Песок вечности

– Нужно же еще сориентироваться, – вяло возразила Аня.

Она понимала, что Макс прав и ее возражение несостоятельно, но все равно испытывала какую-то неуверенность. Она чувствовала себя не в своей тарелке.

Может, все дело было в толпе, среди которой они оказались? Как-то раз в детстве Аня попала в дикую давку в электричке. Дело было на праздники, и вагон был набит битком. Аня вынуждена была держать руки по швам, так как пошевелить ими не было никакой возможности. К тому же из-за тесноты и из-за спертого воздуха было тяжело дышать, и она испугалась, что задохнется. После этого Аня долго не ездила на электричках. Тот случай, по-видимому, оставил психологическую травму, и вот сейчас, как знать, может быть, все это вновь напомнило о себе? Ане хотелось думать, что все дело только в этом.

– Уж сориентируемся как-нибудь, – заметил Макс. – Хотя да, – согласился он, – толпень сегодня неслабая. Базарный день, что ли? Или сезон отстрела туристов еще не начался?

Аня улыбнулась, все еще думая о своем. Но затем перед ее мысленным взором возникло «объявление» в газете: «В связи с началом сезона отстрела туристов и отлова туристского молодняка напоминаем о соблюдении квот и обязательном наличии лицензии». И что это ей лезет в голову? Подобный чернушный юмор был для нее совсем не характерен. Хотя это ведь Макс навел ее на это. Такие шуточки были, вообще говоря, в его духе.

– Что-то у тебя какая-то замедленная реакция, – произнес Макс, – смеешься через минуту после хохмы.

– Да, я вообще сегодня вся какая-то не такая, – ответила Аня, не вдаваясь в подробности: зачем Макса грузить?

– Ну-ну, «я не такая – я жду трамвая»! – улыбнулся Макс.

Аня улыбнулась в ответ. Она почувствовала явное облегчение. Макс извлек из кармана айфон и сфотографировал ее, затем сделал еще несколько снимков. Она дурачилась, принимая всякие забавные позы. Макс стал снимать на видео.

– «Я сегодня не такой, как вчера», – продолжал веселиться он, – а тем более позавчера. Я уж не говорю о позапозавчера. А пять дней назад – это вообще кошмар!

– А завтра, – со смехом подхватила Аня, – я буду не такой, как сегодня!

– А уж послезавтра я буду похож черт знает на что!

– А дальше лучше и не заглядывать! – подыграла Аня.

Ей стало весело и легко на сердце, и она отдалась этой словесной игре, по-прежнему шутливо позируя. Она была в эти минуты удивительно хороша: в бело-голубом шелковом сарафанчике, открывавшем плечи и подчеркивающим высокую грудь, а внизу свободном, словно летящем за нею. Хвостик, в который она собрала светло-русые волосы, качался туда-сюда, когда она вертела головой.

Макс уже не трепался и не играл скетч. Очарованный, он молча снимал Аню на свой айфон, забыв обо всем, ловя возможность и стремясь запечатлеть эти мимолетные моменты ничем не омраченной радости и гармонии. Он уже не обращал внимания на окружающее, забыв, что находится в толпе, словно не замечая ее. А между тем толпа продолжала движение, невольно увлекая занятых друг другом Аню и Макса туда, куда направлялась.

Широкое пространство открылось неожиданно. Высокие каменные стены, с обеих сторон сжимавшие узкую улицу, по которой они шли, внезапно расступились, и на Аню с Максом обрушилось половодье красок и звуков. Аня поняла, что они оказались на Рыночной площади, на которой им уже пришлось однажды побывать. Но то было вечером, и по площади прогуливалось не более двух десятков человек. А сейчас она была буквально запружена людьми, сотнями людей, которые находились в непрерывном движении. Они сновали туда-сюда, создавая впечатление мельтешения. И этот человеческий муравейник еще и производил оглушительный шум, как на… Ну конечно, это был базар!

Собственно, это было в порядке вещей на Рыночной-то площади! Но…

Но дело в том, что базар этот был средневековым.

