Семь камней

– Я знаю, – сказала она и устало положила голову ему на грудь. – Я знаю.





17

Красный воск и все такое




Хэл вышел из кабинета сэра Уильяма Янга с высоко поднятой головой, отрывисто стуча каблуками по мраморной плитке. Он сердечно кивнул военному, стоявшему за дверью, сбежал вниз по ступенькам парадной лестницы, пересек холл и степенно вышел из дворца. Гарри с тревогой ждал его на другой стороне улицы.

При виде друга лицо Гарри расплылось в широкую ухмылку, а потом он запрокинул голову и завыл по-волчьи, к удивлению лорда Питта и двух его спутников, которые в тот момент проходили мимо. Хэл сумел поклониться им, а через секунду уже радостно колотил Гарри по спине и плечам. Одной рукой, потому что другой он прижимал к груди драгоценный указ.

– Боже! У нас все получилось!

– У тебя получилось!

– Нет, – настаивал Хэл и от радости двинул Гарри кулаком. – У нас. Мы это сделали. Гляди! – Он помахал под носом Гарри документом, который лежал в конверте и был запечатан красным воском. – Подпись короля, все как положено! Прочесть тебе?

– Да, каждое слово – но только не здесь. – Гарри схватил его за локоть и остановил проезжавший мимо кэб. – Давай – едем в «Бифштекс», там и выпьем.

Мистер Бодли, управляющий, благосклонно взглянул на них, когда они ввалились в клуб. Они заказали шампанское, стейк и еще шампанское и уже через считаные минуты сидели в пустом зале – было всего одиннадцать часов утра – с холодной бутылкой в руках и ждали свои стейки.

– «…утвержденный сего дня Его Королевским Величеством, милостью Божией, Георгом Вторым…» О господи, у меня дух захватывает… така-а-ая удача…

Хэл засмеялся. Его собственная грудь была словно зажата в тиски все время, пока он находился в кабинете военного министра – но тиски лопнули, когда он увидел указ с королевской печатью внизу, и теперь он дышал свободно, словно новорожденный младенец.

– Правда? – Он с трудом сдерживал себя, чтобы не забрать указ из рук Гарри, и теперь протянул руку и обвел пальцем королевскую подпись. – Я был уверен, когда зашел в кабинет, что все пропало, что сэр Уильям расскажет мне какую-нибудь ерунду, объясняющую отказ. Он все время глядел на меня, как это делают люди, считающие, что у тебя не в порядке с мозгами и что ты способен неожиданно взять топор и снести им голову. Впрочем, часто мне именно этого и хочется, – рассудительно добавил он. – Выпей, Гарри!

Гарри выпил, кашлянул и налил еще.

– Как все-таки прошла аудиенция? Янг был настроен приветливо?… Что он говорил?

Хэл нахмурился, рассеянно наслаждаясь тем, как лопались на языке сухие пузырьки.

– Достаточно приветливо… хотя я не могу точно определить его манеру. Он совсем не нервничал. И не проявлял опаски, как это часто бывает с политиками, когда они думают о моем отце, общаясь со мной.

Гарри понимающе хмыкнул, демонстрируя свое сочувствие – он был рядом с Хэлом и во время самоубийства герцога Пардлоу, и потом, когда началась безумная травля. Хэл улыбнулся другу и, слегка подняв бокал, кивнул ему:

– И вообще, он очень приветливо поздоровался со мной, пригласил меня сесть и угостил смородиновым бисквитом.

Гарри присвистнул:

– Боже мой, ты был принят на высшем уровне. Как я слышал, он угощает бисквитами только короля и первого министра. Хотя, думаю, он может угостить и королеву, если ей вздумается навестить его логово.

– Думаю, что этого не случится. – Хэл повернулся, чтобы попросить еще бутылку, но мистер Бодли уже стоял возле него с подносом. – О, благодарю, мистер Бодли. – Он подавил отрыжку и понял, что его голова пока еще не плывет, но уже проявляет некоторые признаки этого. – Как вы думаете, нам еще долго ждать стейк?

Мистер Бодли неопределенно покачал головой:

– Еще немного, милорд. Но наш повар испек чудесные пирожки с угрем, они прямо с пылу с жару – может, вы соблазнитесь парочкой, пока ждете?

