Том 1. Стихотворения
Часть 35 из 160 Информация о книге
VI.04
Полярная звезда *
Свой дикий чум среди снегов и льдаВоздвигла Смерть. Над чумом — ночь полгода.И бледная Полярная ЗвездаГорит недвижно в бездне небосвода.Вглядись в туманный призрак. Это Смерть.Она сидит близ чума, устремилаНезрячий взор в полуночную твердь —И навсегда Звезда над ней застыла.1904
«Набегает впотьмах…» *
Набегает впотьмахИ узорною пеною светитсяИ лазурным сиянием реет у скал на песке…О, божественный отблеск незримого — жизни, мерцающейВ мириадах незримых существ!Ночь была бы темна,Но все море насыщено тонкоюПылью света, и звезды над морем горят.В полусвете все видно: и рифы, и взморье зеркальное,И обрывы прибрежных холмов.В полусвете ночномПод обрывами волны качаются —Переполнено зыбкое, звездное зеркало волн!Но, колеблясь упруго, лишь изредка складки тяжелыеНабегают на влажный песок.И тогда, фосфорясь,Загораясь мистическим пламенем,Рассыпаясь по гравию кипенью бледных огней,Море светит сквозь сумрак таинственно, тонко и трепетно,Озаряя песчаное дно.И тогда вся душаУ меня загорается радостью:Я в пригоршни ловлю закипевшую пену волны —И сквозь пальцы течет не вода, а сапфиры, — несметныеИскры синего пламени, Жизнь!1904
Перекресток *
Я долго в сумеречном светеШел одиноко на закат.Но тьма росла — и с перекресткаЯ тихо повернул назад.Чуть брезжил полусвет заката.Но после света как мертва,Как величава и угрюмаНочного неба синева!И бледны, бледны звезды неба…И долго быть мне в темноте,Пока они теплей и ярчеНе засияют в высоте.1904
Огни небес *
Огни небес, тот серебристый свет,Что мы зовем мерцаньем звезд небесных,—Порою только неугасший светУже давно померкнувших планет,Светил, давно забытых и безвестных.Та красота, что мир стремит вперед,Есть тоже след былого. Без возвратаСгорим и мы, свершая в свой чередОбычный путь, но долго не умретЖизнь, что горела в нас когда-то.И много в мире избранных, чей свет,Теперь еще незримый для незрящих,Дойдет к земле чрез много, много лет…В безвестном сонме мудрых и творящихКто знает их? Быть может, лишь поэт.<1903–1904>
Развалины *
Над синим понтом — серые руины,Остатки древней греческой тюрьмы.На юг — морские зыбкие равнины,На север — голые холмы.В проломах стен — корявые оливыИ дереза, сопутница руин,А под стенами — красные обрывыИ волн густой аквамарин.Угрюмо здесь, в сырых подземных кельях;Но весело тревожить сон темниц,Перекликаться с эхом в подземельяхИ видеть небо из бойниц!Давно октябрь, но не уходит лето:Уж на холмах желтеет шелк травы,Но воздух чист — и сколько в небе света,А в море нежной синевы!И тихи, тихи старые руины.И целый день, под мерный шум валов,Слежу я в море парус бригантины,А в небесах — круги орлов.И усыпляет моря шум атласный.И кажется, что в мире жизни нет:Есть только блеск, лазурь и воздух ясный,Простор, молчание и свет.<1903–1904>
Косогор *
Косогор над разлужьем и пашни кругом,Потускневший закат, полумрак…Далеко за извалами крест над холмом —Неподвижный ветряк.Как печальна заря! И как долго онаТлеет в сонном просторе равнин!Вот чуть внятная девичья песня слышна…Вот заплакала лунь… И опять тишина…Ночь, безмолвная ночь. Я один.Я один, а вокруг темнота и поля,И ни звука в просторе их нет…Точно проклят тот край, тот народ, где земляТак пустынна уж тысячу лет!<1903–1904>
Разлив *
Паром, скрипя, ушел. В разлив, по тусклой зыби,Сквозь муть лиловых туч румянится заря.На темном кряже гор, в их сумрачном изгибе,Померкнули в лесу кресты монастыря.Оттуда по Оке пахучим дымом тянет…Но и костер потух, пылавший за Окой,И монастырь уснул. Темней уже не станет,Но все же ночь давно — ночь, сумрак и покой.Лишь брезжится закат на взгорьях сквозь верхушки,Блестит, как ртуть, вода по лужам на песке,Дрожит в разливе рябь, да сонные лягушкиЗвенят чуть слышно в тростнике.