Тайна подземного хранилища

Вэн попробовал иную тактику.

– Тогда можно я хотя бы схожу к Ане в костюмерную? Или посмотрю, открыта ли реквизиторская?

– Джованни, они сегодня выгружают реквизит с последней постановки. Не мешай им. – Мама внимательно на него посмотрела. Затем её глаза засияли. – Если тебе так не хочется сидеть здесь, почему бы тебе не поиграть с Питером? Он наверняка наверху, в кабинете его папы.

Вэн воодушевился, но не из-за возможности поиграть с Питером.

– Да, я пойду его поищу!

– Только не покидай здание! – крикнула ему вслед мама.

Вэн не оглянулся. Позже, если понадобится, он сделает вид, что не услышал её. Забросив на спину рюкзак, он побежал вверх по чёрной лестнице, по тёмному коридору и выскочил на улицу.

Он не любил обманывать маму. Тяжело хранить секреты от человека, кто знает о тебе всё, вплоть до размера твоего белья. Но выбора не было.

Топая подошвами по цементу, Вэн помчался по многолюдному тротуару. Рюкзак оттягивал плечи, будто хотел утянуть его назад в театр.



Голубую входную дверь открыла Герда.

– Мистег Маггсон!

В её приветливой улыбке чувствовался вопрос.

– Мне нужно увидеть мистера Фэлборга, – пропыхтел Вэн. – Он дома?

– Пгоходите, – Герда пригласила его зайти. За скрипом и стуком закрывающейся двери Вэн пропустил часть её следующей фразы. – …в гостиной, я сообщу ему, что вы здесь.

Вэн зашёл в знакомую красиво обставленную комнату с папоротниками в корзинах и опустился в одно из белых кресел, но ему не сиделось. Уже через пару секунд он вскочил и бросился к ближайшей стене. Вэн изучил все фотографии, силуэты и почтовые марки в рамках, но не обнаружил ни намёка на более маленькую, юную и улыбчивую версию Гальки.

Он щурился на вырезанный из бумаги силуэт, когда заметил на сиденье у окна слева от себя какое-то движение.

Вэн повернулся.

Кошка. Большая, длинношёрстная бледно-серая кошка. Она выпустила коготки, прогнулась в спине и улеглась в пятне света от полуденного солнца.

Вэн никогда ещё не пробовал беседовать с кошкой. Но за последние несколько дней он разговаривал с белкой и двумя крысами, и внезапно ему показалось страшно глупым не предпринять попытку пообщаться с кошкой. Особенно потому, что она могла быть в курсе всего, что нужно было узнать Вэну.

– Ты, должно быть, Рената. – Вэн сел на колени перед сиденьем. – Я Вэн.

Рената посмотрела на него одним полузакрытым карим глазом.

Вэн сглотнул.

– Знаешь… Если ты хочешь поговорить…

Кончик хвоста Ренаты дёрнулся.

Вэн приблизил одно ухо к её пушистой мордочке.

– Если ты хочешь мне что-то сказать… например, о девочке по имени Галька или о суперсекретной коллекции… я слушаю.

Кожу его уха пощекотало лёгкое и пахнущее рыбой кошачье дыхание. Вэн не шевелился на тот случай, если в следующем выдохе будут заключены слова. Он так и сидел у окна, скукожившись и прижав ухо к кошачьему носу, когда в комнату зашёл мистер Фэлборг.

– Знакомишься с Ренатой? – дружелюбно спросил он.

Вэн вскочил.

– Она старая ленивица, – продолжил мистер Фэлборг. – Но, полагаю, это нормально для всех кошек.

На белом костюме мистера Фэлборга не было ни единого пятнышка. Его седые волосы были аккуратно уложены, глаза сияли, а на губах играла приветливая улыбка, и взволнованное громыхание в груди Вэна чуть-чуть замедлилось.

– О… эм… мистер Фэлборг, – запинаясь, произнёс он. – Надеюсь, вы не против, что я пришёл.

– Против? Я ждал тебя. – Мистер Фэлборг указал на кресло. – Пожалуйста, присаживайся.

Вэн опустился на краешек сиденья.

– Не сомневаюсь, моё сообщение по меньшей мере сбило тебя с толку, а в худшем случае страшно напугало. – Мистер Фэлборг опустился в кресло напротив. – Но я не мог объяснить всё подробно в записке, что собирался затем спрятать в букете для твоей мамы.

– Я просто… – осторожно начал Вэн. – Я просто хочу узнать, что она означала.

Мистер Фэлборг наклонился вперёд.


– О, я думаю, ты и так уже знаешь.

У Вэна кровь похолодела в жилах. Целый поток вопросов грозил сорваться с языка: Вы тоже за мной следите? Что вам известно о Коллекционерах? Откуда вы знаете Гальку? Что на самом деле происходит? Но он прикусил язык. Молчание было всегда безопаснее. Кроме того, во взгляде ясных глаз мистера Фэлборга было столько понимания, будто он и так знал, о чём хотел спросить Вэн.

Мистер Фэлборг сложил руки.

– Мастер Марксон, – сказал он, – ты любишь «Кельвина и Хоббса»?

Такого начала разговора Вэн совсем не ожидал.

– Я прочёл все их комиксы, – выпалил он. – По нескольку раз. Один прямо сейчас лежит у меня в рюкзаке.

