Песок вечности

– Не знаешь? Так-так. Кто тебя послал и с какой целью?

Аня молчала, не представляя, что ответить.

– Тоже не знаешь?

Аня помотала головой и зажмурилась. В следующую секунду адская боль обожгла другое плечо, и она вновь не смогла удержаться от крика, а потом опустила голову и уткнула взгляд в пол, чувствуя опустошенность. Мыслей не было. Была боль и ничего, кроме боли.

– В какую игру ты со мной играешь, детка? – услышала она будто сквозь вату голос Метцгера. – Молчишь… Э-э! Да ты, похоже, не такая простая штучка, а?

«Боже, о чем он? – стучало у Ани в мозгу. – Я не понимаю! Господи, как это выдержать?!»

– Я ничего не знаю, – проговорила она сквозь слезы.

– Да? – участливым тоном спросил штурмбаннфюрер. – Это ничего. Сейчас вспомним.

С этими словами он подошел к Ане вплотную и, взяв за подбородок, поднял ее голову.

– Мы все вспомним, – добавил он.

Произнеся это, он достал из кармана галифе складной нож и, быстро раскрыв его, обрезал бретельки Аниного сарафана. Аню охватил ужас, ей хотелось перестать дышать и просто умереть.

Резким движением Метцгер спустил сарафан к поясу, обнажив ее груди.

«Мама! – билось у Ани в голове. – У него в руке нож. Что он будет делать сейчас?!» – Она вновь зажмурилась и заплакала.

– Это новая парижская мода, – донесся до нее голос Метцгера, – ходить без бюстгальтера? Или как?

Аня всхлипнула.

«Господи, – подумала она, – если б можно было сейчас потерять сознание!»

В этот момент зазвонил телефон. Аня вздрогнула от неожиданности, но в следующий миг почувствовала что-то вроде облегчения. Метцгер на какое-то время оставит ее в покое. А там кто знает? Вдруг его вызывают куда-нибудь? Или ему что-нибудь сообщат? Что-то такое, что даст ей хотя бы передышку? Потянет время? Может быть, Серж уже предпринимает какие-то действия?

– Метцгер слушает, – сняв трубку, произнес штурмбаннфюрер.

И надолго замолчал. Аня открыла глаза. Он сидел за столом и сосредоточенно слушал. И по мере того, как слушал, глаза его все более округлялись и наполнялись удивлением, смешанным с сомнением. Скепсис и изумление вели битву между собой в глазах Метцгера.

– Ваше мнение? – наконец спросил он собеседника.

И снова молчание, на сей раз более краткое.

– Не блеф? – Пауза. – Ваш опыт… – Короткая пауза. – Знаю, знаю! Вы готовы, значит. А я не готов. – Опять пауза.

Аня слушала этот полудиалог все более и более внимательно.

– У меня сложнее, – вновь подал реплику Метцгер. – В том-то и дело, что непонятно. – Еще пауза. – Источник? Вот именно. Хорошо, обсудим вечером.

И штурмбаннфюрер положил трубку на рычаг. Вслед за этим подошел к Ане. Она опять зажмурилась.

– Открой глаза, – произнес он каким-то другим, усталым голосом. – Твой напарник заговорил.

«Макс! – Аня моментально открыла глаза. Метцгер стоял прямо перед ней. В руках у него ничего не было. – Ох! Неужели передышка?! Что же мог сказать Макс такого?!»

– Он сообщил оберштурмфюреру Краузе очень интересную информацию. – Метцгер упер свой взгляд в Анины глаза. – Я считаю это блефом. Кто вы такие, чтобы это знать? И кстати, действительно, кто вы такие? Но это – потом. Сначала такой вопрос: что тебе известно о ближайших планах союзников?

И он посмотрел на Аню с нескрываемым скепсисом.

