Нехорошее место

Он прошел в кладовую, которая примыкала к приемной, чтобы включить одну из стоявших там кофеварок.

Сидя за столом, Джулия опорожнила наволочку. В ней лежали тридцать пачек с сотенными, туго перехваченные резинками. Наугад Джулия выбрала две пачки и в каждой пересчитала купюры. Сто и сто. По десять тысяч долларов в каждой пачке. К тому времени, когда Бобби принес поднос с кружками, ложками, сливками, сахаром и полным кофейником, Джулия уже знала, что это самый большой из трех денежных уловов Френка.

— Триста «штук», — доложила она Бобби, когда тот поставил поднос на стол.

Бобби присвистнул.

— И сколько же всего?

— С учетом этих денег у нас скопилось шестьсот тысяч долларов.

— Скоро нам придется менять сейф. Наш, пожалуй, будет маловат.





* * *


Хол Яматака положил на кофейный столик одежду Френка, в которой тот приехал из больницы.

— Что-то странное с «молнией» его брюк. И я не о том, что она не работает, хотя это так. Речь совсем о другом.

Хол, Френк и Джулия пододвинули стулья к низкому столику со стеклянной поверхностью и пили крепкий кофе, тогда как Бобби сидел на диване и внимательно разглядывал «молнию». Помимо странностей, замеченных им в больнице, он обнаружил, что большинство зубцов «молнии» металлические, как им и положено, но примерно сорок, разбросанных по всей длине, вроде бы из черной жесткой резины. Собственно, застежка и застряла на двух резиновых зубцах.

Бобби с любопытством рассматривал эту необычную «молнию», медленно проводил пальцем по сцепленным зубцам, пока его не осенило. Он поднял один ботинок Френка и взглянул на каблук. Не обнаружил ничего необычного. Зато в каблуке второго ботинка, погруженные в резину, блестели тридцать или сорок металлических точек.

— Есть у кого-нибудь перочинный нож? — спросил Бобби.

Хол вытащил нож из кармана. Острием Бобби выковырял из каблука пару блестящих прямоугольников, которые, похоже, попали в резину, когда ее заливали в форму. Зубцы «молнии». Они со звоном упали на стеклянную поверхность кофейного столика. Бобби нисколько не сомневался, что металлических точек в каблуке ровно столько же, сколько в «молнии» резиновых зубцов.





* * *


Сидя в кабинете Джулии и Бобби, украшенном постерами с изображениями героев диснеевских мультфильмов, Френк Поллард испытывал невероятную, ни с чем не сравнимую слабость. Будь на его месте Дональд Дак, так тот сполз бы со стула и распластался на полу с поникшими перышками. Усталость накапливалась с каждым днем, с каждым часом, с того самого момента, как на прошлой неделе он пришел в себя в темном проулке, а теперь вот будто прорвало дамбу, и ее поток захлестнул его. Причем по плотности усталость не уступала жидкому свинцу, так что он не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой, с трудом удерживал голову, которая так и норовила ткнуться подбородком в грудь. Ныли все суставы, даже локтевые и кистевые, а колени, бедра, плечи просто болели. Он словно подхватил какую-то вирусную инфекцию, которая не вызывала высокой температуры, но напрочь лишала сил. А вот ощущение слабости не притуплялось, скорее, наоборот, обострялось. От громких звуков его корежило, яркий свет вызывал резь в глазах, значительно повысилась чувствительность к горячему и холодному.

И эта усталость только частично объяснялась недосыпанием: ночью ему удалось поспать лишь пару часов. Если Хол Яматака и Дакота говорили правду, а у Френка не было оснований им не верить, за ночь он невероятным образом несколько раз исчезал, а вернувшись и наконец оставшись на кровати, ничего не мог вспомнить. Какой бы ни была причина этих исчезновений, куда бы он ни отправлялся, зачем и почему, само исчезновение, похоже, требовало немалых затрат энергии, точно так же, как ходьба, бег, поднятие тяжестей и любое другое физическое действие. А потому его слабость в значительной степени могла вызываться этими ночными путешествиями.

Бобби Дакота положил перочинный нож на стол, рядом с парой зубцов «молнии», откинулся на спинку дивана, устремил взор в серое, облачное, пусть больше и не проливающееся дождем небо за большими окнами кабинета. Все молчали, ожидая услышать, к каким выводам подвигло его состояние одежды и обуви Френка.

Даже безмерно уставший, озабоченный собственными страхами, Френк после одного дня общения с Дакотами понял, что у Бобби более богатое и гибкое воображение. Джулия, возможно, была умнее мужа, ее отличала большая методичность, склонность к построению логических цепочек, тогда как он, ведомый интуицией, мог одним прыжком покрывать расстояние между постановкой задачи и ее решением. Правота гораздо чаще оказывалась на стороне Джулии, но в тех случаях, когда от агентства требовалось быстрое решение возникших у клиента проблем, его обычно находил Бобби. Они составляли отличную пару, и Френк надеялся, что совместными усилиями им удастся его спасти.

