Темная вода

На охоту на мамонта Игорь ходил в дорогом костюме и в до блеска начищенных туфлях. Костюмы и туфли он покупал во время своих частых поездок в командировки. Оттуда же, из командировок, он привозил подарки и Нине. Только ей не были нужны подарки, ей хотелось находиться рядом со своим… мужем. Да, в душе она считала Игоря мужем. И ей хотелось знать, какой он не только дома, но и на работе. Ей хотелось знать, какая у него работа. Хотелось понять, как так вышло, что необразованный парень с района почти в одночасье взлетел так высоко и так стремительно.

Она была молода и наивна, но она не являлась дурой. У нее имелись глаза и уши. Она умела собирать и анализировать информацию. Она видела людей, с которыми общался Игорь. Респектабельность и роскошь напоказ. Дорогой автомобиль, хороший портной, модный парфюм… И речевые ошибки, которые все портили, выдавали с головой, не намекали даже, а криком кричали о происхождении и образовании. Об отсутствии образования. О таких говорят – из грязи в князи. Вот только из грязи ли? И точно ли в князи? И что это за бизнес, который поднимает посреди ночи с постели, заставляет спешно одеваться и пропадать иногда на сутки, а иногда и на недели? Что это за бизнес, который возвращает ей мужа то смертельно уставшим, то чертовски злым, то мертвецки пьяным со следами дамской помады на накрахмаленном вороте английской сорочки?

Однажды Нина спросила. Дождалась, когда Игорь проснется, залпом осушит бутыль ледяной минералки, примет душ и зайдет с тыла, чтобы обхватить ее за необъятный уже живот. Спросила про помаду, но имела в виду все сразу.

Он снисходительно фыркнул, горячо дыхнул Нине в затылок замаскированным мятной жвачкой перегаром, погладил живот, а потом сказал:

– Я люблю тебя, малая. Люблю с тех самых пор, как увидел в первый раз. – Правой ладонью он вычерчивал круги на ее животе, а левой скользил выше, от живота к груди. – Но ты беременна, а я мужик. Понимаешь?

Наверное, в тот момент ей нужно было развернуться, упереться в него своим безразмерным беременным животом и заглянуть в глаза, чтобы он тоже кое-что про нее понял, но она струсила, до крови прикусила губу и промолчала. Она была беременна, и в тот момент ей казалось, что беременность – это синоним беспомощности. А еще ей хотелось верить, что все изменится, стоит только появиться на свет их ребенку.

Темка родился, и все снова стало хорошо, почти как прежде. Если бы Нина сумела забыть про чужую помаду и запах чужих женщин на коже своего мужчины. Да, всего лишь мужчины. В какой-то момент она перестала думать об Игоре как о своем муже. Как-то так само собой получилось. Зато Нина начала думать о будущем. Рождение ребенка делает женщину очень внимательной ко всему, что раньше казалось незначительным. А еще расчетливой. Наверное, уже тогда, еще не отдавая себе в этом отчета, она готовилась уйти. А когда Игорь в первый раз заговорил про «нормальность», смутное решение стало обретать плоть. Когда в ее жизни появился Темка, она как-то враз, в одночасье перестала быть инфантильной. Словно щелкнуло что-то внутри, перенастраивая ее на новую жизненную программу. Теперь она больше не малая. И теперь она больше никогда не останется одна. Даже если Игорь решит, что они с сыном недостаточно «нормальны» для того, чтобы по-прежнему находиться в кругу его интересов и забот. Кажется, именно тогда Нина начала откладывать деньги на черный день и искать подработку в интернете. Кажется, именно тогда она поняла, что сумеет продержаться без Игоря. И примерно тогда же задумалась над тем, что прячет Игорь в сейфе за репродукцией «Звездной ночи» Ван Гога. Ей понадобилось три дня, чтобы подобрать код, и еще примерно столько же, чтобы решиться заглянуть в сейф.