«Ближайшие планы союзников?! – подумала она. – Но ведь на этот вопрос она как раз может ответить! Они же с Максом не далее как сегодня утром читали об этом в Википедии. Высадка в Южной Франции совсем скоро! Значит, Макс сказал об этом! Наверное, потому, что этот Краузе менее скептичен и задал такой вопрос. Но разве я не выдам военную тайну? Конечно нет! История уже свершилась, высадка состоялась семьдесят лет тому назад и была успешной. И вообще, гитлеровцы войну проиграли! Реальность не переменишь. То, что было, то было!»

– Мне известно, – сказала она, – что скоро состоится высадка американских и французских войск в Южной Франции.

Аня увидела, как Метцгер побледнел, а глаза его округлились. Он опять достал платок и обтер свою лысину.

– Может быть, – продолжил он, – ты можешь и дату назвать?

– Да, – уверенно ответила Аня, – это произойдет 15 августа.

Теперь уже глаза штурмбаннфюрера сделались похожими на колеса. В них застыло беспредельное изумление. Какое-то время он просто молчал, не зная, что сказать, а затем задал какой-то странный вопрос:

– Как это могло случиться?

Аня пораженно смотрела на него, не понимая уже ничего совершенно. Лицо Метцгера вдруг сделалось багровым, и Аня решила, что его сейчас хватит удар.

«И хорошо бы!» – с ненавистью подумала она. Но дело в том, что его лицо стало каким-то уж слишком багровым, а затем и вовсе начало переливаться разными цветами. Вдруг оно сузилось и стало походить на огурец. Наконец, оно стянулось в точку и исчезло. Потом послышались чмокающие звуки, и кто-то спокойно спросил, почему-то по-английски:


– Why didn’t you delete them?[6]

Затем все осветилось ярким белым светом, и Аня рефлекторно прикрыла глаза.

Некоторое время она сидела так, с закрытыми глазами, напряженно прислушиваясь. Но ничего не происходило, стояла полная тишина. Внезапно ее охватило ощущение невесомости. Так бывает в лифте, когда он начинает спускаться. Голова закружилась, а вскоре головокружение стало просто кошмарным, и она вынуждена была открыть глаза.

Штурмбаннфюрера Метцгера не было и в помине, а вокруг нее творилось нечто феерическое. Все пространство кругом извергалось розовой пеной, которая вскоре опала, образовав структуру, напоминающую рыбачью сеть с мелкими ячейками. Послышался пронзительный, на немыслимо высокой частоте, свист, от которого Аня почувствовала резь в ушах, а затем «рыбачья сеть» начала наплывать на нее. Ячейки сети стали растягиваться и раздаваться все больше и больше, пока, наконец, одна из них не заняла собой все пространство. Она наехала на Аню, и за ней открылся узкий, похожий на шланг коридор. Аня заскользила по нему с бешеной скоростью. Послышался неясный гул, похожий на нестройный гомон голосов, и вдруг раздался резкий треск, словно кто-то рвал брезент. Аня инстинктивно закрыла глаза. И вовремя, потому что в следующий миг полыхнула ослепительная белая вспышка, и Аня провалилась в черноту.

Лежать было очень неудобно. К тому же было холодно. Аня буквально замерзала на этом ледяном, гладком – она открыла глаза – зеленом линолеуме. Зачем она тут улеглась? Что она здесь делает? Господи! Мгновенно она вспомнила все и беспокойно огляделась вокруг.

Она лежала на выстланном линолеумом полу. Над нею нависал сводчатый потолок. Ну да! Тот самый. Никакого стола, ни заставленного химическими сосудами, ни письменного с зеленым сукном, не наблюдалось, точно так же как не было ни портрета человека с усиками с его дурацким изречением под ним, ни толстых полок, заставленных старинными фолиантами. А вместо этого вдоль стен выстроились штабеля ящиков с бутылками и картонных коробок, на нескольких из которых – из того штабеля, что оказался ближе всего, – красовались надписи: «Made in Italy». Больше здесь ничего не было.

