Даже если я упаду

– Я не лгу.

У него нет причин лгать. Если там был кто-то еще, тогда, может, они объяснят, что произошло, и мне больше не придется просыпаться среди ночи и кричать в подушку.

– Ты поэтому признал себя виновным? – Вот оно. Он снова морщится. Я наклоняюсь к нему через стол. – Ты кого-то защищаешь? Или кого-то боишься?

Кровь отливает от лица Джейсона, и на мгновение мне кажется, что он может потерять сознание – настолько он бледен.

– В тот вечер ты не пил.

Он молчит.

– И ты не выносишь вида крови.

Он по-прежнему молчит.

– Кэл был твоим лучшим другом. Я до сих пор не понимаю, как ты мог лишить его жизни. Почему ты мне не говоришь?

– Это ничего не изменит. – Он уходит в себя, будто съеживается у меня на глазах. Закрывается. Я продолжаю повторять его имя, громче и увереннее, но он меня не слышит. Окружающие начинают поглядывать в нашу сторону. Охранники, оставляя пост у двери, спешат к нам. А Джейсон все бубнит те же три слова.

– Я его убил.

– Кто еще там был?

– Я его убил. – Джейсон поднимается с места.

– Кто еще там был?

Охранники окружают его, задают вопросы, но я не замечаю никого, кроме своего брата.

– Кто еще там был?

– Я закончил, – говорит Джейсон охранникам.

Я тоже вскакиваю из-за стола.

– Почему ты мне не говоришь?

– Сейчас? – Джейсон чуть ли не умоляет охранников. – Могу я уйти сейчас?

Я кричу снова и снова, когда его уводят.

– Кто еще там был?

Мой брат не оглядывается.





Глава 30




Только один человек может ответить на все вопросы, которые крутятся в моей голове, и он же – единственный, кого я физически не могу расспросить, находясь по другую сторону решетки. Поэтому я сижу в машине на парковке возле тюрьмы и наблюдаю, как выходят остальные посетители. Кто-то плачет, кто-то сердится, кто-то спешит сбежать от реальности, с которой сталкивается только пару часов в неделю. Во мне понемногу ото всех, и все же я не тороплюсь заводить Дафну. Я даже не достаю ключи.

Меня всегда мучили одни и те же вопросы. Что заставило моего брата пойти на убийство? Как он преодолел врожденное отвращение к крови и умудрился заколоть кого-то насмерть? Почему он сбежал с места преступления и вернулся домой весь в крови, как заведенный повторяя одно и то же: «Я убил его, но я не знал, клянусь, я не знал».

После того как впервые за год я осталась наедине с братом, у меня не только не появилось ответов, но возникло еще больше вопросов. За кем он бежал? Зачем скрывать тот факт, что в ту ночь они с Кэлом были не одни, если только он не боялся чего-то худшего, предпочитая провести полжизни за решеткой?

Я смотрю в окно на мрачное серое здание, окруженное сторожевыми вышками и спиралью колючей проволоки, что тянется поверх высоченного забора. Мне не трудно вспомнить, как мы с мамой приехали сюда в первый раз, как крепко, до синяков, я сжала ее руку, когда мы вошли внутрь. Я задыхаюсь, сидя в одиночестве в своей машине, думая о том, как увидела Джейсона в комнате для свиданий, как не хотела, чтобы он поднял на меня взгляд, а потом, когда мы все-таки встретились глазами, у меня подогнулись колени.

У него была разбита губа, и рана еще не зарубцевалась. Бровь тоже была рассечена, а левый глаз так распух, что едва мог видеть. Мама закрыла рот руками, но, прежде чем успела вымолвить хоть слово, Джейсон сказал ей тихим, хриплым шепотом, что, если она вздумает жаловаться, он откажется от свиданий с ней. Он взглянул на меня здоровым глазом, давая понять, что его угроза относится и ко мне.

Он объяснил, что это ерунда, просто недоразумение. Но прошло несколько месяцев, прежде чем я увидела своего брата без свежих синяков на лице, и еще больше времени, прежде чем перестала дрожать перед каждым свиданием, с опаской ожидая появления новых.

