Второй взгляд

«Он сам себя задушит», — подумала Мередит. За этой мыслью мгновенно последовала другая: «Ну и пусть». И все же почти против воли она приблизилась к кровати и принялась распутывать трубки.

Пайк медленно поднял руку и сжал ее запястье. Взглянув на него, Мередит увидела, что глаза его открыты и полны слез. Он пытался что-то сказать, но мешала кислородная маска, закрывающая его рот. Поколебавшись мгновение, Мередит наклонилась и сняла маску.

— Прости, — пролепетал Спенсер Пайк. — Мне так жаль…

Мередит замерла.

— Все хорошо, — пробормотала она, пытаясь высвободить руку.

— Не уходи. Прошу тебя, не уходи.

Мередит кивнула, судорожно сглотнув. Подвинула к кровати стул и села, неотрывно глядя на своего биологического деда.

Дыхание его становилось все более неровным, лицо исказилось от боли.

— Сисси, ты ведь подождешь меня? — прошептал он.

Сисси. Сесилия. «Вы напоминаете мне женщину, которую я знал когда-то». Мередит упустила из виду очевидное обстоятельство: если она похожа на свою покойную бабушку, ее дед не может не заметить этого сходства.

— Да, Спенсер, — ответила она ровным голосом. — Я буду ждать тебя столько, сколько потребуется.

Он откинулся на подушки и впал в забытье. Мередит сдержала обещание. Она сидела рядом с умирающим стариком и слушала его хриплое дыхание. Сидела до тех пор, пока лебединая песня, исполняемая оркестром медицинских аппаратов, не смолкла, превратившись в одну-единственную ноту, звучавшую в ее голове. Потом в палату вошла медсестра, чтобы сделать Спенсеру Пайку очередной укол морфина. Именно она сказала Мередит, что оставаться здесь более не имеет смысла, так как Спенсер Пайк покинул этот мир.



Тук Бурхес был сердит и имел для этого веские основания. Илай оторвал его от игры в гольф и велел срочно ехать в Монтпилиер, в лабораторию. Если через полтора часа Тук не соизволит явиться, он будет арестован как человек, препятствующий осуществлению правосудия, заявил Илай.

Конечно, все это были пустые угрозы. Но тон Илая говорил о том, что ему сейчас не до шуток. И хотя звонок застал Тука в самый решающий момент — он как раз собирался загнать мяч в очередную лунку, — узнать, почему он срочно понадобился Илаю, было даже интереснее, чем с блеском завершить игру.

Илай ждал его, расхаживая взад-вперед перед входом в здание. Увидев Тука, он схватил его за локоть и потащил в фотолабораторию. Оказалось, ему срочно нужно увеличить фотографии следов, оставленных на месте убийства. Тук немного поколдовал в фотошопе, усилил контраст. Следы на опилках, мужские и женские, были ему хорошо знакомы. Но особый интерес представляла длинная извилистая линия, похоже прочерченная каблуком.

— Что это ты задумал? — спросил он, подняв глаза на Илая.

Тот, в свою очередь, задумчиво рассматривал крюк на потолке. Затем извлек из рюкзака пластиковый пакет для мусора, наполненный водой, и мешок с опилками, которыми он, судя по всему, разжился на ближайшей конюшне.

— В этом пакете три четверти пинты, — сообщил Илай. — Если верить Уэсли Снипу, мочевой пузырь человека вмещает в себя не больше четырехсот миллилитров жидкости.

— Очень важная и чрезвычайно интересная информация, — вскинул бровь Тук. — И к чему она нам?

— Сейчас все поймешь.

Илай вскарабкался на табуретку, сделал знак Туку подержать пакет и привязал его к крюку, торчавшему в потолке.

— Старина Снип утверждает, что в момент смерти от удушения сфинктеры человека расслабляются и мочевой пузырь с прямой кишкой опорожняются.

— Приятный у нас выдался разговор.

Илай разбросал под висящим пакетом опилки, потоптался на них и отступил на шаг, любуясь результатом.

— Отлично, Тук, — заявил он. — А теперь проколи наш мочевой пузырь.

— Что-что?

— Проколи наш мочевой пузырь, — повторил Илай, указывая на пакет с водой.

Тук знал, что парням, которые таскают с собой пистолет, лучше не перечить.

— Пожалуйста, — буркнул он и проколол мешок авторучкой.

Оба молча наблюдали, как вода хлынула сначала тонкой струйкой, затем потоком. Опилки потемнели, следы, отпечатавшиеся на них, утратили четкость. Когда мешок опустел, на опилках под ним образовалось влажное пятно размером примерно с крышку люка.

— Сфоткай это для меня, хорошо? — распорядился Илай.

Тук бросил взгляд на кобуру, валявшуюся на одном из лабораторных столов, пожал плечами и послушно взялся за камеру.

Пока он печатал фотографии, Илай вышел и вернулся с деревянным ящиком в руках.

— Ну что? — спросил он.

— Мокрые опилки — они и есть мокрые опилки. А ты чего ожидал?

Илай взял из рук Тука снимки и принялся внимательно их разглядывать. Потом положил рядом с фотографиями с места преступления, которые только что увеличил Илай.


— Мне это кажется или наше мокрое пятно действительно намного меньше, чем на месте убийства?