Внезапно ее пронзила мысль: «Макс! Где он?! Что с ним?!» Аня поднялась с пола, что далось ей с трудом. Она осмотрела себя: верхняя часть сарафанчика с обрезанными бретельками свисала, открывая голую грудь, и вообще он грозил сползти с нее. На обоих плечах, как погоны, были видны лиловые рубцы от плети, которые адски саднили. «Мамочки! Где я? – подумала Аня. – Хотя где я, понятно – все там же. А вот когда я? Но главное – Макс! Что с ним сделали?! Жив ли он?!»

В отчаянии Аня крикнула:

– Макс! Ты где? – но крика не получилось. Вместо этого она выдала хриплую руладу. Тишина. Господи! Макс! Где он?! Она готова была разрыдаться. Слезы наполнили ее глаза, когда вдруг послышался приглушенный грохот, словно где-то в соседнем помещении что-то опрокинулось на пол и посыпалось. Потом до нее донесся звук открываемой двери. А вслед за этим Аня услышала недовольное бормотание, сопровождаемое хриплым кашлем, и…

И перед нею предстало «милое виденье». Из-за штабеля с винными бутылками появился Макс, в грязной майке и с роскошным фонарем под глазом. Завидев Аню, он перестал чертыхаться и воскликнул:

– Анюшка! Это ты?!

– Это то, что от меня осталось, – ответила она и, размазывая слезы ладонями, кинулась к Максу.

Она споткнулась обо что-то, лежавшее на полу, и чуть не упала, но, не удостоив это нечто взглядом, бросилась Максу на шею. Она уткнулась лицом ему в плечо и плакала, и улыбалась, и ничего не могла сказать. Но говорить ничего и не надо было. Черт его знает, в какое время они попали сейчас! Главное – Макс тут! Он жив и, в общем, кажется, невредим, если не считать фингала под глазом. Но это мелочь!

– Анюша! – произнес Макс с тревогой. – Что с тобой сделали?!

– Потом, Макс. Все потом. Это уже позади.

– Тебя пытали?!

– Били. Не надо сейчас об этом.

Они вновь замолчали и просто стояли в объятиях друг друга. Вдруг Макс потянул носом воздух и, сглотнув, непроизвольно провел языком по сухим губам.

– Анюша, – хрипло произнес он, – по-моему, пахнет чем-то съедобным. И очень вкусным. Тебе не кажется?

Аня оторвала лицо от плеча Макса и действительно почувствовала запах свежеприготовленной еды. У нее потекли слюнки.

– Нет, – ответила она, – мне не кажется. Я совершенно ясно чувствую запах жареного мяса с провансальскими травами. Вкуснятина! Думаю, он доносится с ресторанной кухни.

– Точно! – согласился Макс. – А здесь, наверное, у них склад или подсобка.

И в этот момент пиликнул айфон. Аня и Макс резко дернулись и разжали объятия. Макс быстро осмотрелся вокруг, но не увидел ничего похожего на гаджет.

– Палы-елы! – воскликнул он. – Это же мой айфон, стопроцентно! Пришла эсэмэска. Где он?

Макс кинулся искать. Завернув за штабель с винными бутылками, исчез из виду. Через некоторое время Аня услышала:

– Опаньки! – И из-за ящиков вновь появился Макс, держа в руках Анину белую сумочку. – Еле нашел! – прокомментировал он.

Он открыл сумочку и выхватил из нее аппарат.

– Есть сеть! – заорал Макс. – И мы в 2014 году! – добавил он, посмотрев на дату. – Получается, что с тех пор, как мы вышли из коттеджа, прошло всего семь часов.

– Боюсь, эти семь часов пойдут за несколько лет, – ответила Аня. – А что за эсэмэска? – встрепенулась она.

– А? Да, сейчас!

Макс начал читать. Вдруг он скривился и принялся отдуваться.

– Что там такое? – спросила Аня с удивлением.

– Важное сообщение, ну просто первостепенного значения! – ответил он раздраженно.

– А именно?

– Сообщают, что у меня на счете осталось пять евро.

Аня беззвучно не то заплакала, не то засмеялась.

«Боже! Что за театр абсурда эта жизнь!» – подумала она. И тут подал голос ее айфон, но это была не эсэмэска. Кто-то ей звонил! Она схватила аппарат.