Там, рядом с несколькими пачками стодолларовых купюр, лежали пистолет и простая пластиковая папка с документами. Нина не тронула деньги, но сфотографировала все документы до единого. Материнство сделало ее осторожной, проницательной и расчетливой, шепнуло, что информация может пригодиться в будущем.

И она пригодилась. Как же, оказывается, плохо она знала человека, с которым связала свою жизнь! Рубаха-парень, простой, грубоватый, но при этом везучий, умудрившийся поймать удачу за хвост. Вот так она думала об Игоре. Предпочитала думать. Она не верила дорогим костюмам, английским сорочкам и итальянским шелковым галстукам, считала их если не блажью внезапно разбогатевшего человека, то дымовой завесой, превращающей парня с района в преуспевающего бизнесмена. А на самом деле Игорь был гением, темным финансовым гением. Бумаги, бережно хранившиеся в простой пластиковой папке, подтверждали гениальность, а пистолет делал темное настоящее почти чернильно-черным. Названия фирм – настоящих и подставных, имена – неизвестные и широко известные, счета – все сплошь офшорные, суммы – все сплошь шестизначные. Или Игорь не был гением, а являлся доверенным лицом криминального гения? Настолько доверенным, что имел доступ к информации, в равной степени бесценной и опасной.

Второе предположение не исключало первого. Криминальные гении не окружают себя простаками и уж тем более не вводят их в ближний круг. Оставалось очертить круг…

Так уж вышло, что сначала всей Нининой жизнью была мама, потом Игорь, а потом Темка. Так уж вышло, что Игорь отделял жизнь личную от жизни общественной. Защищал ее от правды? Стеснялся такой своей работы? Скорее всего, и первое, и второе.

Это сначала, пока он ее любил. А теперь? Что знала Нина о нем теперь? Из бумаг, спрятанных в сейфе, она узнала куда больше, чем от самого Игоря. Например, о том, что он купил загородный дом. Особняк в четыреста квадратных метров, если верить договору купли-продажи. Или о том, что месяц назад он летал во Францию, если верить визе в его паспорте. И, наверное, летал не один, если верить копии дарственной на новый «Бумер». В дарственной значилось имя. Нина погуглила и нашла то, чего боялась, но к чему была уже готова. Девица оказалась молода и хороша, девица была копией самой Нины, ее улучшенной копией. Девица была активна в соцсетях и постила в Инстаграме по несколько фотографий в день. Нашлись там и фото из Франции под тегом «Париж_город_влюбленных».

Сначала Нине стало так больно, словно бы кто-то врезал ей под дых, но боль неожиданно быстро прошла, оставив после себя непоколебимую решимость. Она уйдет и заберет с собой Темку. У нее есть мамина квартира, «малая, зачем нам эта халупа, когда мы достойны лучшего?!». У нее есть наработанная клиентская база и несколько тысяч долларов, припасенных на черный день. А еще у нее есть гордость. Кажется, еще есть…



– …Ты одурела? – спросил Игорь, отставляя в сторону рюмку с недопитой водкой и отодвигая почти полную тарелку. Теперь он больше не ел со сковородки. И речь его была бы почти правильной, если бы не это «одурела».

– У тебя есть другая женщина. – Нине не нужно было имя в дарственной, спрятанной в сейфе, ей было достаточно планшета с выходом в интернет.

– У меня всегда были другие женщины. – Игорь пожал плечами. – Кажется, мы с тобой это уже обсуждали. – Так же, как до этого рюмку с водкой, он отодвинул от себя планшет.

– Ты меня больше не любишь. – Нина села напротив, уперлась локтями в столешницу.

– Меня все устраивает.

– И малой ты меня больше не называешь.

– Меня все устраивает, малая.

Он смотрел не на нее, а сквозь нее. Человек, который когда-то был для нее целой вселенной.

– Я тебя больше не люблю. – Признание далось Нине легко, почти так же легко, как и его равнодушное «меня все устраивает».

