Второй взгляд

— Не от Итана, — поправила Мередит. — От крохотного комочка слизи.

— Все равно. Так или иначе родители решают, жить или умереть будущему человеку. А что, если генетический анализ определит болезнь, которая может проявиться лишь в возрасте тридцати-сорока лет? Предрасположенность к раку или к болезням сердца — с вероятностью, что этого вообще не случится? Что, если вы найдете способ выявлять, скажем, склонность к суициду? — Росс отвел глаза. — По-вашему, люди должны распоряжаться дальнейшей судьбой подобных эмбрионов?

Мередит вскинула бровь:

— Знаете, порой глухие родители, узнав, что ребенок тоже родится глухим, принимают это как должное. Они готовы к предстоящим испытаниям.

— Только не говорите, что ваши пациенты приходят к вам для того, чтобы культивировать инвалидность.

— Нет, конечно, — согласилась Мередит. — Но такое тоже случается. Все, что я пытаюсь вам объяснить: в моей работе нет абсолютно ничего безнравственного. Что плохого в том, что родители заранее знают о проблемах, с которыми может столкнуться их ребенок?

— А что, если ребенок, став взрослым, выяснит, что обстоятельства его рождения оказались вовсе не такими, как он считал прежде? — пристально глядя на нее, спросил Росс.

— Открывать ребенку правду или нет — решать родителям. Думаю, если ребенок здоров и счастлив, ему не так важно, при каких обстоятельствах он появился на свет. Главное, у него есть родители, которых он любит и которые любят его.

— Любовь не имеет никакого отношения к науке, — заметил Росс. — Любят не за что-то, а вопреки всему…

— Все это так, — кивнула Мередит. — И все же давайте говорить начистоту. Неужели у вас нет ни одной черты, от которой вы были бы не прочь избавиться?

В течение нескольких секунд Росс хранил молчание.

— Скажите, а ген счастья вы уже открыли? — наконец спросил он.

Теперь настал черед Мередит растерянно молчать. Она пристально смотрела на него, размышляя, почему он задал подобный вопрос. В тишине раздавалось лишь хлюпанье тряпки: уборщица протирала кафельный пол почти у самых ног засидевшейся парочки… Мередит наконец поняла, чем Росс Уэйкман отличается от всех ее знакомых мужчин. Она провела вместе с ним пять часов, а он только сейчас приоткрыл ей свою душу. Они говорили о чем угодно — о Люси, о здоровье Руби, о работе Мередит… только не о нем. На предыдущих свиданиях потенциальные ухажеры Мередит считали вполне естественным, что разговор крутится вокруг их драгоценных персон. Росс — да, надо отдать ему должное! — делал то, чем обычно занималась она. Проявлял интерес к собеседнику.

Она не знала о нем ровным счетом ничего. Кроме того, что рядом с ним голова у нее идет кругом, а сердце слегка замирает, стоит ему улыбнуться. Нет, еще она знала, что он давний знакомый ее бабушки. И у него есть племянник, страдающий пигментной ксеродермой.

— Простите, я вдруг поняла, что все время говорю о себе, — виновато заметила Мередит.

— Вам не за что просить прощения. Я хочу знать о вас как можно больше.

— А я хочу побольше узнать о вас, — призналась Мередит.

— Боюсь, во мне нет абсолютно ничего интересного, — вздохнул Росс, вытащил из пачки сигарету и закурил.

Мередит помахала рукой в воздухе, отгоняя дым:

— Вы знаете, что курение убивает?

— Только не меня.

— Почему это?

— Потому что я не могу умереть.

Неожиданно для себя Мередит усмехнулась:

— Пока не снимете магического ожерелья из криптонита?

— Нет, серьезно. Меня не берут ни пули, ни ножевые удары, ни автокатастрофы. Как-то раз в меня ударила молния, но я все равно остался жив.

— Вы шутите.

— В подтверждение своих слов могу показать медицинские счета.

— Удивительный дар, — признала изумленная Мередит.

— Для того, кто готов отдать свою жизнь ради другого, подобный дар — всего лишь досадная помеха.

— Ради другого? Вы говорите о вашем племяннике?

— Не только.

В глубине его глаз вспыхнула затаенная боль. Мередит подалась вперед:

— О женщине, которая похожа на меня?

Росс молчал. Судя по всему, он был не в состоянии ответить на этот вопрос. «Какое это, наверное, удивительное ощущение — знать, что рядом с тобой мужчина, который любит тебя больше жизни, — подумала Мередит. — Тот, кто даже после твоей смерти не может погасить в душе огонь любви. И, вглядываясь в чужие лица, ищет в них сходство с тобой…»

— Здесь нельзя курить, — буркнул парень-официант, подошедший к их столику.