Гарри вдохнул ароматные запахи, плывшие из кухни, и блаженно зажмурился. Пирожки здесь пекли, как обычно, с луком, сливочным маслом и петрушкой, но добавляли мускатный орех и сухой херес.

– О боже, конечно.

При мысли о пирожках у Хэла потекли слюнки – но одновременно он напрягся. Гарри открыл глаза и удивился:

– Что с тобой, старина?

– Что? Да ничего. – Мистер Бодли высвободил пробку из свинцовой оплетки и теперь ловко вынул ее с тихим хлопком и шипением пузырьков. – Благодарю вас, мистер Бодли. Да, пирожки с угрем – это превосходно!

– Пирожки с угрем, – повторил он, когда мистер Бодли исчез на кухне. – Я вспомнил про заведение Кеттрика… и ту девушку.

Мысль о ней – проклятье, почему он даже не спросил у нее настоящее имя? Леди Беделина Хьютон, черт побери! – вызывала у него смешанные эмоции. Любопытство, похоть, досаду… тоску? Он не понимал, насколько это серьезно, но очень хотел снова ее увидеть, хотя бы ради того, чтобы выяснить, какого дьявола она делала в его библиотеке на самом деле. Теперь это желание усилилось после его встречи с министром.

– Кеттрика? – удивился Гарри. – Ты имеешь в виду «Пироги с угрем от Кеттрика»? А какую девушку?

Хэл уловил в голосе Гарри что-то подозрительное и пристально посмотрел на приятеля.

– Ту самую, которая возилась с ящиком моего стола в тот вечер, когда я давал бал.


– О-о, ту девушку, – пробормотал Гарри и сунул нос в бокал.

Хэл еще пристальнее взглянул на него. Он не рассказал Гарри всего – ни в коем случае, – а просто сказал, что удовлетворен ее объяснениями (на самом деле далеко не удовлетворен, но…) и что отправил ее домой в кэбе и попросил ее адрес, который она дала.

Но потом он обнаружил, что такого адреса не существует, а когда он отыскал кучера кэба, пройдоху-ирландца, тот сообщил, что девчонка захотела есть – это точно, он сам слышал, как урчало у нее в животе, когда он… о господи, – и попросила его высадить ее на минутку у Кеттрика. Он высадил, а девчонка быстро прошла через таверну, вышла где-то в другую дверь и скрылась в переулках.

История была достаточно интересная, чтобы Гарри ее запомнил. Не говоря уж о том, что сам Хэл несколько раз заговаривал про нее с Гарри и упоминал о своих попытках найти девушку.

– Хм-м, – проговорил он, выпил еще и тряхнул головой. – Ну, независимо от всего… у нас состоялся душевный разговор, вполне душевный, хотя сэр Уильям держался как-то… странно… Скорее сурово – вот почему я подумал, что он собирался мне отказать, – но все же… с сочувствием.

– Правда? – Гарри вскинул густые брови. – Почему ты так решил?

Хэл снова озадаченно покачал головой:

– Не знаю. Только… в конце, когда он вручил мне королевский указ и поздравил, он пожал мне руку и на мгновение задержал ее в своей, и… кратко выразил соболезнование в связи с моей… моей утратой. – Хэл считал, что уже владеет своими эмоциями, но боль была как всегда острой, и у него дрогнул голос.

– Что ж, он приличный человек, – проворчал Гарри. К своему удивлению, Хэл заметил, что у Гарри покраснела шея, а потом и щеки.

– Да, – сказал он и небрежно откинулся назад, держа в руке бокал, но сам не отрывал взгляда от Гарри. – В тот момент я был так окрылен, что ничего не замечал. Если бы он сказал, что крокодил схватил меня за ногу, мне было бы плевать… Но потом, подумав…

После этих слов Гарри тихо ахнул, но потом занялся своим бокалом, уставившись на скатерть. Краска доползла до его носа, и тот запылал.

– Я подумал, вот прямо сейчас, что, может, это был какой-то косвенный намек на ту чертову петицию. Ну, ту самую, которую подал Реджинальд Твелвтрис и где он утверждал, что я убил его брата в припадке безумия.