Кажется, его устраивало далеко не все, потому что взгляд его скользнул по планшету и остановился на ней, припечатал к стене, словно кулаком. Он никогда не повышал на нее голос и не поднимал руку. Такого не было раньше и не случилось сейчас.

– Так уж вышло… – Он помолчал, а потом продолжил: – Так уж вышло, малая, что ты мать моего сына. Поэтому твое место здесь, рядом со мной. – Для наглядности он похлопал широкой ладонью по соседнему стулу.

– Ненормального сына. – Ей было больно говорить так про Темку, но она должна. Если придется, она ударит по самому больному.

– Да, ты меня подвела. – Он кивнул. – Но что случилось, то случилось. Я не брошу своего ребенка, даже если он родился дебилом.

– Тема не дебил! – впервые за этот вечер Нина сорвалась на крик, но тут же прикусила язык. Темка играл в соседней комнате, и она не хотела, чтобы он испугался.

– Я помню. – Игорь одним махом допил виски. – Аутизм. Я ходил с тобой по врачам.

Ходил. Первые три раза, пока еще существовала надежда, что что-то можно исправить. А потом перестал.

– Тогда зачем мы тебе? – Нина подалась вперед, накрыла ладонью его широкую ладонь. – Мы ведь тебе только мешаем.

– Не мешаете. – Игорь пожал плечами, и Нина вдруг с обреченностью приговоренного к пожизненному заключению поняла, что они ему в самом деле не мешают, что его вполне устраивает эта двойная, если не тройная жизнь. – К тому же ты нравишься боссу. И известию о том, что я выставил тебя с малым ребенком за дверь, он точно не обрадуется.

Босс, тот самый темный гений, который приблизил и возвысил. Мужчина средних лет, благодушный и респектабельный. По-настоящему респектабельный, словно английский лорд. Со старательно выбеленной, почти безупречной репутацией. Нина встречалась с ним дважды, и оба раза он улыбался ей отеческой улыбкой и произносил короткий спич о том, как в наше нелегкое время важна семья. Второй раз случился всего неделю назад. К этому времени Нина уже приняла решение. Игорь, кажется, тоже.

– Нам нужно расписаться, – сообщил он равнодушно, словно обсуждал с ней планы не на всю будущую жизнь, а на ближайший уик-энд. – Так будет правильно.

– И босс окажется доволен.

Он не услышал сарказма в ее голосе.

– Босс очень влиятельный человек, и мне несказанно повезло оказаться рядом с ним в удачное время, оказать ему услугу. Поэтому да – я сделаю все, чтобы босс был доволен. А вы с ребенком получите гарантии. Я мужик, и я привык выполнять свои обязательства перед теми…


Перед теми, кого приручил, чуть было не закончила за него Нина, но вместо этого сказала:

– Нет.

– Нет – что? – Игорь слегка приподнял брови.

– Нет, я не выйду за тебя замуж. Нет, тебе придется добиваться расположения босса каким-то другим образом.

– Ты одурела? – снова спросил он. На сей раз не равнодушно, а изумленно.

– Мы уходим, Игорь. – Нина встала из-за стола. – Я уже все решила.

– Ты решила? – Он поймал ее за руку, крепко сжал. – С каких пор ты вообще что-нибудь решаешь? – Изумление его приобрело нотки веселья. – Ты никто, малая! Без меня ты никто, пустое место! – Свободной рукой он потрепал ее по щеке и спросил: – А теперь скажи, что сделало тебя такой безрассудной?

– Папка в твоем сейфе, – ответила Нина твердо и, не давая ему возможности опомниться, продолжила: – Я все сфотографировала, каждую бумажку, записала все имена и даты. Интересно, твой любимый босс знает о существовании этой папки?

Всего лишь догадка. Но догадка, тут же переросшая в уверенность, стоило только увидеть выражение его лица. Все-таки он тоже темный гений, может, не такой темный, как его босс, но достаточно расчетливый, чтобы собрать информацию, копить компромат. Пусть бы еще и достаточно благоразумный, чтобы понять, что с ней лучше не связываться, что ради сына она пойдет на все.