– А! – мягко воскликнул мистер Фэлборг. – Я всегда могу распознать другого коллекционера и такого же поклонника «Кельвина и Хоббса», как я сам. Помнишь тот комикс, в котором Кельвин предлагает пойти в зоопарк, а тигр Хоббс отвечает, что «конечно, они могут пойти в зоопарк, но затем почему бы им не сходить в тюрьму»?

Вэн кивнул:

– Я помню.

Мистер Фэлборг облокотился на подлокотник кресла.

– Как ты думаешь, в чём разница между зоопарком и тюрьмой?

– Наверное… – начал Вэн. – В том, что мы не знаем, правда ли животные не хотят быть в зоопарке.

– Хороший ответ, – оценил мистер Фэлборг. – Разумеется, сотрудники зоопарков верят, что они держат животных в клетках ради их же блага, чтобы защитить их или сохранить их вид. Не для того, чтобы их пленить. – Он помолчал. – Но почему именно они принимают эти решения?

Вэн задумался.

– Видимо, потому что люди – это люди, а животные – это просто… животные.

Он бросил извиняющийся взгляд на Ренату. Кошка выглядела скучающей.

– Но это мы так себе говорим, не так ли? – спросил мистер Фэлборг. – А как насчёт существ с высоким интеллектом? Слонов? Дельфинов? Обезьян? Кто способен рисовать картины, общаться с помощью жестов, горевать из-за смерти любимых и кто может отчётливо дать нам понять, что они не хотят сидеть в клетках?

Вэн загрустил.

– Я не знаю.

Мистер Фэлборг наклонился вперёд и упёрся локтями в обтянутые белоснежной тканью колени.

– Что, если бы некоторые из этих существ были очень похожи на нас – а в некоторых аспектах даже развитее нас, – то есть хотели бы просто жить в своей естественной среде обитания, не скованные цепями и клетками… но люди всё равно бы их ловили? Или даже уничтожали? Хорошо ли так поступать?

Перед внутренним взором Вэна замелькали образы несчастных лабораторных мартышек, вцепившихся мёртвой хваткой в мягкие игрушки.

– Нет, – сказал он, – так поступать нельзя.

Мистер Фэлборг посмотрел в глаза Вэну.

– Я очень рад, что ты так думаешь. – Он резко встал. – Пожалуйста, пойдём со мной.

Мистер Фэлборг повёл его через арочный проход в коридор. Вэн думал, что они пойдут по тому же маршруту, что в прошлый раз, но его глаза то и дело натыкались на нечто совершенно новое: целую стену из вырезанных из нефрита деревень, ряды блестящих геральдических щитов, открытый дверной проём в комнату с сотнями огромных рогатых жуков, поблёскивающих внутри стеклянных коробок. Они сделали несколько поворотов и поднялись по лестнице. Мистер Фэлборг шагал быстро и не оглядывался. Вэн старался не отставать, хотя проносящиеся мимо них многочисленные коллекции так и манили взгляд.

К тому моменту, когда они добрались до небольшой комнаты с красными бархатными шторами, у Вэна уже голова кружилась от всего увиденного, и он сомневался, что сумеет в одиночку найти дорогу назад. Мистер Фэлборг закрыл дверь и неторопливо осмотрел комнату, прошёлся вдоль каждой стены и проверил каждое пятнышко. Наконец он подошёл к спрятанным дверям, раздвинул шторы, достал из кармана жилетки ключ на золотой цепочке и вставил его в маленький дверной замок.

Сердце Вэна гулко заколотилось.

Створки распахнулись.

– После тебя, – сказал мистер Фэлборг.

Вэн шагнул в проём. Мистер Фэлборг зашёл следом и закрыл за ними двери.

На секунду комнату поглотил мрак. Воздух здесь был неподвижен и ничем не пах. Затем вспыхнул свет, и Вэн понял, что стоит в большой квадратной комнате без единого окна. С потолка, будто светящаяся морская актиния, свисала изогнутая стеклянная люстра. В стенах были встроены полки. Помещение напоминало библиотеку, только полки были заняты не книгами, а ящиками. Деревянными, картонными и металлическими, какие-то размером с коробку из-под башмаков гиганта, другие едва вместили бы пару младенческих пинеток. Но что-то подсказывало Вэну, что в этих коробках хранилась не обувь.

Его сердце застучало быстрее.

Возможно, этот стук заглушил все остальные звуки. Или они были слишком тихими, чтобы Вэн сразу их заметил. Но стоило мистеру Фэлборгу включить свет, как из коробок послышался тихий шорох. Чем дольше горела люстра, тем шорох становился громче, перерастая в постукивание, шёпот и дребезжание, как сгущающиеся вокруг пятна света тени.

– Ты первый человек за многие годы, кого я впустил сюда, – сказал мистер Фэлборг, привлекая внимание Вэна. – Надеюсь, я могу тебе доверять. Надеюсь, мы можем тебе доверять.

Сердце Вэна на секунду сжалось.

Мистер Фэлборг подошёл к одной из стен, и шум внутри коробок стал ещё громче. Он провёл кончиками пальцев по деревянным, металлическим и эмалированным поверхностям и наконец взял с одной из полок простую картонную коробку, в которую как раз бы поместились ботинки Вэна.