Поступь хаоса

Она схватила его, поморщилась, словно ей не терпелось скорее уйти, но потом, видимо, разглядела все у меня в Шуме.

– Мне так жаль, – пробормотала она.

– Все уже случилось, – сказал я кустам и поправил рюкзак. – Пошли, пока я не навлек на нас еще большую опасность.

Я вышел на дорогу и взял курс на вершину холма, не подымая головы и быстро переставляя ноги. Виола поспевала следом, Мэнчи – за ней, честно стараясь не грызть на ходу хвост.

Виола почти сразу же поравнялась со мной.

– А… его ты видел? – выдохнула она между двумя шагами.

– Аарона?

Кивнула.

– Нет. Если вспомнить, нет, не видел. Хотя он, по идее, должен быть в первых рядах.

Мы замолчали – задумались, верно, што это могло бы значить.

Дорога с этой стороны долины была шире и споро вилась, загиб за загибом, вверх по склону. Мы старались держаться той стороны, што потемнее. Свету всего только и было, што от обеих лун, но настолько яркого, што три наши чернющие тени скакали вместе с нами, как привязанные, а это совсем не то, чего ты хочешь, решив пуститься в бега. В Прентисстауне отродясь не водилось биноков с ночным видением, но там и армии отродясь не было, так што бежать нам приходилось чуть ли не в полуприседе. Мэнчи перестроился в авангард, носом к земле, бухая то и дело: «Сюда! Сюда!» – прям как будто лучше всех знал, куда нам надо.

А на вершине дорога раздвоилась вилкой.

Вот взяла и раздвоилась.

– Да вы нахрен шутите! – выразился я.

Но нет: одна устремлялась налево, другая направо.

Вилка она, в конце концов, или кто?

– Ручей в Фарбранче тек направо, – прикинула Виола, – и главная река с тех пор, как мы перешли мост, тоже была все время справа. Стало быть, если мы хотим к ней вернуться, выбирать нужно правую.

– Зато левая выглядит более хоженой, – возразил я.

Так оно и было. Левая дорога была глаже, ровнее: по такой телеги катать – самое оно. Правая – ýже, и кусты по обочинам выше, и хоть сейчас ночь, все равно понятно, што она пыльная.

– Франция чего-нить про развилку говорила?

Я оглянулся: долина за нами все еще бушевала.

– Нет. – Виола проследила за моим взглядом. – Просто сказала, што Убежище – первое поселение на планете и от него пошли все остальные, вдоль реки, по мере того как люди двигались на запад. Прентисстаун был самый дальний. Фарбранч – второй по дальности.

– Вон та, – я ткнул пальцем в правую, – скорее всего, идет к реке. Вот эта, – показал на левую, – видимо, к Убежищу по прямой.

– И по какой, они подумают, мы пошли?

– Надо решить. Причем очень быстро, – сказал я.

– Решат, што направо, – предположила она. – Ведь направо же?

Из долины донесся БУММММ, от которого мы так и подскочили. Над Фарбранчем в воздух медленно подымался дымный гриб. Амбар, где я проработал весь день, пылал ярким пламенем.

Может быть, наша история повернет в другую сторону, если мы двинем налево, может, все те беды, што только и ждут с нами случиться, возьмут и не случатся, может, в конце левой дороги нас ждут счастье и теплый дом и люди которые любят тебя и никакого Шума но и никакой тишины пожалуйста тоже и еды полно и никто не умирает не умирает никто никогда вообще никогда не умирает.

Может, и так.

Но што-то я сомневаюсь.

Я ведь не то штобы везунчик.

– Направо, – решил я. – Может, так оно и правильно.

И мы побежали по правой дороге с Мэнчи по пятам. Ночь и пыльная дорога скользили вперед перед нами, армия и беда наступали сзади, а мы с Виолой бежали бок о бок, вдвоем. Ну, и с Мэнчи, конечно.

Мы бежали, потом не могли уже больше бежать и просто быстро пошли, пока не смогли бежать опять. Звуки Фарбранча вскоре пропали позади, остались только наши собственные шаги, и мой Шум, и гавканье Мэнчи. Если по пути и встречались какие-то ночные твари, мы их нафиг распугали.

Што наверняка хорошо.

– Какое у нас там следующее поселение? – с трудом выдохнул я после получаса полубега-полуходьбы. – Франция што-нибудь по этому поводу говорила?

– Сияющий маяк. – Виола и сама едва дышала. – Или Сияющий свет. – Она наморщила лоб. – Пылающий свет. Пылающий маяк?


– Очень полезная информашия, – кивнул я.

– Погоди. – Она встала на дороге, перегнувшись пополам и хватая ртом воздух; я тоже остановился. – Мне нужно воды.

Я развел руками: и?

– Мне тоже, – сказал. – У тебя она есть?

Она устремила взгляд на меня; брови поползли на лоб.

– О.

– Ну, есть еще река.

– Тогда нам бы лучше ее найти.

– Согласен.

Я вдохнул и почти уже сорвался с места.

– Тодд? – она сбила меня в полете. – Я тут подумала…

– Да?

– Пылающий свет, или как его там…

– Да?

– Смотря с какой стороны посмотреть. – Голос у нее был тихий и какой-то неудобный… напряженный. – Смотря с какой стороны… но ведь это мы привели армию в Фарбранч.

Я облизнул сухость губ. На вкус как пыль. Понятно, о чем она…

– Ты должен их предупредить, – тихо сказала она в темноту. – Мне очень жаль, но…

– Ни в какое другое поселение мы идти не можем.

– Думаю, да.

– До самого Убежища.

– До самого Убежища, – кивнула она. – И надеяться, што оно достаточно большое, штобы выстоять против армии.

Ну, значит, вот. На тот случай, если кто-то еще не понял, мы теперь предоставлены сами себе. Реально и взаправду. Я, Виола и Мэнчи, и тьма нам в компанию – всё. И никто по дороге нам не поможет, до самого конца, да и там-то… особенно учитывая, как нам до сих пор везло.

Я закрыл глаза.

Я Тодд Хьюитт, подумал я. Когда будет полночь, до мужчины мне останется двадцать семь дней. Я сын моих ма и па, да покоятся они с миром. Я сын Бена и Киллиана, да поко…

Я Тодд Хьюитт.

– Я – Виола Ид, – сказала Виола.

Я открыл глаза. Она протягивала руку. Ко мне, в мою сторону протягивала, ладонью вниз.

– Это моя фамилия, – добавила она. – Ид. И-д.

Я мгновение смотрел на нее, потом перевел взгляд на протянутую руку. И я протянул свою, взял, сжал и еще через секунду отпустил.

Повел плечами в лямках, сунул руку за спину, проверить, там ли нож, убедился, глянул на бедного, пыхтящего, полухвостого Мэнчи и, наконец, встретился глазами с Виолой.

– Виола Ид, – сказал я.

Она кивнула.

И мы помчались дальше в ночь.





21

Большой мир