– Ты понимаешь, что я подстраховалась? – спросила Нина, освобождаясь из его сделавшейся вдруг вялой хватки. – Понимаешь, что, если со мной или моим сыном что-нибудь случится, твой босс получит копии вместе с сопроводительным письмом?

Он был в ярости, но все же он был гением. А еще он знал ее достаточно хорошо, чтобы понимать, что она не использует содержимое папки против него без острой необходимости. Определенно, простой парень с района достиг больших высот.

– С тобой ничего не случится, – сказал он, доставая вторую рюмку. – Ни с тобой и ни с твоим ребенком. Давай выпьем за нашу сделку, малая! – На мгновение в его взгляде Нине почудилось восхищение. Наверное, не почудилось, потому что, опрокинув в себя водку, Игорь вдруг добавил: – Если бы я знал, на что ты способна, все могло бы сложиться совсем иначе.

Оно и сложилось иначе. Вот только не для Нины, а для него. Игорь погиб в автомобильной аварии вместе с той самой девицей, которой довелось побывать в Париже, городе любви. Была ли эта смерть несчастным случаем, Нина не знала, не хотела об этом думать. А на следующий день после похорон на пороге Нининой квартиры появился Янычар…

Нет, это был не день, уже наступил вечер. И Янычар был пьян. А еще зол. А еще…

– Тебя не было на похоронах, – сказал он вместо приветствия. – Тебя и твоего ублюдка не было на похоронах моего старшего брата! – В черных глазах его клокотала ярость и что-то еще, что-то куда страшнее и опаснее обычной ярости.

Он вошел в ее дом без приглашения, отодвинул Нину в сторону татуированной жилистой рукой, а потом прижал к стене с такой силой, что стало трудно дышать.

– Мы не были нужны ему при жизни. – Нина попыталась высвободиться из его хватки. – Так зачем мы ему после смерти? – Она говорила шепотом, чтобы не привлечь внимания Темки, чтобы не напугать ребенка.

– А он тебе? – Черные глаза Янычара сузились, руку он так и не убрал. – Мой брат когда-нибудь был тебе нужен? Или ты, как все хитрые суки, просто использовала его?

Использовала для чего? Для того чтобы остаться одной с малым ребенком на руках?

Спросить Нина не успела, потому что Янычар ударил ее по лицу. Не больно, а так, скорее для острастки. Чтобы понимала, чтобы осознала, что он уже все про нее знает, что ему не нужны ее объяснения и ее оправдания, он пришел карать. Да, именно карать. Понять бы еще, за что? Она не собиралась проводить генетическую экспертизу, чтобы доказать отцовство Игоря и встать в самом начале длинной очереди из потенциальных наследников. Она ни на что не претендовала. А то, что не пошла на похороны и не скорбела, так у нее имелись на это причины. Много мелких и крупных причин. И не Янычару ее судить…

Вот только он пришел судить и наказывать. И смуглые пальцы его уже больно сжимали Нинино горло выше растянутого ворота домашней футболки. И уголки губ кривились в странной, недоброй улыбке.

Все эти годы они жили в параллельных вселенных. Нина жила с Игорем, старшим братом. А Янычар, брат младший, крутился где-то на периферии их вселенной, иногда появляясь в поле ее зрения, бросая на нее полные злости и похоти взгляды. У Янычара было почти все, чтобы стать счастливым. Но это «все» организовал для него более успешный, более умный, более сильный старший брат. Ненавидеть брата было нельзя. Но можно было ненавидеть его женщину. Ненавидеть и хотеть одновременно…

Однажды Янычар попробовал, осмелился прикоснуться к Нине, вот точно так же прижать к стене, провести по щеке кончиками пальцев. Тогда еще почти ласково, не оставляя следов, не причиняя боли. У нее хватило силы и смелости, чтобы пресечь эту ласку. Хватило одного лишь взгляда и брезгливого движения плечом, чтобы Янычар убрал руки. Он убрал, но запомнил. А теперь, когда Игоря больше не было, когда Нина стала никем, пришел в ее дом, прижал к стене и крепко, до удушья, сжал горло.

