афиша с Райаном Харрисоном, а внизу экрана бежала строка: «С МЕСТА ПРОИСШЕСТВИЯ».

- Служба скорой помощи больницы Св. Джона советует всем, кого поклевали голуби или на кого попал голубиный помет, сделать прививку от столбняка, -заявила репортерша. - Что касается корпоративного саботажа, тот тут мы можем только строить догадки. Мы связались с Нэнси Лав, худруком Театра на Равен-стрит, но она отказалась от комментариев. Репортаж вела Рита Кокрейн из Сохо, специально для программы Би-Би-Си «Лондон Тунайт».

Действо вновь переместилось в телестудию, а я в гневе крикнула в экран:

- Что значит - отказалась от комментариев? Меня никто не спрашивал. И почему я Нэнси Лав?

Схватив мобильник, я позвонила Никки.

- Ты смотрела новости? - спросила я ее.

- Да. Тебя жаждут видеть, дорогуша, - ответила Никки.

- О чем ты?

- Ты действительно намереваешься дать интервью для «Лондон Тунайт»?

- Не имею ни малейшего желания! - отрезала я.

- Вот и хорошо. А то это могло бы привести к еще более нелепым домыслам о корпоративном саботаже. Судя по всему, Брендан собирается муссировать эту тему на все лады, ради пиара. Но мы не позволим ему раздуть из мухи слона, правда?

- Конечно, не позволим.

Никки отключилась. Я несколько минут походила по квартире, а потом - чтобы отвлечься - заказала в китайском ресторане еду и бутылку вина. В тот самый момент, когда курьер доставил мне заказ, мой телефон снова зазвонил. Оператор на другом конце линии спросила, готова ли я оплатить разговор за свой счет. «Уж не Бенджамин ли решился на такую отчаянную попытку? Неужто опять хочет заняться со мной сексом по телефону?» Заинтригованная, я ответила оператору, что оплачу звонок. Послышалось несколько гудков, а затем в трубке раздался женский голос:

- Натали, моя дорокая!

- Бабушка? Привет! - Зажав телефон под подбородком, я расплатилась с курьером. И, закрыв за ним входную дверь, прошла на кухню. - Бабуля! Вот это сюрприз! Как ты поживаешь?

- Айя-яй, Натали. Мое сердце снова разбито. Стефан положил конец нашему любовному роману...

Я начала выкладывать из коробки на стол китайские закуски, ломая голову и пытаясь вспомнить этого Стефана... Кем же он был? Художником? Или скульптором?

- Я застать его с другой женщиной... - призналась бабушка.

- Мне очень жаль, ба! У тебя все в порядке?

- Да, моя дорокая! - В голосе бабули просквозила усталость. - Секс с ним быть отлично, но он не уметь меня рассмешить. А я считать, что это очень важно...

- Соглашусь с тобой в этом, - сказала я. - Но я имела в виду другое под вопросом «все ли в порядке?». Почему ты звонишь за мой счет?

- Натали! Я позвонила, чтобы сказать тебе, что приеду на крестины малыша Микки, у которого такое забавное имя!.. Она хотеть, чтобы я привезла им сус-соски!

- Что за сус-соски? - опешила я.

- Ну, это такие тоненькие трубочки из рубленого мяса, из свинины. Сус-соски!

- А, сосиски! - рассмеялась я.

- Ай-яй-яй, меня опять подвел акцент?

- А меня она попросила привезти ветчину в бутылке, - сказала я, выкладывая ложкой на тарелку китайскую снедь.

Теперь рассмеялась бабушка.

- На какой планет жить Микки? Я не собираться прилетать сегодня в Лондон с чемоданом, полным суссосок! Я что? Беженка?

Моя рука зависла над яичным рисом.

- Прилетать в Лондон? Сегодня? - переспросила я.

- Ну, да, Натали. Я в Лондоне, в Хитроу И должна тебе сказать - это ужасное место. Не удивительно, что оно рифмуется со словом «ток-шоу»...

В подтверждение ее слов в трубке послышался «бинг-бонг» и объявление об очередном рейсе.

- И где ты думаешь остановиться? - спросила я бабушку, глянув на часы. Было почти восемь вечера.

- У тебя! - фыркнула она, словно я неудачно пошутила. - Я сейчас в пятом терминале. Когда ты подъехать?


Сердце мое упало. Ну почему она все время так поступает? Сваливается как снег на голову. А если бы она не застала меня дома? Что бы она тогда делала? Мой мозг закипел. Куда я положила чистые простыни? Где она будет спать?

- Пятый терминал находится на линии Пиккадилли[33], - сказала я. - Если ты спустишься в метро и найдешь платформу, от которой поезда отходят в восточном направлении, то доедешь прямиком до Лестер-сквер, а там я тебя встречу...

- Натали! Дорокая! Будь так любезна! Забери меня отсюда! У меня столько сумок, и я надеть все мамино золото и ее самые лучшие вещи, которые она носила, спасшись от нацистов...