Наконец Бобби вновь повернулся к Френку.

— Что, если вам каким-то образом удается телепортироваться, мгновенно переносить себя из одного места в другое?

— Но это же… магия, — ответил Френк. — Я не верю в магию.

— А вот я верю, — гнул свое Бобби. — Не в ведьм, чары и джиннов в бутылках, но я верю в возможность фантастического. Сам факт, что мир существует, что мы живы, можем смеяться, петь, чувствовать солнце на коже… все это представляется мне чистой магией.

— Телепортироваться? Если бы я мог. Я не знаю, могу ли. Вероятно, сначала мне нужно заснуть. Из этого следует, что телепортация — функция моего подсознания, проявляется независимо от моей воли.

— Вы не спали, когда появлялись в больничной палате и когда исчезали, — заметил Хол. — За исключением, возможно, первого раза. Ваши глаза были открыты. Вы разговаривали со мной.

— Но я этого не помню, — раздраженно бросил Френк. — Я помню лишь, как заснул, а потом лежал, проснувшийся, ничего не соображая, не понимая, где нахожусь, а вы трое стояли у кровати.

Джулия вздохнула:

— Телепортация. Разве такое возможно?

— Ты ее видела. — Бобби пожал плечами. Взял со столика кружку с кофе, отпил, не такой напряженный, как остальные, словно для него клиент с экстраординарными психическими способностями — событие, конечно, не столь уж обыденное, но точно не редкость, и за годы работы частным детективом он неоднократно оказывался в аналогичной ситуации.

— Я видела, как он исчезал, — согласилась Джулия, — но не уверена, можно ли считать его исчезновение доказательством того, что он… телепортировался.

— Когда он исчезал, он куда-то отправлялся, так? — спросил Бобби.

— Ну… да.

— А перемещение из одного места в другое исключительно усилием воли… насколько мне известно, и есть телепортация.


— Но как? — спросила Джулия.

Бобби опять пожал плечами.

— На текущий момент «как», значения не имеет. Просто исходи из того, что телепортация возможна. И танцуй от этого.

— Возможна теоретически, — вставил Хол.

— Ладно, — кивнула Джулия. — Теоретически будем исходить из того, что Френк может телепортироваться.

Френку, который из-за амнезии ничего не помнил, такое допущение представлялось сродни допущению, что железо легче воздуха, позволяющему доказать целесообразность использования стальных плит для наружной облицовки дирижабля. Но пока он не видел смысла в возражениях.

— Вот и славненько, — продолжил Бобби. — Потому что это предположение позволяет объяснить состояние его одежды.

— Как? — спросил Френк.

— До одежды мы доберемся не сразу. Оставайтесь со мной, следите за ходом моих мыслей. Первым делом подумайте о том, что в тот момент, когда вы телепортируете себя, атомы вашего тела отсоединяются друг от друга. Чтобы тут же собраться воедино в другом месте. То же самое происходит с одеждой, которая на вас надета, и с предметами, которые вы держите в руках.

— Как телепортационная кабина в том фильме, — вставил Хол. — «Муха» [24].

— Да. — Вот теперь Бобби заволновался. Поставил кофе на столик. Пододвинулся к краю дивана, сопровождая слова жестами. — Что-то в этом роде. Только обеспечивает телепортацию разум Френка, а не какая-то машина будущего. Он визуализирует себя в другом месте, в мельчайшую долю секунды разбирает себя на атомы… паф!.. и собирает себя в месте назначения. Разумеется, я предполагаю, что разум остается неизменным даже в момент перемещения, когда тело разбивается на несвязанные атомы, потому что именно сила разума транспортирует эти миллиарды частиц и держит их вместе, как держит колли овец своего стада, а потом собирает в прежней конфигурации в конечном пункте.

И хотя слабость, которую испытывал Френк, могла вызываться невероятно сложным и требующим больших затрат энергии действом, только что описанным Бобби, убедить Френка ему пока не удалось.

— Ну… я не знаю… В школе этому не учат. И в Калифорнийском университете Лос-Анджелеса нет курса телепортации. Тогда это… врожденное? Инстинкт? Шестое чувство? Даже если допустить, что я инстинктивно знаю, как превратить свое тело в отдельные частицы, перенести их в другое место, там снова собрать… как может человеческий разум, даже разум величайшего гения всех времен и народов, быть настолько могучим, чтобы прослеживать путь всех этих миллиардов атомов и собрать их в исходной конфигурации? Для этого потребуется сотня гениев, тысяча, а я совсем не гений. Нет, не тупица, конечно, но не умнее любого обычного человека.