Пока я смотрю на тюрьму, где заточен Джейсон, на окнах появляются капли дождя, но я их не вижу сквозь слезы на глазах.



Я возвращаюсь в Телфорд быстрее, чем когда-либо вместе с мамой. В кои-то веки мне не нужно притворяться, делать вид, что не замечаю косых взглядов, когда иду через парковку у гастронома Портера и захожу внутрь через автоматические двери. Я бросаюсь к первому встречному с бейджиком на груди, и это пухлая женщина с губами, накрашенными помадой цвета фуксии, которые брезгливо кривятся при моем приближении.

– Извините, не подскажете, где я могу найти Хита Гейнса?


– Хит занят.

Я не обращаю внимания на хмурый взгляд, которым она окидывает мое лицо со следами слез, размазанных по щекам.

– Я знаю, что он сейчас работает. – В растрепанных чувствах, я забываю добавить «мэм». – Мне просто нужно его увидеть. Пожалуйста.

Она поджимает губы и подбоченивается, но тут ее голос неожиданно смягчается.

– Не думаю, что твое появление здесь кого-то обрадует. Я бы на твоем месте пошла домой и хорошенько подумала, стоит ли тебе видеться с ним. – Вероятно, она хочет сказать, стоит ли ему видеться со мной.

Я знаю, что мне здесь не рады – как и везде, – но именно сюда я примчалась, когда наконец покинула тюрьму.

Я смотрю мимо нее и вижу вход в служебное помещение рядом с мясным прилавком в самом конце прохода, куда и направляюсь, игнорируя ее призывы вернуться. Хит – складской клерк, значит он должен находиться там. Я прохожу сквозь пластиковые шторки в дверях, едва взглянув на табличку «Вход только для персонала».

Коробки выстроены вдоль рядов промышленных стеллажей, которые тянутся до самого потолка. Несколько парней оборачиваются в мою сторону, но я вижу только одного.

Хит хмурит брови, когда я подхожу ближе. Впервые с той минуты, как я покинула тюрьму, у меня сдают нервы. Сколько людей видели меня в торговом зале? Кто еще слышал, как я справлялась о Хите, прежде чем рвануть сюда? Сейчас на нас смотрят его коллеги – те, с кем он сталкивается изо дня в день, кто ожидает от него соответствующего поведения по отношению ко мне, и он, похоже, не оправдывает их ожиданий.

– Это же… – говорит один парень. – Так и есть. Это же сестра того парня, который…

– Брук? Что случилось? – Хит идет ко мне, не замечая повернутых в нашу сторону голов, как будто их и нет. Он кладет руку мне на плечо и с тревогой вглядывается в мое лицо, забывая или попросту не беспокоясь о прикованном к нам внимании.

– Мне следовало бы позвонить. – Я поднимаю на него взгляд. – Ты мог бы встретиться со мной на улице или где-нибудь еще наедине. – В ответ он нежно потирает мое плечо, успокаивая меня, даже не догадываясь о том, насколько мне это необходимо, хоть я и знаю, что меньше всего заслуживаю утешения от него.

– Расскажи мне, что происходит.

Я открываю было рот, но, прежде чем успеваю что-то сказать, позади меня раздается шорох пластиковых шторок и вплывает та женщина с губами цвета фуксии. Ее взгляд прикован ко мне.

– Расстроена ты или нет, но никто не давал тебе права заходить в любую дверь. Давай-ка отсюда. – Она отступает в сторону и жестом велит мне выйти вон. – Извини, Хит, я пыталась ее остановить.

– Все в порядке, Айрин, – говорит Хит. – Она моя… – Он замолкает, поглядывая на меня так, будто я знаю, как закончить фразу. Я теряюсь, тем более когда вокруг столько любопытных глаз и ушей.