Площадь была полна лавок и домиков, в которых торговали или что-то изготавливали прямо на месте. Продавцы и ремесленники, точно так же как и посетители, были одеты в средневековые одежды. На мужчинах были разноцветные хламиды из грубой шерсти или льна, перетянутые кожаными поясами, на которых висели кожаные кошели, подчас отделанные мехом, ноги были обтянуты узкими облегающими штанами-шоссами. На головах у мужчин были мягкие суконные шапки, некоторые из них были украшены пером. Там и сям мелькали стражники в блестевших на солнце шлемах, с копьями или луками и стрелами, а также со щитами, на которых красовались различные геральдические эмблемы.

Женщины расхаживали в длинных платьях темных расцветок, полностью скрывавших ноги и, несмотря на жару, с длинными рукавами. Под низ у всех были надеты белые нижние платья, которые выглядывали из-под верхней одежды на рукавах, в разрезах по бокам и на вороте.

– Это еще что такое? – обескураженно произнесла Аня. – Что за черт?

Она была ошеломлена и растеряна. «Неужели опять?» – подумала она.

– Анюша! Ты что? – обеспокоенно спросил Макс. – Ты побледнела.

Аня зажмурилась и постаралась успокоиться.

– Макс, – спросила она, – что это за ерунда?

– Это средневековый базар. Шоу такое. Пиршество торговли.

– Шоу? – переспросила Аня, вновь открывая глаза.

– Ну да. Господи ты боже мой! Ты вот о чем! Честно говоря, я тоже в первый момент почувствовал себя как-то так… Короче, мне стало малость не по себе. Но это только в первые двадцать – тридцать секунд.

Макс приобнял Аню одной рукой, а второй провел по ее волосам.

– Анюша, – произнес он, – успокойся. Мы в XXI веке, можешь не сомневаться. Посмотри сама.

Аня обвела взглядом Рыночную площадь.

– Теперь видишь? – продолжал Макс. – Здесь не все в средневековых одеждах. Многие в нормальных современных шмотках. С мобильниками. В темных очках и прочее. Ну, видишь?

– Да, – с облегчением вздохнула Аня, расслабляясь, – ты прав. Извини, Макс. Что-то я расклеилась. Веду себя как ребенок. Стыд, ей-богу!

– В самом деле, разве это пристало такой матерой диверсантке, которая мозоль на пальце натерла, нажимая на спусковой крючок?

Аня, в первый момент собиравшаяся было рассердиться на Макса, в итоге рассмеялась, чувствуя, что возвращается к нормальному восприятию вещей.

– Надеюсь, я не позволил себе лишнего? – улыбаясь чуть с ехидцей, спросил Макс: он выглядел сейчас как мальчишка-озорник.

Ну, как на такого будешь сердиться? «К тому же он прав, – подумала Аня. – Что это я, в самом деле? После всех тех переделок, в которых за последнюю неделю побывала». «Так именно поэтому», – возразил кто-то внутри. Но Аня постаралась это задвинуть поглубже и переключила внимание на окружающее.

– Так, самую малость, – ответила она Максу и взяла его за руку. – Пошли, посмотрим, что тут делается – в этом средневековом балагане!


И они с Максом включились в многоголосую и многоязычную толпу.

Чего тут только не было! Сколько все-таки людей креативных, творческих! И все они что-то умеют: или мастерить, или варить, или драться на мечах. На небольшом пятачке, усыпанном опилками и огороженном канатами, двое парней в средневековых одеждах и доспехах вели поединок. Аня с Максом протиснулись к площадке и стали смотреть бой. И тут Аня вспомнила, что хотела узнать у Макса, где он научился обращаться с мечом. Спросить его сейчас, что ли? Правда, сам Макс об этом ни разу не заговаривал. Может быть, не хотел вспоминать? Так спросить или не надо? Аня какое-то время колебалась, но в итоге ее неуемное любопытство, как всегда, взяло верх.

– Макс, – начала она, взяв его за левый локоть. Пострадавшего правого она старалась не касаться, – я хотела тебя спросить…

– Где я насобачился махать мечом, так? – договорил он за нее.

– Да.

Он погладил рукой загривок. В этом жесте читалось сомнение. Казалось, он раздумывал, стоит ли об этом говорить, но затем махнул рукой.

– Да ладно, – сказал он, – дело прошлое.

– Если с этим связано что-то неприятное для тебя, можешь не говорить.

– Не то чтобы для меня, – ответил Макс. – Скорее, для тебя.

– То есть? – удивилась Аня. – При чем тут я?