- Хорошо, - согласилась я. - Я подъеду. Не могу сказать точно, наверное в течение часа.

- Благодарю тебя, моя дорокая, - сказала бабушка и прервала разговор.

Я набила рот едой, а то, что в него не поместилось, оставила в духовке на слабом огне. Потом схватила свою сумку и помчалась к станции метро.

Я приехала в пятый терминал через час и застала бабулю сидящей в пустом «Старбаксе». Вокруг нее высилась куча чемоданов. Бабушка в просторной шубе сверкала золотом, как рождественская елка огоньками гирлянд. У ее кресла стояла трость.- Натали! Моя дорокая! - вскричала бабуля и неуклюже привстала, чтобы вручить мне свою сумку. - С годами ты только хорошеешь!

Несмотря на то что бабушка прилетела без всякого предупреждения, я была очень рада ее увидеть. Она выглядела почти так, как и прежде. Только немного постарше. И ее длинные светлые волосы были уложены на голове высоким узлом и зафиксированы золотыми гребнями.

- У тебя так много вещей! - сказала я, озирая гору бабушкиных чемоданов и водруженную на нее косметичку.

- Ну да. Я никогда не знаю, что надеть. Поэтому беру все, что можно, с собой, - рассмеялась она.

Я сходила, раздобыла тележку и погрузила на нее все чемоданы. А затем мы медленно двинулись к линии Пикадилли, потому что бабушка сильно прихрамывала, тяжело опираясь на свою трость.

- Что у тебя с ногой? - поинтересовалась я.

- У меня жуткий бурсит на большом пальце, - указала бабуля на свою деформированную ступню, втиснутую в золотистую туфельку на каблуке.

- А тебе можно носить каблуки? - спросила я.

Бабушка только хмыкнула и, опершись на трость, самоуверенно заявила:

- Даже если мне кто-нибудь прострелит ногу, я все равно надену каблуки!

Мы спустились в метро, и охранник, завидев старушку с клюшкой и меня с груженой тележкой, любезно открыл перед нами турникет. Поезд только что подошел. Бабуля сразу же заняла свободное место, предоставив мне в одиночку затаскивать в вагон ее чемоданы. Несколько раз двери угрожающим писком сообщали мне. что собираются закрыться, и мне приходилось силой удерживать их. Но наконец все чемоданы оказались в вагоне, и поезд тронулся.

Бабушка спросила меня о работе, и я начала рассказывать ей про Бенджамина, Джейми и происшествие около его театра. А затем в вагон вошел контролер, и я сообразила, что у бабули не было билета!

- Прости, дорокая, - сказала бабушка, когда мы поднимались на эскалаторе наверх со станции Лестер-сквер. - Я обязательно возвращать тебе эти тридцать фунтов за штраф... когда у меня появятся эти фунты, - туманно договорила она.

До моего дома мы доехали на такси, и к тому времени, как я занесла в квартиру все бабушкины чемоданы, было уже десять часов. Я разложила китайскую закуску на две тарелки и принесла их в гостиную.

- Спасибо, я ужасно проглодалась, - призналась бабуля, когда я подала ей тарелку. - Мне очень нравится у тебя, Натали. Здесь так мило и уютно...

Только я собралась уточнить, что она подразумевает под этим, как бабушка вручила мне пакет из дьюти-фри. Внутри находились флакончик «Шанель № 5» и литровая бутылка сливового бренди.

- Спасибо, бабуля! А я было подумала, что у тебя совсем нет денег.

- Я иметь пластиковые деньги... - пробормотала бабушка и тут же заявила: -Я хочу сказать тост.

Я взяла бокалы и наполнила их. Мы чокнулись.

- За мою любимую внучку! - воскликнула бабуля.

- Так где ты все это время жила? - спросила я, заглатывая кусок курятины в соусе чоу-мейн.

- В Испании. В Торремолиносе, у моря, со Стефаном. Он - кинорежиссер, -сказала бабушка, запихав себе в рот пару креветочных чипсов. Аппетитно захрустев, она тщательно разжевала их и запила бренди.

- И какие фильмы он снимает? - спросила я.

- Такие, которые никто не понимает, - скривилась в ухмылке бабуля. - Я сниматься в его последнем фильме - «Песня барахтающейся русалки».

- Ты кого-то играла?

- Да! Он дал мне роль Великой Императрицы русалок.

- Звучит интригующе, - сказала я.

- Ничего интригующего. Я провести три недели, сидя топлес на утесе в Бенальмадене под ударами леденящих приливных волн. И в конце концов подхватить водную инфекцию.

- Ты снималась топлес? - удивилась я.

-Да, в фильмах Стефана все женщины снимаются топлес... В одну из ночей я застать его с другой русалкой. Она расстегивать молнию на своем плавнике. И теперь у нас с ним все кончено. Алее капут.

- Мне очень жаль, бабушка, - сказала я.