— Я так понимаю, вы тоже заботитесь о моем здоровье? — повернулся к нему Росс.


Юнец растерянно заморгал:

— Еще чего не хватало. У себя дома можете обкуриться до чертиков. Мне до этого дела нет.

Мередит невольно усмехнулась.

— Наверное, нам пора идти, — предложила она. — Мы здорово провели время. Кажется, в последний раз я говорила такое в детском саду, — добавила она с улыбкой. — После того как мы с приятелем налепили в песочнице множество прекрасных куличиков.

— А сегодня вам не пришлось даже пачкать руки.

— Вдвойне приятно. — Во взгляде Мередит мелькнуло смущение. — Вы пробудете в нашем городе еще какое-то время? Мы могли бы встретиться еще. И действительно пообедать вместе. Или просто перекусить. Как пожелаете.

— Увы, я не могу принять ваше предложение.

Мередит бросила взгляд на его левую руку. Кольца нет.

— Вы гей?

— Дело не в этом.

Что ж, этого следовало ожидать. Она показалась ему недостаточно привлекательной. Или он обнаружил в ней какой-то другой изъян. Так или иначе очередное свидание закончилось поражением. Ее удел — одиночество, и с этим надо смириться.

— Ладно… — Мередит встала и протянула руку. — Приятно было с вами познакомиться.

Росс взял ее ладонь так благоговейно, словно она была сделана из тончайшего хрусталя.

— Мередит… — пробормотал он. — Вы мне нравитесь… Очень. Но есть одно обстоятельство…

Женщина, похожая на Мередит.

Она понурила голову:

— Простите, я не думала, что вы до сих пор…

Он что-то вложил ей в руку. Вырезку из газеты, выцветшую, пожелтевшую от времени. В центре — фотография молодой женщины. Женщины, похожей на Мередит как две капли воды. Под снимком подпись: «Сесилия Бомонт-Пайк, 1913–1932».

— Это ваша биологическая бабушка, — донесся до нее голос Росса. — И я ее люблю.



Битва оказалась жаркой, и перевес сил был явно не на стороне Мередит. Скрестив руки на груди, она метала глазами молнии. Росс и Руби, сидя на диване, по очереди отражали ее яростные атаки. Но заставить Мередит поверить в то, что они говорят, не удавалось.

— Когда я открыла твоей матери, что она не моя дочь и зовут ее не Люкс, а Лили Пайк, у нее случился инфаркт, который унес ее в могилу, — заявила Руби. — Сама понимаешь, после этого я боялась даже вспоминать о той давней истории.

— Что значит «боялась»? — взорвалась Мередит. — Нельзя скрывать от человека такие важные вещи!

— Можно, если от этого зависит его жизнь, — вставил Росс.

Разъяренная, как раненый медведь, Мередит повернулась к нему:

— Объясните мне странный факт. Как это получилось, что вы знакомы с женщиной, которая умерла задолго до вашего рождения?

— Я встретил ее на работе.

— Любопытно. Насколько я понимаю, ваша работа — воскрешать мертвецов?

Росс и Руби обменялись многозначительными взглядами.

— Воскрешать мертвецов я не умею. Но иногда я встречаюсь с теми, кто давно умер, — признался Росс.

— Великолепно! Вы охотитесь за привидениями. В вас ударила молния, но вы остались живы и здоровы. Руби, я не знаю, каким образом этому типу удалось втереться к тебе в доверие и затуманить твои мозги. Но он сумасшедший, это ясно как день. Шизик. По-моему…

— По-моему, тебе лучше его выслушать, Мередит, — перебила внучку Руби. — Все, что он говорит, — чистая правда.

— Чистая правда? — процедила Мередит. — Значит, ты теперь тоже веришь в призраков? Поздравляю. Послушайте, может, вызовем призрак моей… биологической бабушки? Если она возникнет из воздуха и подтвердит ваши слова, я поверю, что вы оба не свихнулись.

— Призраки не подвластны нам, — пояснил Росс.

— Очень жаль.

— Детка, не стоит убивать гонца, даже если он принес дурную весть, — изрекла Руби.

— А что мне с ним делать, с этим твоим гонцом? Поблагодарить и расцеловать? Дескать, я счастлива узнать о том, что вся моя прежняя жизнь была построена на лжи?

— Это не так, — поправил Росс. — Просто… вы не знали некоторых обстоятельств. — Он приблизился к Мередит. — Вы — прямой потомок Лии Пайк. А это означает, что вам принадлежит огромный участок земли в городке Комтусук. Это в штате Вермонт.