– Мы разговаривали, – дыхнул он ей в лицо водочными парами. – Мы разговаривали с ним о многом. Даже о тебе. – Тонкие губы снова расползлись в ухмылке. – Еще тогда, когда ему было о чем рассказать. А потом мы разговаривали все больше о бизнесе. Так уж вышло, что бизнес стал занимать его куда сильнее баб. Так уж вышло, что он тебя недооценил.

К удушью добавился пробирающий до костей холод. Янычар пришел не только чтобы карать, Янычар пришел за документами. За копиями тех документов, которые освободили ее от Игоря.

– Где бумаги? – Он коротко, без замаха, ткнул Нину кулаком в живот. – Она охнула и сложилась бы пополам, если бы он позволил ей это сделать, но он не позволил, он держал крепко, заглядывал в наполнившиеся слезами глаза, наслаждался. И нет смысла спрашивать, какие бумаги. Нет смысла что-то отрицать. Она все расскажет сама, отдаст все копии, только бы он ушел.

– В надежном месте… – Ее голос сипел, воздуха не хватало, чтобы закончить фразу. Янычар ослабил хватку, позволяя сделать жадный глоток воздуха. – Если ты хочешь…

Еще один удар под дых, кажется, вышиб из нее дух. От боли потемнело в глазах, но, даже теряя сознание, Нина знала одно – нельзя кричать, нельзя пугать Темку.

Она очнулась в спальне за закрытой дверью. Янычар сидел на краю кровати, разглядывал ее со смесью ярости и торжества. Он знал, что она отдаст ему эти чертовы бумаги, а она знала, что это ее не спасет.

– Мой брат был дураком, – сказал он и погладил Нину по лодыжке. – Он решил, что может сыграть в игру, которая ему не по мозгам. Решил, что сможет шантажировать босса.

– И рассказал об этих бумагах тебе. – Она уже знала правду, она просто тянула время и оглядывала спальню в поисках чего-нибудь в достаточной мере эффективного.

– По пьяни, – кивнул Янычар. – В этой жизни все беды из-за бухла и из-за баб. Он сначала похвалился, а потом пожаловался. Знаешь, ведь, даже рассказывая мне, какая ты расчетливая тварь, он восхищался тобой!

– А ты рассказал про эту папку боссу? – Она попыталась отстраниться, но пальцы на ее лодыжке превратились в тиски. – Выслужился?

Он был стремительный и сильный, его не стоило злить. Возможно, если бы она его не разозлила, не было бы так больно и мерзко…

Она пыталась убедить себя, что все вытерпит. Ради сына, чтобы не напугать Темку. Возможно, ей даже удастся договориться с Янычаром после того, как он… закончит.

– Я присмотрю за тобой, малая. За тобой и твоим выродком. В конце концов, он мой племянник. Босс не знает, что ты сделала копии тех документов. И не узнает, если ты станешь вести себя хорошо. Если ты очень постараешься. – Затрещала, расползлась по вороту майка. Нина закусила губу. – Он думал, что умнее всех. Мой глупый старший брат. – Янычар почти ласково погладил наливающийся кровоподтек на ее животе.

А еще он думал, что уж брату-то можно доверять. А брат его предал. Значит, та авария не была случайной. Почти милосердная казнь, без пыток и унижения. Ей, Нине, повезло меньше.

– К тебе у босса нет никаких вопросов. Ты ему нравишься. Знаешь ли, он сторонник семейных ценностей. В своей машине Игорек мог оказаться один, но семейные ценности… – Янычар пожал плечами, усмехнулся. – Не зарься на чужое, и все дела… Я подумал, что боссу будет приятно, если мы накажем обоих сразу. – Татуированная рука потянулась к ремню на Нининых джинсах. Уже не ласково, уже со злым нетерпением.