Поступь хаоса
Часть 62 из 93 Информация о книге
Я даже присвистнул, тихо. Два дня. Всего-то два дня. До… што бы нас там ни ждало, в Убежище. – Тодд? – Да? – Я повесил ее сумку себе через плечо. – Спасибо. – За што это? – За то, что пришел за мной. Все вокруг замерло. – Не за што, – сказал я, чувствуя, как лицо делается горячим, и отводя взгляд. Она больше ничего не сказала. – Ты в порядке? – спросил я, все так же не глядя. – С тех пор как он тебя захватил, он не… – Я на самом деле не… – начала она, но тут скрипнула наружная дверь, и папочка папочка папочка нараспев поплыло к нам по коридору. Джейкоб повис сбоку на косяке, но в комнату не вошел. – А? – я поднял брови. – Мне, надо полагать, придется идти к ним, так? Джейкоб кивнул с очень серьезным видом. – Ну, значит, мы идем. – Я поправил сумку и глянул на Виолу. – А потом сразу уходим. – Без вариантов, – сказала она, и от того, как она это сказала, мне стало радостно. Мы зашагали по коридору вслед за Джейкобом, но у внешней двери он остановился. – Только ты, – он показал на меня. – Только я – што? Виола скрестила руки на груди. – Он имеет в виду, что разговаривать со старейшинами будешь ты один. Джейкоб снова кивнул, все с той же торжественной серьезностью. Я посмотрел на Виолу, потом на него. – Што ж. – Я присел на корточки, штобы оказаться вровень с ним. – Иди и скажи папочке, што мы с Виолой будем через минуту. Ладненько? – Но он сказал… – Мне вообще-то все равно, што он сказал, – мягко закончил я. – Ступай. Он даже ахнул тихонько и выбежал вон. – Кажется, с меня хватит мужиков, которые мне говорят, што делать, – сказал я и сам подивился, какой усталый у меня был голос. Вот бы сейчас залезть обратно в эту кровать и проспать еще пять дней. – Ты до Убежища вообще сможешь дойти? – усомнилась Виола. – А ты попробуй меня остановить. Она улыбнулась. Я пошел вон… …и в третий раз запнулся, потому што Мэнчи не выскочил следом за нами на крыльцо. Его отсутствие было такое… большое, што оно само по себе как присутствие, его не проглядишь; воздух выбило у меня из легких, так што пришлось постоять немного, подышать глубоко, поглотать. – О черт, – пробормотал я себе под нос. Его последнее Тодд? висело у меня в Шуме, как зияющая рана. Это еще одна характерная штука про Шум. Все, што с тобой когда-нибудь произошло, остается там и говорит говорит говорит… За Джейкобом еще даже пыль не улеглась – так он прострекотал по тропинке, вившейся между деревьями к поселению. Я огляделся. Дом доктора Сноу был не слишком велик, зато выходил помостом на реку. Там даже пристанька имелась и низенький мост, соединявший широкую дорожку, што вела из центра Карбонел Даунс, с большой дорогой на другом берегу. Эта самая дорога, по которой мы так долго шли, была почти скрыта от глаз чередой деревьев. Еще какие-то два дня – и Убежище. – Господи, – сказал я. – Это прямо рай какой-то по сравнению с остальным миром. – Хорошеньких домиков для рая мало, – проворчала Виола. Я еще раз огляделся вокруг. У доктора Сноу был ухоженный палисадник перед домом. Через него шла тропа в деревню. Сквозь деревья виднелись еще здания и доносились звуки музыки. Той странной музыки. Она постоянно менялась – вероятно, штобы не дать слушателю привыкнуть. Мелодию я не узнал, но отсюда она слышалась громче… хотя, надо думать, специально на той громкости, на которой ты в ней фиг чего узнаешь. Хотя вот когда я только проснулся… клянусь, я в ней што-то такое расслышал… не помню што. – Посреди поселения она почти невыносима, – поделилась Виола. – Большинство женщин совсем не выходят из общежития… – Она нахмурилась. – И в этом-то, думаю, все и дело. – Уилфова жена мне говорила про какое-то поселение, где все… Я заткнулся, потому што музыка изменилась. Только вот она при этом не менялась. Музыка из поселения осталась той же, расплывчатой, путаной и многословной, и крутящейся вокруг своей оси, как мартышка. Но не только… Не только она… Как будто к ней присоединилась другая, и становилась все громче. – Ты слышишь? – Я обернулся. И еще обернулся. Виола тоже… …пытаясь понять, што же такое мы слышим. – Может, на том берегу кто-то тоже включил громкоговоритель? – высказала догадку она. – Специально на тот случай, если женщинам придет в голову наглая идея пойти погулять. Но я ее уже не слушал. – Нет, – прошептал я. – Нет, не может быть. – Што? – Виола даже в голосе изменилась. – Тссс, – я навострил уши, постарался утишить Шум. – Это доносится с реки, – прошептала Виола. – Тссс! – У меня грудь почему-то начала ходить ходуном, как кузнечные мехи, а Шум зазудел так громко, што никакой пользы от него уже не было. Там, далеко, на фоне журчанья воды и птичьего Шума… – Песня, – сказала Виола очень-очень тихо. – Там кто-то поет. Да, там кто-то пел. И пели там не што-нибудь: Раным-рано поутрууу, когда солнце встааааало… И когда рот мой произнес это слово, Шум встал девятым валом. – Бен. 34 Ты да не оставь Я ринулся к берегу, встал и снова прислушался. – Ты ж не обмани меня… – Бен? – кажется, я попытался одновременно кричать и шептать. Сзади раздался топот Виолы. – Но это же не твой Бен? – выдохнула она. – Это правда твой Бен? Я замахал на нее рукой и попробовал убрать реку, и птиц, и свой собственный Шум… и там, подо всем этим… – …ты да не оставь! – Это на том берегу! – воскликнула она и помчалась через мост, грохоча по гулким доскам.