Я узнаю двух парней из нашей школы. Среди них – Эдди Леонард, один из так называемых бывших лучших друзей Джейсона, который поживился на страданиях моей семьи и заработал свои пятнадцать минут славы, раздавая интервью направо и налево. Это он разнес слух о том, как в старших классах Джейсон разбил машину какого-то парня за то, что тот пригласил на свидание девушку, которая ему нравилась. Под прицелом его глаз я вынуждена спрятаться за спину Хита, поздно осознавая, что тем самым только подогреваю нездоровый интерес со стороны окружающих.

Айрин замечает руку Хита на моем плече и то, как он ненавязчиво прикрывает меня собой, и громко вздыхает, поглядывая на него почти по-матерински. Меня она окидывает уже не таким суровым, но все-таки неодобрительным взглядом. И тогда я догадываюсь, что, выпроваживая меня, она пытается избавить Хита от неловкой ситуации, а вовсе не сводит счеты со мной. Сам он, может, и не подозревает о том, какими последствиями обернется для него мой сегодняшний визит, но уж у нее точно нет никаких сомнений.

– Ей нельзя здесь находиться.

– Все в порядке, – говорит Хит.

Айрин кивает – не в знак согласия, а просто уступая.

– Вы можете воспользоваться моим кабинетом. – Напоследок она бросает на меня укоризненный взгляд, и упрек сквозит в каждой черточке ее лица, прежде чем она хлопает в ладоши, призывая всех вернуться к работе.

Хит берет меня за руку, чем вызывает мое немалое удивление, и ведет нас к двери с табличкой «Айрин Уиллис. Генеральный менеджер». Как только мы оказываемся в кабинете и посторонний мир остается за закрытой дверью, я обхватываю себя руками и отстраняюсь от его прикосновений.

– Прости, что подвела тебя. – Я киваю на дверь и на всех, кто по ту сторону. – Мне следовало подумать о том, что может случиться, если я появлюсь здесь, где все тебя знают. «И знают, кто мой брат», – добавляю я про себя.

– Айрин поймет, а остальные меня не волнуют. – Он подходит ко мне и хмурится, когда я отступаю в дальний угол.

– Я даже не знаю, зачем пришла. К тебе, как ни к кому другому, я не вправе обращаться с этим…

Жилка дергается на шее Хита, но взгляд, устремленный на меня, по-прежнему твердый.

– Это связано с твоим братом?

Я смотрю в серые глаза Хита, и мое тело наполняется теплом, какого я никогда еще чувствовала, но оно уходит, как только я отвожу взгляд, снова погружаясь в холод и оцепенение.

– Это всегда о моем брате, не так ли? – Я заставляю себя опустить руки, освободиться даже от столь хлипкой защиты. – Все, что мы делаем, что делали… Хит, что мы делаем?

– Я не заставлял тебя появляться у того дерева.

Мой взгляд падает на его ботинок, и я поднимаю глаза. Он стоит достаточно близко, чтобы при желании снова прикоснуться ко мне, и у меня за спиной только стол Айрин, так что отступать больше некуда. Его голос ласкает слух, когда он снова говорит.

– Ты пришла, потому что хотела чего-то от меня, так же как я хотел чего-то от тебя. Брук, я…

– Это насчет моего брата. – Я останавливаю его руку, которая уже тянется к моему лицу, единственным известным мне способом. – Я говорила тебе, что собираюсь к нему сегодня. Обычно мы ездим с мамой, но Лора заболела, и мама осталась дома. Я впервые виделась и разговаривала с Джейсоном один на один с…того самого дня.

Хит по-прежнему смотрит мне в глаза, но видно, что он напряжен, как будто готовится к взрыву бомбы. Он не далек от истины.

– Я спросила его о той ночи, чтобы понять, что же произошло.

– Брук. – Мое имя в его устах никогда не звучало так горько и печально. Он предупреждает меня и в то же время умоляет, и я едва сдерживаю слезы, когда продолжаю. Я должна ему сказать.

– Я только об этом и думаю. Меня преследует один и тот же кошмарный сон, в котором Джейсон и Кэл ругаются, только я никак не могу разобрать их слов. И от меня ускользает тот момент, когда мой брат…