Том 1. Стихотворения

 <1903–1905> 
  
Черный камень Каабы   * 
 
 
 
Он драгоценной яшмой был когда-то,
 
Он был неизреченной белизны —
 
Как цвет садов блаженного Джинната,
 
Как горный снег в дни солнца и весны.
 
 
 
Дух Гавриил для старца Авраама
 
Его нашел среди песков и скал,
 
И гении хранили двери храма,
 
Где он жемчужной грудою сверкал.
 
 
 
Но шли века — со всех концов вселенной
 
К нему неслись молитвы, и рекой
 
Текли во храм, далекий и священный,
 
Сердца, обремененные тоской…
 
 
 
Аллах! Аллах! Померк твой дар бесценный —
 
Померк от слез и горести людской!
 
 
 <1903–1905> 
  
За измену   * 
 
 
Вспомни тех, что покинули страну свою ради страха смерти.
 
Коран
 
 
 
Их господь истребил за измену несчастной отчизне,
 
Он костями их тел, черепами усеял поля.
 
Воскресил их пророк: он просил им у господа жизни.
 
Но позора Земли никогда не прощает Земля.
 
 
 
Две легенды о них прочитал я в легендах Востока.
 
Милосерда одна: воскрешенные пали в бою.
 
Но другая жестока: до гроба, по слову пророка,
 
Воскрешенные жили в пустынном и диком краю.
 
 
 
В день восстанья из мертвых одежды их черными стали,
 
В знак того, что на них — замогильного тления след,
 
И до гроба их лица, склоненные долу в печали,
 
Сохранили свинцовый, холодный, безжизненный цвет.
 
 
 <1903–1905> 
  
Гробница Софии   * 
 
 
 
Горный ключ по скатам и оврагам.
 
Полусонный, убегает вниз.
 
Как чернец, над белым саркофагом
 
В синем небе замер кипарис.
 
 
 
Нежные, как девушки, мимозы
 
Льют под ним узор своих ветвей,
 
И цветут, благоухают розы
 
На кустах, где плачет соловей.
 
 
 
Ниже — дикий берег и туманный,
 
Еле уловимый горизонт:
 
Там простор воздушный и безгранный,
 
Голубая бездна — Геллеспонт.
 
 
 
Мир тебе, о юная! Смиренно
 
Я целую белое тюрбэ:
 
Пять веков бессмертна и нетленна
 
На Востоке память о тебе.
 
 
 
Счастлив тот, кто жизнью мир пленяет.
 
Но стократ счастливей тот, чей прах
 
Веру в жизнь бессмертную вселяет
 
И цветет легендами в веках!
 
 
 <1903–1905> 
  
Чибисы   * 
  
 
 
Заплакали чибисы, тонко и ярко
 
  Весенняя светится синь,
 
Обвяла дорога, где солнце — там жарко
 
  Сереет и сохнет полынь.
 
 
 
На серых полях — голубые озера,
 
  На пашнях — лиловая грязь.
 
И чибисы плачут — от света, простора,
 
  От счастия — плакать, смеясь.
 
 
 13. IV.06 
  
Купальщица   * 
 
 
 
Смугла, ланиты побледнели,
 
И потемнел лучистый взгляд.
 
На молодом холодном теле
 
Струится шелковый наряд.
 
 
 
Залив опаловою гладью
 
В дали сияющей разлит.
 
И легкий ветер смольной прядью
 
Ее волос чуть шевелит.
 
 
 
И млеет знойно-голубое
 
Подобье гор — далекий Крым.
 
И горяча тропа на зное
 
По виноградникам сухим.
 
 
 1906 
  
Новый год   * 
 
 
 
Ночь прошла за шумной встречей года…
 
Сколько сладкой муки! Сколько раз
 
Я ловил, сквозь блеск огней и говор,
 
Быстрый взгляд твоих влюбленных глаз!
 
 
 
Вышли мы, когда уже светало
 
И в церквах затеплились огни…
 
О, как мы любили! Как томились!
 
Но и здесь мы были не одни.
 
 
 
Молча шла ты об руку со мною
 
По средине улиц. Городок
 
Точно вымер. Мягко веял влажный
 
Тающего снега холодок…
 
 
 
По подъезд уж близок. Вот и двери…
 
О, прощальный милый взгляд! «Хоть раз,
 
Только раз прильнуть к тебе всем сердцем
 
В этот ранний, в этот сладкий час!»
 
 
 
Но сестра стоит, глядит бесстрастно.
 
«Доброй ночи!» Сдержанный поклон,
 
Стук дверей — и я один. Молчанье,
 
Бледный сумрак, предрассветный звон…
 
 
 <1906> 
  
Из окна   * 
 
 
 
Ветви кедра — вышивки зеленым
 
  Темным плюшем, свежим и густым,
 
А за плюшем кедра, за балконом —
 
  Сад прозрачный, легкий, точно дым:
 
 
 
Яблони и сизые дорожки,
 
  Изумрудно-яркая трава,
 
На березах — серые сережки
 
  И ветвей плакучих кружева,
 
 
 
А на кленах — дымчато-сквозная
 
  С золотыми мушками вуаль,
 
А за ней — долинная, лесная,
 
  Голубая, тающая даль.