Шопоголик и Рождество

— Отличная идея! — вскрикивает она и тащит меня к пустому столику. И вот мы уже пьем капучино, жуем пирожки и, довольные, глазеем на рождественскую суматоху.

— Бекки, спасибо, что пригласила меня, — говорит Дженис. — И все же, как я уже говорила, довольно странно, что твоя мама не смогла прийти.

— Да ладно, — отзываюсь я. — Ничего страшного. Просто не сложилось.

— Она в последнее время так занята, — вздыхает Дженис, глядя куда-то мимо меня. Глаза ее внезапно начинают влажно блестеть, и у меня появляется дурное предчувствие.

— Ну да, — осторожно отзываюсь я. — Ты с ней сейчас не часто видишься?

— Да куда там, — отмахивается Дженис. — У нее теперь такая насыщенная жизнь. В этом их распрекрасном «Шордитче». Только и знает, что хвастается и в вотсап постоянно фото кидает. А нас и Оксшотт совсем забыла.

Она вытирает нос салфеткой, но я не могу понять, расстроена она, зла, или и то и другое сразу.

— Мама вроде говорила, что хочет позвать тебя с собой на множество мероприятий, — осторожно замечаю я. — Не позвала разве?

— Она приглашала нас на поэтический вечер, — помолчав, отвечает Дженис. — И еще говорила про какие-то уроки танцев. Но мы отказались.

— Почему? — удивляюсь я.

— Солнышко, это не для нас, — пылко заявляет Дженис. — Они там все молодые. Не так одеваются, не то едят, не о том говорят. И взгляды на жизнь у них другие… Мы с Мартином ни за что не впишемся. Мы же не из тех, кто таскается «дегустировать крафтовый джин».

— Да ну что ты! — горячо заверяю я. — Вы из тех! Могли бы быть из тех!

— Тогда это были бы уже не мы, милая, — так решительно заявляет Дженис, что возразить я не решаюсь. — Но, к счастью, у меня в Оксшотте появилась новая подружка, — отстраненно добавляет она. — Ее зовут Фло. Мы с ней теперь вместе пьем кофе после зумбы. Можешь рассказать маме.

Я в ужасе смотрю на нее. Это даже хуже, чем шпильки в вотсапе. Неужели мама и Дженис по-настоящему разошлись? Но этого не может быть. Они ведь подружились еще до моего рождения. Если они расстанутся, получится, что у меня теперь неполная семья!

— Дженис… — начинаю я, но понимаю, что не знаю, как закончить. Не могу же я говорить за маму. Не представляю, как все уладить. Одно ясно: все это совершенно неправильно.

— Ну да ладно! — объявляет Дженис, прежде чем я успеваю собраться с мыслями. — Давай не будем больше об этом. Лучше расскажи, Бекки, как идет подготовка к Рождеству? Мне доставили всю косметику, которую я заказала, чтобы сделать вам праздничный макияж. Правда, одну вещь забыли и хайлайтер прислали не того цвета, ты представляешь?..

Пока Дженис описывает мне сделанные в интернет-магазинах покупки, я постепенно успокаиваюсь. Не стоит делать из мухи слона. Мама и Дженис не могут разругаться! Они слишком давно дружат. Просто сейчас они слегка отдалились. Но я поговорю с мамой, и все…

Минуточку! А это что?

Кажется, вон там только что мелькнули знакомые серебристые завитки. Вывернув шею и прищурившись, я вглядываюсь в толпу. Ну точно, вон они, проглядывают сквозь полиэтиленовый пакет в руках той женщины. Неужели это он… тот самый, совершенно необходимый в этом сезоне шарик с серебряной ламой?

Я силюсь рассмотреть получше, но через секунду женщина уже скрывается в толпе, и я успокаиваюсь. Наверное, просто мишура. Виновато оборачиваюсь к Дженис, которая за это время уже две темы успела сменить.

— Порой просто не желает голову включать! — негодует она. — Теперь, Бекки, ты понимаешь, почему я вскипела?

— Ээ… извини, Дженис, — отвечаю я. — Кажется, я потеряла нить. О чем это ты?

Дженис тяжело вздыхает.

— Я рассказываю, что Мартин все перепутал в моем шкафу с подарками. Оторвал все наклейки с подписями, выбросил все списки… И что мне теперь прикажешь делать?

— Ты что, уже упаковала и подписала все подарки? — изумляюсь я. — Ничего себе, какая ты быстрая.

— Да я все их подписываю в День подарков, солнышко, — отвечает Дженис. — Каждый год.

— В День подарков? — хлопаю глазами я.

— Ага, пока смотрю «Оклахому»! — кивает Дженис. — В Рождество мы открываем подарки, — начинает загибать пальцы она. — В День подарков я их подписываю и убираю в шкаф. А на следующий год, в декабре, все достаю, перераспределяю и заново заворачиваю в оберточную бумагу. Такая уж у меня система, дорогая. И Мартину это отлично известно.

Перераспределяю?

— В смысле… ты их передариваешь?

— Ну да, солнышко, — кажется, мой вопрос Дженис удивляет. — Все ведь так делают.

— Только изредка. Неужели ты передариваешь абсолютно все подарки?

Хлебнув капучино, Дженис отвечает:

— Продукты нет.

— Но остальное да? Ты передариваешь все остальное?

— Но это же разумно! — запальчиво отвечает Дженис.

— Боже, Дженис, — таращусь на нее я. — Да ты заядлый передариватель. А я и не знала.

— Но, Бекки, я действую очень аккуратно, — смущенно оправдывается Дженис. — Надеваю нитяные перчатки, проверяю, не сломалось ли чего. Второсортных подарков никому не достается.