– Я так понимаю, что девушкам неприятно, когда парень вспоминает о своих прежних увлечениях. Или это неправда?

«Ах вот оно что! – поняла Аня. – Это как-то связано с его прежним романом, и он не хочет вызывать у меня болезненные чувства, рассказывая об этом». Ее тронула его внимательность.

– Это правда, – ответила Аня и нежно поцеловала Макса.

Они пошли дальше, вернее, не пошли, а двинулись мелкими шажками, так как иначе передвигаться в густой толпе было невозможно. Тут продавалось множество всякой всячины: кожаная обувь, завязывающаяся кожаными шнурками, сумочки из кожи, отделанные мехом, поясные кошели, кожаные оклады для книг, глиняные свистульки, в которые тут же и свистели. А также вырезали фигурки из дерева, лепили глиняные горшки на гончарном круге.

Рядом работал и кузнец, который ковал ножи. Смотреть на его спорую работу было очень интересно, она буквально завораживала. Прямо у вас на глазах металлическая заготовка обретала форму, словно по волшебству, превращаясь в красивый клинок. Аня теперь поняла, почему кузнецов всегда так уважали и почитали, а их ремесло уподобляли колдовству, и даже обожествляли, представляя в облике божественного Кузнеца, как римского бога Вулкана или греческого Гефеста. Неудивительно, что зрители облепили кузнеца со всех сторон, дети, которых было много среди присутствующих, смотрели во все глаза.

Но кузнец умел, очевидно, ковать не только ножи, но и мечи, судя по тому, что они были выставлены тут же. Макс сразу заинтересовался: он протиснулся вперед и ощупал пальцами сначала один меч, затем другой. Кузнец оторвался от работы и с интересом смотрел на него. Тогда Макс взялся за рукоятку того меча, который присмотрел, и вопросительно взглянул на мастера.

– Пожалуйста, – перевела Аня ответ кузнеца на этот взгляд, – вы можете его взять в руки и манипулировать им, он продается.

Макс левой рукой снял меч с гвоздя, на котором тот висел, и, крепко обхватив рукоятку, поднял, покрутил, затем помахал над головой, пробуя его на вес, поигрывая им. Внимание зрителей переключилось на Макса. Аня тоже смотрела на него: рослый, крепко сложенный, он очень натурально и гармонично смотрелся с мечом. Меч словно образовывал естественное продолжение его руки.

Макс начал нетерпеливо водить взглядом, как будто искал что-то.

– Что ты ищешь? – спросила Аня.

Но кузнец все понял сразу: отложив инструменты, он поднялся со своего места и выкатил из будки, перед которой работал, штатив с длинной штангой. Вслед за тем он подвесил к ней на тонкой проволоке толстый кожаный валик, после чего сделал приглашающий жест. Макс кивнул в ответ и, взяв меч, примерился к валику. Кузнец сделал предостерегающий знак зрителям.

Публика немного отодвинулась.

– Еще на шаг! – добавил он.

Зрители неохотно отодвинулись еще на шаг, внимательно глядя на Макса. Тот сначала пальцами правой руки попробовал клинок, после чего посмотрел на кузнеца, и они вновь кивнули друг другу. Тогда Макс взялся за рукоятку обеими руками и поднял меч над головой. Аня всполошилась.

– Макс! – крикнула она. – Твое плечо!

В этот момент меч резко пошел вниз и рассек валик, оказавшийся плотно набитым опилками, пополам. Раздались аплодисменты.

Аня не смогла удержаться и тоже захлопала. Обеспокоенная состоянием пострадавшего плеча Макса, она все-таки была немного сердита на него и хотела уже его отчитать, но, увидев на его лице счастливую улыбку, отказалась от этого намерения. Мужчины есть мужчины, так уж они устроены – постоянно испытывают себя на прочность, и ничего с этим не поделаешь. Поэтому Аня ограничилась вопросом:

– Как твое плечо? – и слегка коснулась его.

Макс поморщился.

– Что? Больно? – забеспокоилась она.

– Немного, – ответил Макс. – Но уже меньше, чем вчера. – И он улыбнулся.

– Врешь? – улыбнулась она в ответ.

– Почти нет.

Аня вздохнула.

– Сделаю вид, что поверила, – сказала она.

– Правильно, сделай. У тебя отлично получится. Анюша!

– Да?