– Он… даже не упоминал про петицию?

– Нет. – Хэл покачал головой.

В этот момент прибыли пирожки с угрем, дымящиеся и ароматные, и разговор на время умолк.

Хэл подобрал с тарелки кусочком хлеба остатки сока, с наслаждением прожевал, проглотил, открыл глаза и пристально посмотрел на Гарри:

– Что тебе известно про эту петицию, черт побери?

Он знал Гарри Кворри с пяти лет – Гарри был моложе его на три года. Его друг умел лгать, если у него было время заранее все обдумать, но он не мог лгать Хэлу и знал это.

Гарри вздохнул, закрыл глаза и, немного подумав, осторожно открыл один глаз. Хэл поднял брови и положил ладони на скатерть, показывая, что он не намерен ни бить Гарри, ни душить его. Гарри опустил глаза и прикусил губу.

– Гарри, – тихо проговорил Хэл. – Что бы ты там ни натворил, я прощаю тебя. Черт побери, ты просто скажи мне, ладно?

Гарри поднял глаза, кивнул, набрал в грудь воздуха и все рассказал.

– Irrumabo, – воскликнул Хэл скорее удивленно, чем сердито. – Но ты ведь не говорил ей, чтобы она взяла письма…

– Нет, не говорил. Клянусь тебе, Хэл. – Краска уже покидала его лицо. – Ведь я знал, каково тебе…

– Верю. – Хэл почувствовал, что краснеет и сам.

К ним уже направлялся мистер Бодли с чистыми тарелками и столовым серебром, официант с торжественным видом нес за ним следом шипящие стейки.

Они спокойно сидели, пока им подавали стейки – со сливочным маслом, горкой грибов, крошечными вареными луковками. Хэл смотрел, вдыхал мясной аромат, с довольным видом улыбался мистеру Бодли и попросил бутылку хорошего бордо. Впрочем, все это он делал машинально, мыслями он был в своей библиотеке, тогда, в тот вечер.

«Я не хотела, чтобы вам было больно». Он помнил выражение ее лица, когда она сказала это, и он верил ей сейчас так же, как и тогда; он помнил огонь камина, отражавшийся в ее глазах, на ее коже, в складках зеленого платья. «Доказать?»

И она доказала, в конце концов. При этом воспоминании по его телу пробежала дрожь.

– С тобой все в порядке, старина? – Гарри с тревогой смотрел на него, не донеся до рта вилку с кусочком стейка.

– Я – да, – отрывисто сказал он. – Но она не крала письма Эсме – ну, то есть письма из моего стола, она вернула их на место. Я точно знаю, я видел, как она запирала ящик, когда увидела меня. Так что она не посылала их сэру Уильяму, я уверен в этом.

Гарри медленно кивнул.

– Я… не хотел предлагать ей такую вещь, – с несчастным видом сказал он. – Но вообще – я доверял ей, как бы глупо это ни было. Но, может, она сделала… копии? Ведь по тому, как ты описал поведение Янга…

Хэл покачал головой:

– Нет, я готов поклясться. По тому, как она… Нет. Я уверен. К тому же, если бы… – Он заколебался, но это был Гарри, в конце концов. Хэл вздохнул и продолжал, не отрывая глаз от тарелки: – Если бы сэр Уильям видел те письма, он не мог бы смотреть мне в лицо, не говоря уж о том, чтобы так приветливо говорить со мной. Нет. Что-то убедило его, что у меня была причина вызвать Твелвтриса, я уверен – но один Бог знает, что это было. Возможно, она – девочка – нашла кого-то, кто… знал об измене… – Кровь горела на его щеках, а узор на вилке впился в его ладонь. – Если кто-то, человек с авторитетом, поклялся…

Гарри выдохнул и кивнул:

– Ты прав. И как раз это я и просил ее сделать. Э-э… я имею в виду, сохранив все в тайне… Прости…

Хэл кивнул, но не мог говорить. Он простил Гарри, но мысль о том, что кто-то – неизвестный ему человек – знал… На миг ему захотелось схватить свечку из канделябра и поджечь волосы на голове, чтобы заглушить мысль об этом, но вместо этого он закрыл глаза и ровно дышал. Стеснение в груди начинало проходить.