Постепенно до меня доходят масштабы сделанного открытия. Я и раньше знала, что Дженис большая любительница «позаботиться о поздравительных открытках заранее» — что означает скупить их за полцены сразу же после Рождества, подписать и спрятать до следующего года. Но такое?

— То есть ты хочешь сказать, что мои подарки тоже сначала отправились в шкаф, а потом достались кому-то другому? — меня захлёстывает обида.

— Солнышко, — Дженис гладит меня по руке. — Я их все очень ценю. Чем больше подарков я получу в этом году, тем меньше мне придется покупать в следующем. Здорово же?

— Но дарят-то их не для этого! А как же книга «Секреты макияжа от Бобби Браун», которую я тебе в прошлом году вручила?

— Досталась моей сестре Анне, — признается Дженис.

— А шейкер для коктейлей? — удрученно уточняю я. — Неужели ты ни одного коктейля в нем не приготовила?

— О! — Дженис победно поднимает палец. — С ним очень удачно вышло. Мы подарили его племяннице Мартина Джуди. Она постоянно им пользуется!

Может, и пользуется, сердито думаю я. Но я не Джуди его дарила, а Дженис и Мартину. (Кстати, теперь понятно, почему ее навыки визажиста нисколько не улучшились.)

— Дженис, люди дарят тебе подарки, потому что им так хочется, — с жаром произношу я. — Потому что они тебя любят. И хотят доставить тебе удовольствие. Подарки — это выражения любви и заботы, а не барахло, которым забивают шкаф.

— Знаю, Бекки, — жалостливо улыбается Дженис. — Знаю, что должна сама ими пользоваться. Но ведь это так непрактично.

Что ж, не стану читать ей нотаций. Сама знаю, что человек не может просто взять и перестать быть заядлым передаривателем. Может, это в генетике заложено. Может, ученые еще однажды откроют этот феномен. Но в этом году, — мысленно обещаю я себе, — я найду Дженис подарок, который она не сможет передарить. Например, куплю для нее какой-нибудь деликатес. Скажем, лобстера! При мысли о том, как я вручаю Дженис живого лобстера, губы у меня растягиваются в улыбке, и она тут же спрашивает:

— Что такое, солнышко?

— Ничего, — я ставлю на стол свою чашку. — Пошли. Пора заняться покупками!

Мы отправляемся в продуктовый отдел, особенно привлекательный тем, что все товары тут можно попробовать. И у каждого прилавка тебя чем-нибудь угощают — то сливочными тянучками, то пирогами, то праздничной водкой.

— Неужели даже водка бывает праздничная? — растерянно спрашиваю я у Дженис, которая уже отхватила нам два маленьких стаканчика.

— Конечно, солнышко! — отвечает она и залпом опрокидывает свой. — Видишь, в бутылке мишура плавает? Давай попробуем ароматизированную! Вон там лимонную наливают. А здесь — с запахом корицы!

Вообще-то, когда водка отдает корицей, да еще и пьется под песни Мэрайи Кэри, она и правда кажется праздничным напитком. Затем мы с Дженис пробуем праздничный джин и традиционную праздничную медовуху. А после Дженис намеревается обойти все по второму кругу. Если я не вмешаюсь, она тут до вечера проторчит.

— Дженис, — объявляю я, наконец. — Нам надо двигаться. Подогретое вино в другой раз попробуем, ладно?

Хватаю ее под руку и тут же натыкаюсь на отдел, в котором продают копченый лосось. А вот он точно есть у меня в списке! К прилавку тянется длиннющая очередь. Хороший знак. Я тут же пристраиваюсь в хвост. Выворачиваю шею, чтобы прочесть на ценнике что-то о копчении на яблоневых щепках, и тут краем глаза снова замечаю знакомый серебристый блеск. С надеждой оборачиваюсь…

Точно! Это он, самый модный в этом сезоне шар с серебряной ламой! Болтается на ручке детской коляски. Спорить готова, эта мамочка купила его здесь.

Ну, на этот раз я его не упущу!

— Дженис, — в спешке выпаливаю я. — Будь так добра, купи мне копченого лосося. Вот моя кредитка, — я вручаю ей карту и шепотом добавляю: — Пин-код 4165. Плати с нее. А мне нужно кое-куда сбегать.

— Конечно, солнышко! — радуется Дженис. — А сколько? Я еще не смотрела на цены…

— О цене не беспокойся, возьми побольше. Ну или узнай, вдруг есть какое-то специальное предложение. — Дженис открывает рот, чтобы задать еще какой-то вопрос, и я быстро добавляю: — Спасибо! — и ныряю в толпу. Я просто обязана выследить шарик с ламой.

Бегу вперед, расталкивая народ локтями, и, наконец, настигаю маму с коляской. Вот он! Шарик с серебряной ламой на бархатной петельке! Какая же у этой ламы очаровательная серебристая грива. И такой милый розовый пацифик на боку! Теперь я понимаю, почему это елочное украшение так популярно.

— Извините! — запыхавшись, хриплю я, тронув женщину за плечо. Она оборачивается.

— Да?

— Вы здесь эту игрушку купили? — киваю на шарик с ламой.

— Ага, вон в том киоске, — отвечает она и указывает на самый дальний от нас угол зала.

— Огромное спасибо, — благодарю я. Женщина направляется дальше, я же кричу ей через плечо. — Вы знали, что это самый главный рождественский аксессуар этого сезона? Их нигде не купишь. Такая редкость!

Мчусь к киоску, который она мне указала, и тут на телефон приходит сообщение.

Солнышко, какой брать — на яблоневых щепках или на дубовых? Или холодного копчения? Дженис Х



Остановившись на секунду, я отвечаю:

Все равно. Можно на яблоневых. Бкс



Снова устремляюсь вперед, но тут мобильник разражается трелью и на экране высвечивается имя Дженис.