Зрение не обманывало Илая. Темное пятно на поляроидных фотографиях было почти в два раза меньше, чем на снимках семидесятилетней давности. Прежде чем Тук успел сказать хоть слово, Илай открыл деревянный ящик и вытащил увесистый блок льда шириной примерно в два фута и высотой в фут. Протащил его по опилкам, прочертив длинную извилистую линию, и установил в центре влажного пятна. Затем уселся на табуретку и вытащил из кармана сложенную «Нью-Йорк таймс» с кроссвордом.

— Мы что, будем кроссворд решать? — спросил Тук.

— Именно. Это лучший способ скоротать время в ожидании.

— Хватит говорить загадками, — возмутился Тук, окинув скорбным взглядом царивший в комнате хаос.

— Хватит, — согласился Илай. — Тем более что мы, кажется, нашли отгадку.



Итан завязывал шнурки на кедах, и вдруг до него донесся пронзительный визг. Мальчик пулей вылетел в коридор и распахнул двери комнаты, где остановились Люси и ее мама.

Девчонка сидела на кровати и дрожала как ненормальная.

— Люси! — окликнул ее Итан. — Ты что, спятила?

Он обвел глазами комнату. Мамаша Люси куда-то запропастилась. Что ж, сейчас всего лишь полночь. Возможно, она любит гулять по ночам.

— Ты опять задыхаешься?

Люси покачала головой. Пальцы, мертвой хваткой вцепившиеся в край одеяла, слегка расслабились.

— Я тебя разбудила?

— Нет, я все равно встаю в это время. — Итан взглянул на шнурки, которые так и не успел завязать. — Где твоя мама?

Люси огляделась по сторонам с таким удивлением, словно только что заметила отсутствие собственной матери:

— Не знаю. Меня уложила спать твоя мама.

— Мамы — они все одинаковы, — усмехнулся Итан. — Им ничего не стоит заменить друг друга.

Люси улыбнулась, но слабо и неуверенно. Итан попытался вспомнить, как мама успокаивала его, если ему снился кошмар.

— Теплое молоко, вот что тебе нужно, — авторитетно заявил он. — Будешь пить молоко?

— Зачем?

— Ну, — растерялся Итан, — мама говорит: молоко помогает уснуть. Когда я начинаю чудить во сне, она всегда приносит мне молоко, разогретое в микроволновке.

— А я готова спорить, что ты спишь нормально.

— Да прямо! Кошмарные сны снятся всем.

— А про что твои кошмарные сны?

— Обычно про то, как я заживо жарюсь на солнце, — равнодушно проронил Итан. — А твои?

— Ко мне приходят призраки, — прошептала Люси.

Тишина, стоящая в доме, внезапно показалась им обоим зловещей. Но Итан не сомневался: когда рядом живой человек, призраки не страшны.

— Я не боюсь призраков, — заявил он.

— А я не боюсь солнца, — парировала Люси.



Он должен был рассказать ей все. Росс мысленно проклинал себя на чем свет стоит. Конечно, это он виноват, что Мередит сбежала. Она отсутствовала уже несколько часов и даже не позвонила, чтобы узнать, как тут ее дочь. Что ж, судя по всему, Мередит требуется время, чтобы все обдумать.

А может, у нее нет ни малейшего желания что-либо обдумывать.

Росс был так сердит на себя, что слегка стукнул затылком по стволу дерева, к которому прислонился. О, как бы он сейчас хотел вернуться в прошлое всего на пять минут! Пяти минут ему хватило бы, чтобы объяснить все Мередит Оливер. Сказать, что он понимает, как это тяжело — внезапно очнуться и увидеть, что жизнь очень далека от твоих иллюзорных представлений о ней.

Жизнь каждого человека насквозь пронизана печалью, в этом Росс не сомневался. Все мы получаем совсем не то, о чем мечтали, и сожалеем о несбывшемся. Взять, к примеру, его самого. Он мечтал никогда не расставаться с любимой девушкой, а она покинула его. Эз — еще один грустный пример. Он позволил себя изувечить ради того, чтобы найти свою дочь, и через пару месяцев после их встречи она была убита. Что уж говорить о Шелби, обреченной наблюдать, как умирает ее единственный сын. Об Итане, который родился неизлечимо больным, хотя подобного наказания не заслуживает ни один человек на свете. Все люди, так или иначе, сталкиваются с жестокостью этого мира. Разочарование — вот что объединяет человечество.

Так что Росс не одинок на этом пути. Человек не всегда способен выбраться из водоворота, в который попал по воле судьбы. Но его может спасти тот, кто оказался рядом.

Возможно, именно поэтому он помчался в Мэриленд на поиски Мередит.

Герой — это не смельчак, способный спрыгнуть с небоскреба или поймать рукой пулю. Не все герои похожи на рослых плечистых парней в высоких шнурованных ботинках, суперменов, которые, даже истекая кровью, крушат своих врагов направо и налево и наделены сверхспособностями в той же мере, в какой обычному человеку дано умение слушать и любить. Герои — это самые обычные люди, их жизнь порой запутывается в неразрешимый узел, но, несмотря на это, они спешат вывести других на верную дорогу. И порой, пытаясь спасти кого-то другого, спасают сами себя.