Поступь хаоса
Часть 50 из 93 Информация о книге
Вставай, Тодд Хьюитт. И двигай своей етьской задницей ДАЛЬШЕ! – Так, ладно, – сказал я, тяжело дыша и растирая колени руками. – Куда дальше, Мэнчи? Дальше. Чертов след продолжал в том же духе – подальше от дороги, подальше от любых строений, вперед, вперед, к Убежищу, одному Аарону известно зачем. Где-то ближе к полудню мы нашли еще один ручеек, спускавшийся к реке. Я проверил, нет ли кроков, хотя тут для них все равно слишком мало места, и набрал все наши бутылки. Мэнчи зашел по брюхо, лакал, щелкал зубами на мелкую медного цвета рыбу, шнырявшую в воде и щипавшую его за шерсть, – разумеется, безуспешно. Я плюхнулся на колени и немножко смыл пот с лица. Вода была холодная, как пощечина, и немного меня разбудила. Интересно, мы их хотя бы догоняем или как? И сколько еще до них? Ну зачем он вообще нас нашел! И Виолу прежде всего, еще тогда, на болоте… И зачем только Бен с Киллианом мне врали… И можно Бен сейчас будет здесь… Или можно меня домой, в Прентисстаун… Я посмотрел на солнце. Нет. Нет. Ни за што. Не хочу назад, в Прентисстаун. Никаких больше Прентисстаунов. Ни за што. И вообще, если бы Аарон ее не нашел, я бы тоже мог не найти, а это тоже не здóрово. – Пошли, Мэнчи, – сказал я и повернулся за сумкой… И вот тогда-то заметил черепаху, гревшуюся на солнце… И замер. Я еще никогда не видел таких черепах Панцирь весь бугристый и острый, с темно-красной полоской по каждому боку. Она его весь раскрыла, штобы как можно лучше нагреться, а под ним – мягкая спинка. Черепахи вообще-то съедобны. В Шуме у нее не было ничего, кроме долгого аххххххх – довольного такого, от солнца. Мы ее, судя по всему, не особенно волновали: думала, наверное, ежели што – раз! – и захлопнет панцирь, и сразу в воду, только мы ее и видели. И даже если бы вдруг поймали, открыть панцирь черепахи, штобы добраться до мяса, попросту невозможно. Не предусмотрено. Если у тебя, конечно, нет ножа, штобы ее убить. – Черепаха! – обрадовался Мэнчи. Держался он при этом благоразумно поодаль: у знакомых нам болотных черепах хорошая хватка – собаке вот так хватит! Эта, между тем, сидела себе на солнце и в ус не дула. Я полез рукой за спину, за ножом. Уже почти долез, когда между лопатками словно опять воткнули нож. Пришлось остановиться. Проглотить. (Спакл, боль, растерянность…) Я мельком поглядел в воду: вон он я, вместо волос гнездо, повязка на полголовы – и грязная, как старая овца. Дотянулся до ножа. (Красная кровь страх страх страх.) Перестал тянуться. Убрал руку. Встал. – Пошли, Мэнчи. На черепаху я не смотрел и Шум ее даже не слушал. Пес еще немного на нее полаял, но я уже топал вброд через ручей и дальше и дальше вперед вперед вперед. Так. Значит, охотиться я не могу. И к поселениям подходить – тоже. Стало быть, если я не найду Виолу и Аарона сравнительно скоро, я просто сдохну от голода, если кашель не прикончит меня первым. – Отлично, – сказал я себе. Делать больше нечего. Идем. Настолько быстро, насколько позволяет… Недостаточно быстро, Тодд. Шевели своими етьскими ногами, урод. Утро превратилось в новый полдень, полдень – в новый день. Я съел еще таблеток, мы продолжали идти, без еды, без отдыха только вперед, вперед, вперед. Тропа пошла вниз, хоть на том спасибо. Ааронов след придвинулся ближе к дороге, но мне было так худо, што я даже головы не поднял, когда издалека начали доноситься обрывки Шума. Шум не его, тишины рядом нет, так што кому какое дело? День превратился в новый вечер, и вот на каком-то особенно крутом склоне я наконец и упал. Ноги выехали из-под меня поймать равновесие я не успел и свалился и продолжал падать ехать вниз по склону налетая на кусты набирая скорость надрывая спину и я выпростал руки штобы за што-нибудь удержаться но они были слишком медленные и не успевали и меня трясло и швыряло по траве по листьям об какую-то кочку потом подбросило и брякнуло об землю прямо на плечи и это было дико больно так што я заорал в голос и продолжал лететь вниз и врезался в колючие кусты у подножия холма прямо с хрустом и в самую середину. – Тодд! Тодд! Тодд! – надрывался где-то Мэнчи, несясь, видимо, за мной, но мне надо было всего лишь еще раз вытерпеть боль и усталость и болото в легких и голод жрущий живот и колючки во всех местах и я наверное заплакал бы если б на это еще остались силы. – Тодд? – Мэнчи нарезал круги, пытаясь пролезть в куст, ко мне. – Минуточку, – прохрипел я, немного приподнялся, наклонился вперед и рухнул на рожу, плашмя. Вставай. Вставай, кусок блевотины, ВСТАВАЙ, Я СКАЗАЛ! – Голодный, Тодд! – сказал Мэнчи (голодный – это я). – Есть. Есть, Тодд. Я уперся руками в землю, кашляя и выплевывая слизь горстями, потом переместился на четвереньки. – Есть, Тодд! – Знаю, – прошептал я. – Знаю… Голову так крутило, што пришлось положить ее обратно на землю, от греха подальше. – Секунду, – прошептал я листьям на земле. – Одну только секундочку… И упал обратно в черноту. Не знаю, сколько я валялся в отключке, но пришел в себя от песьего лая. – Люди! – вопил Мэнчи. – Люди! Тодд, Тодд, Тодд! Люди! – Какие люди? – Я открыл глаза. – Там! Люди. Еда, Тодд. Еда! Я мелкими вдохами нагнал в грудь воздуху, кашляя попутно как не в себе. Тело весило где-то девяносто миллионов фунтов. И вот это тело я как-то протолкал на ту сторону зарослей, где попытался оглядеться. Я валялся в канаве на обочине дороги. Наверху и слева виднелись телеги, целая вереница, запряженные волами и лошадьми, исчезающая за поворотом. – Помогите, – сказал я, но получился какой-то вздох, безо всякого звука. Вставай. – Помогите, – сказал я еще раз – примерно себе под нос. Вставай. Все кончено. Я больше не могу стоять. Не могу двигаться. Всё, приехали. Вставай. Но все уже кончено. Последняя телега исчезла за поворотом. Хватит. Сдаюсь. Я опустил голову, вот прямо там и опустил, на обочину, камушки и всякая мелочь вдавились мне в щеку. Меня затрясло. Я перекатился на бок, подтянул коленки к груди, закрыл глаза и окончательно всех подвел пусть меня уже заберет наконец тьма ну пожалуйста пожалуйста… – Бен, это ты? Я разлепил веки. Это был Уилф. 28 Запах корней