— Вы сами ответили на ваш вопрос, — улыбнулся Бобби. — Вам не требуется суперчеловеческий разум, потому что телепортация — не функция разума. И не инстинкт тоже. Она… скажем так, способность, запрограммированная в ваших генах, как зрение, слух или обоняние. Давайте взглянем на ситуацию вот с какого угла. Каждая «картинка», на которую вы смотрите, состоит из миллиардов отдельных точек цвета, света, тени, однако ваши глаза мгновенно упорядочивают эти отдельные миллиарды в единое целое. И вам не нужно думать о том, как эту «картинку» увидеть. Вы просто видите, автоматически. Вы понимаете, что я подразумевал под магией? Зрение — практически магия. С телепортацией, возможно, существует пусковой механизм. Который вы должны привести в действие… пожелать оказаться где-то еще, а потом процесс идет автоматически, мозг осуществляет мгновенное перемещение, точно так же, как перерабатывает информацию, поступающую от глаз.

Френк крепко закрыл глаза и сосредоточился на том, чтобы представить себя в приемной. Когда открыл глаза, по-прежнему сидел у кофейного столика в кабинете.

— Не срабатывает. Не так-то легко. Я не могу сделать это усилием воли.

— Бобби, так ты говоришь, что у всех нас есть такая способность, но только Френк понял, как ею пользоваться?

— Нет, нет. Вероятно, для этого требуется уникальное сочетание генов, возможно, этот талант возник в результате повреждения генов, генной мутации.

Они помолчали, переваривая сказанное Бобби.

Снаружи слой облаков начал рваться, появились пятна синевы, которые на глазах стали увеличиваться в размерах. Но проясняющееся небо не подняло настроения Френку.

Наконец Хол Яматака указал на ворох одежды, лежащий на кофейном столике.

— А как объяснить состояние вот этой одежды?

Бобби взял в руки свитер из хлопчатобумажной пряжи, повернул так, чтобы все увидели «заплату» цвета хаки на спине.

— Предположим, что мозг в процессе телепортации автоматически перемещает все атомы и молекулы тела без единой ошибки. Он может перемещать и вещи, которые Френк хочет взять с собой, например одежду…

— Или пакеты с деньгами, — вставила Джулия.

— Но почему ограждающий поручень? — спросил Хол. — У него не было причин брать его с собой.

Бобби повернулся к Френку.

— Вы не можете вспомнить это теперь, но вы точно знали, что происходило с вами во время той череды телепортаций. Вы пытались остановиться, просили Хола помочь вам остановиться, схватились за ограждающий поручень, чтобы остановиться, остаться в больничной палате. Вы так сконцентрировались на ограждающем поручне, за который ухватились, что утащили его с собой. Что же касается перепутавшихся фрагментов одежды… Возможно, ваш мозг прежде всего решает задачу воссоздать вас в новом месте точно таким же, каким вы и были, потому что от этого зависит ваша жизнь, но иногда вам не хватает энергии для того, чтобы в прежнем виде восстановить и второстепенные вещи вроде одежды.

— Я не могу вспомнить, что было со мной до последней недели, — Френк нахмурился, — но такое со мной произошло впервые, хотя, судя по всему, я… путешествовал чуть ли не каждую ночь. И потом, даже если моя одежда раньше оставалась неизменной, я, похоже, день ото дня слабею, все хуже соображаю, что к чему…

Ему не пришлось заканчивать эту фразу, потому что тревога, отразившаяся на их лицах и в глазах, ясно показывала, они и так все поняли. Если он телепортировал себя, если этот процесс требовал энергетических затрат, которые не восстанавливались отдыхом, тогда с каждым разом он уделял все меньше внимания восстановлению в прежнем виде одежды и других вещей, которые брал с собой. Но, что более важно, из-за нехватки энергии у него могли возникнуть трудности с восстановлением собственного тела. И, вернувшись из очередного полуночного путешествия, он мог обнаружить на тыльной стороне ладони вплетенные в кожу фрагменты свитера, а кожа, которую заместила связанная из хлопчатобумажной нити материя, окажется бледной заплатой на темно-коричневом ботинке, тогда как кусок кожи с ботинка станет составляющей частью языка… или волокна носка вплетутся в серое вещество мозга.

Страх, который и раньше-то не прятался в глубинах сознания Френка, теперь резко выплеснулся на поверхность, вызванный тревогой и жалостью, которые читались на лицах тех, от кого зависело его спасение. Френк закрыл глаза, но, как тут же выяснилось, напрасно. Потому что перед мысленным взором сразу возникло его лицо, каким оно могло стать после очередной телепортации, если мозгу не хватит энергии на восстановление: восемь или десять зубов торчали из правой глазницы, сам глаз, лишенный век, смотрел из щеки, нос, ставший бесформенным, сместился на другую щеку, рот распахнулся в крике, а язык заменяли два пальца с частью запястья.

Он открыл глаза, с губ сорвался жалостный крик.

Френка начало трясти. И он ничего не мог с собой поделать.





* * *


Налив всем кофе и, по предложению Бобби, добавив в кружку Френка бурбона, Хол через приемную прошел в примыкающую к ней нишу, где стояли две кофеварки, чтобы сварить кофе и принести полный кофейник.