Поступь хаоса

– Я разберусь с козой, – сообщил мне доктор Сноу, – а потом пойду к остальным старейшинам.

Я все никак не мог оторваться от Джейкоба. Который точно так же таращился на меня.

Он совсем близко, ближе, чем детишки в Фарбранче. И он такой маленький. Я што, тоже когда-то был такой маленький?

– …я приведу старейшин сюда, и мы вместе подумаем, как ты можешь нам помочь, – продолжал тем временем говорить его отец, потом умолк и молчал, пока я не посмотрел наконец на него. – И как мы можем помочь тебе.

Шум у него был честный, искренний, серьезный. Уверен, он и правда так думает. А еще я уверен, што он ошибается.

– Возможно, – с улыбкой сказал доктор Сноу. – А возможно, и нет. Ты еще даже деревни не видел. Пошли, Джейк. – Он взял сына за руку. – На кухне есть еда. Бьюсь об заклад, ты проголодался. Через час вернусь.

Я дошел с ними до двери, проводил взглядом. Джейкоб – все так же с пальцем во рту – оглядывался на меня, пока они с отцом не вышли из дома.

– Это сколько… вот это? – спросил я вслух, все еще глядя им вслед. – Я даже не понимаю, сколько ему.

– Ему четыре, – отозвалась Виола. – Он мне сам сказал, наверное, раз восемьсот. Как-то маловато, чтобы за козами ходить.

– Только не в Новом свете, – покачал головой я.

Обернулся. Виола стояла руки в боки и смотрела на меня внимательным взглядом.

– Иди поешь, – сказала она. – Нам надо поговорить.





33

Карбонел Даунс




Она отвела меня на кухню, такую же чистую и светлую, как спальня. Река так и бежала снаружи, птицы Шумели, музыка…

– Што это вообще за музыка? – Я подошел к окну и выглянул наружу.

Мне то и дело казалось, што я ее почти узнал… но, если прислушаться, это была одна сплошная путаница: звучали голоса, они менялись местами с другими голосами, все это ходило кругами само вокруг себя.

– Это из громкоговорителей в основном поселении. – Виола вынула из холодильника тарелку холодного мяса.

Я сел за стол.

– У них там што, праздник какой?

– Нет, – ответила она (как будто на самом деле сказала «погоди у меня»). – Не праздник.

Она взяла еще хлеб, и какой-то оранжевый фрукт, какого я никогда в жизни не видел, и еще красного цвета напиток со вкусом ягод и сахара.

Я вгрызся в еду.

– Ну, рассказывай.

– Доктор Сноу – хороший человек, – начала она, как будто это мне было знать важнее всего. – Он правда очень хороший и добрый и очень много сделал, чтобы спасти тебя, Тодд. Честно.

– Ага. И в чем же тогда дело?

– Эта музыка играет круглые сутки. Весь день и всю ночь. – Она смотрела, как я ем. – Тут, в доме, ее едва слышно, но в поселении ты собственных мыслей не слышишь.

Я помолчал с полным ртом хлеба.

– Прямо как в пабе.

– В каком пабе?

– В пабе в Прен… – Я вовремя заткнулся. – Так, а откуда мы, по ихнему мнению?

– Из Фарбранча.

Я вздохнул.

– Придется соответствовать. – Я откусил от фрукта. – Там, откуда я, в пабе всю дорогу крутили музыку, штобы заглушить всеобщий Шум.


Она кивнула:

– Я спросила, зачем они это делают, и он сказал: «Штобы мужские мысли оставались их частным делом».

Я пожал плечами:

– Жуткий гам получается, но в этом есть свой смысл. Один из способов справиться с Шумом.

– Мужские мысли, Тодд, – сказала она. – Мужские. И, если помнишь, он сказал, что старейшины придут и обратятся к тебе за советом. Под ними он тоже имел в виду мужчин.

Мне в голову пришла ужасная мысль:

– У них што тут, тоже все женщины умерли?

– Нет, женщины здесь есть. – Она покрутила в руках нож для масла. – Очень чистые. Готовят. Рожают детей. Все живут в большом бараке за городом, откуда не смогут лезть в мужские дела.

Я положил полную вилку мяса.

– Я уже видел такое, когда искал тебя. Мужчины спят в одном месте, женщины в другом.

– Тодд, – сказала Виола, не отрывая от меня взгляда, – они меня просто не слушали. Ни единого моего слова. Ничего, что я говорила про армию. Называли меня «малышкой» и только что по головке не гладили. – Она скрестила руки на груди. – И единственная причина, по которой они собираются говорить хотя бы с тобой, это то, что на дороге стали появляться караваны беженцев.

– Уилф, – вырвалось у меня.

Она обежала меня глазами, читая Шум.

– А. Нет, его я здесь не видела.

– Так, погоди-ка. – Я проглотил еще немного красного напитка; такое впечатление, што у меня годами ни капли во рту не бывало. – Как мы оказались настолько впереди армии? Как так вышло, што я тут уже пять дней валяюсь, а нас еще не захватили?

– Мы провели в лодке полтора дня. – Она поковыряла ногтем што-то в столешнице.

– Полтора дня, – повторил я. – Получается, мы проплыли много миль.

– Очень много миль, – подтвердила она. – Я просто плыла по течению, даже не гребла. Слишком боялась останавливаться в тех местах, которые проплывала. Ты мне не поверишь, чего я насмотрелась… – Она отвлеклась, умолкла, качая головой.

– Голые люди и стеклянные дома? – осведомился я, вспомнив предостережения Джейн.

Она странно на меня посмотрела.

– Нет, – поджала губы. – Просто бедность. Ужасная, кошмарная бедность. Некоторые деревни выглядели так, словно нас там живьем съесть готовы, так что я просто плыла и плыла вперед, а тебе становилось все хуже и хуже, а потом как-то поутру я просто увидела доктора Сноу и Джейкоба на реке – они рыбу ловили, и у него в Шуме было, что он доктор… и как бы они в этой деревне с женщинами ни обращались, здесь хотя бы чисто.

Я еще раз оглядел чистую-пречистую кухню.

– Нам нельзя здесь оставаться.

– Нельзя. – Она опустила голову на руки. – Я так за тебя беспокоилась. – В голосе слышалось сильное чувство. – Боялась, что армия придет, что меня никто не слушает. – Она даже кулаком по столу ударила. – И мне было так плохо из-за…

Замолчала. Лицо сморщилось. Отвела взгляд.

– Мэнчи, – сказал я, вслух, впервые с тех пор как…

– Мне так жаль, Тодд. – Глаза у нее были полны воды.

– Ты ни в чем не виновата. – Я быстро встал, скрежетнув стулом по полу.

– Он бы тебя убил, – сказала она. – А потом и Мэнчи. Просто потому, что мог.

– Пожалуйста, хватит об этом.

Я вышел из кухни и потопал обратно в спальню. Она шла следом.

– Я поговорю с этими их старейшинами. – Я поднял с пола Виолину сумку и засунул туда остаток чистой одежды. – А потом мы уйдем. Как думаешь, далеко еще до Убежища?

Она чуть-чуть улыбнулась.

– Два дня.

Я аж выпрямился.

– Мы што, так далеко уплыли по реке?

– Так далеко.